Как только две фигуры — долговязая и поменьше — мелькнули в воротах, мальчики вскочили на ноги. От волнения, а может, и от страха Ромас едва не забыл о своем портфеле. К счастью, он сам подвернулся под ноги.
Десяток метров до ворот приятели прошли почему-то на цыпочках. Выйдя на улицу, оглядевшись и нигде не обнаружив незнакомцев, мальчики бросились бежать. Только у ярко освещенного подъезда кинотеатра, откуда как раз выходили люди и где стоял милиционер, запыхавшиеся Ромас и Йонас остановились.
— Что же теперь делать? — в отчаянии спросил Йонас.
Его друг пожал плечами.
— Может быть… заявить в милицию? — неуверенно предложил он.
— Конечно! — горячо поддержал Йонас. — Мы все расскажем, и их найдут. Знаешь, как милиция здорово ищет всяких бандитов. Вот я читал в «Огоньке»…
Йонас осекся, изумленно глядя на товарища.
— Что с тобой?!
Ромас был бледен. Он поднял портфель высоко, до уровня глаз, и рука мальчика дрожала.
— Что с портфелем? — едва выговорил он.
— Портфель как портфель. — Йонас не понимал перемены, происшедшей с другом.
— Он стал поменьше… И кожа потрескалась. И монограмма отлетела… И, и, и… Он почему-то легче?!
И вдруг Ромас догадался:
— Это не мой портфель.
Мальчик быстро щелкнул замком и отбросил крышку. В портфеле не было ни тапочек, ни ракеток, ни мячей. Ромас вытащил оттуда какие-то бумаги, свернутые в трубку.
Никогда в жизни ни ему, ни Йонасу не доводилось видеть такие странные бумаги. Толстые, почти как ватманские, желтые, с пятнами и разводами листы были исписаны выцветшими чернилами. Рукопись была помята, неровные страницы оборваны.
— Что тут написано? — заторопил приятеля Йонас. — Прочитай поскорее.
Легко сказать: «прочитай»! Буквы были знакомые, как в родном литовском языке и в немецком, который мальчики учили в школе, а слова, складывавшиеся из них, получались нелепыми и непонятными.
— Наверное, это по-английски, — почему-то оглянувшись, прошептал Йонас. — Шпионы всегда пишут по-английски.
— Какие шпионы! — раздраженно возразил Ромас. — С чего бы это они стали писать на такой рваной бумаге и зачем им нужен был мой портфель!
Но Йонасу все уже было ясно. За шпионами наверняка следили, и они, чтобы избавиться от портфеля, схватили Ромасов, а свой оставили. Бумага эта не простая, а какая-то секретная: пишешь одно, а получается совсем другое — он, Йонас, где-то об этом читал.
— Перестань болтать, — попросил Ромас. — Они бы просто выбросили портфель…
— Ладно, — не унимался Йонас. — Тогда скажи, что здесь написано и на каком языке?
Ромас снова принялся рассматривать рукопись. Хотя бы одно знакомое слово!
— Идем домой, — буркнул Ромас.
На следующий день вся компания собралась у каменной ограды школы. Только Ромас запаздывал — мать послала его за молоком, — и центром общего внимания стал Йонас.
Волнуясь почти так же, как вчера вечером, он рассказывал:
— Может быть, они, конечно, и не шпионы. Но очень подозрительные. Мы это сразу поняли. Про какие-то сокровища, бриллианты говорят. Оба вооруженные, один с пистолетом в кармане, конечно. У другого финский нож припрятан. Сперва мы, правда, перепугались: слышу, Ромас стучит зубами. Я его толк локтем: «Держись, говорю, не выдавай себя, может, что-нибудь услышим. А придется, так будем драться до последнего…»
— А не ты ли зубами стучал? — ехидно спросил Симас.
— Больше мне делать нечего! — огрызнулся Йонас. — Я бы им как дал!..
Задыхаясь, подбежал Ромас. Пола его куртки оттопыривалась. Под ней было что-то спрятано.
— Пошли к нам в сад, — предложил Симас. — Там есть такое укромное место, никто не увидит, никто не услышит. Вечером там отец с соседями в шашки играет, а днем пусто.
Ребята отправились к Симасу. В саду, в зарослях жимолости была устроена небольшая беседка. Со всех сторон ее густо обвивал плющ. Полз вверх тугой хмель, цеплялись за подпорки буйные пряди фасоли. Чуть подальше стояли пышные яблони.
Мальчики сели в плетеные продавленные кресла вокруг, низкого круглого столика.
Мальчики сели в плетеные продавленные кресла вокруг низкого круглого столика. Ромас вытащил пожелтевший свиток с оборванными краями, бережно развернул его, и ребята невольно залюбовались мастерством человека, выписавшего этакие чудесные буквы. Строки легли на нелинованую бумагу ровными рядами, а каждая буковка была замысловато и изящно выведена, с хвостиками, с подчеркиваниями.
Никто, разумеется, не мог понять ни слова. Но Костас не сдавался. Он долго рассматривал рукопись, поправлял очки, что-то бормотал про себя и потом решительно сказал:
— Это написано по-латыни.
— По-латыни? А почему по-латыни?
— Ясное дело почему, — ответил Костас. — Наверное, это старинная ученая рукопись. Вот бы прочитать ее!
Но Зигмаса не устроило такое слишком легкое, по его мнению, решение вопроса.
— Может быть, все-таки это шпионы потеряли, — сказал он.
Йонас даже подпрыгнул:
— А я что говорил! Те два типа — диверсанты или шпионы. Их, наверное, с самолета сбросили…
— А зачем шпионам латынь? — протестовал Костас.
— А может, это зашифровано?..
— Их надо поймать! Тогда они признаются, зачем им латынь… Мы должны! — замахал длинными руками Зигмас.
— Тише ты! — прикрикнул Костас.
Зигмас не унимался:
— Испугался? Да? Трус?
— Трусы! — поддержал Йонас.
— Тихо! — Ромас не на шутку обозлился. Он схватил рукопись и крикнул: — Если вы не перестанете орать, я разорву эти бумаги. Ясно?
— Ясно… Ясно, — едва слышным шепотом подтвердили приятели.
И так же тихо Костас добавил:
— Нужно отнести рукопись в Академию наук.
— А лучше в милицию, — посоветовал Симас, — пусть сами там разбираются.
— И признаться, что мы самые настоящие трусы! — Йонас даже рот себе рукой зажал, чтобы опять не закричать. — Видели, мол, шпионов и бандитов. А вместо того чтобы задержать или, по крайней мере, милиционера позвать, сидели и дрожали… Нужно прочитать рукопись и самим изловить этих негодяев.
— А ты умеешь читать по-латыни? — напомнил Симас.
— А словари зачем?
Мысль о том, чтобы самим разобраться в рукописи, понравилась и Костасу. Конечно, гораздо лучше прийти в ту же Академию наук, уже зная, что интересного содержится в находке. Разумеется, прочитать столько страниц по-латыни будет нелегко и без помощи знающего человека им не обойтись. Зато так интересно! Только вот кто им поможет?..
Словно угадав мысли приятеля, Ромас воскликнул:
— Учитель Пурто́кас!
Конечно же, Пуртокас! Как сам Костас прежде не догадался!
Теперь заговорили все наперебой, вспоминая старого учителя истории, недавно ушедшего на пенсию.
— Он знает латынь лучше всех в Вильнюсе! — гордо объявил Зигмас. — Постой-ка, постой. Как это он говорил?.. Латинский язык — это полированный мрамор…
— Кто это? — Йонас учился прежде в другой школе и не знал этого учителя.
— Историк, — объяснил Ромас. — Мы слушали его всегда с раскрытыми ртами…
— Ага, — Костас тоже припомнил слова учителя: — «Латинский язык — это отшлифованный бриллиант, который каждый раз переливается по-новому! Это забальзамированная красавица, которая уже никогда не откроет глаз, но вечно останется такой же прекрасной!»
— Сразу видно отличника, — съязвил Зигмас.
Но охоты препираться или обижаться ни у кого не было.
— Итак, решено, — подвел итоги всем спорам Ромас. — Я знаю, где он живет, и мы пойдем к нему.
— Только еще одно дело… — Лицо Йонаса приняло торжественное выражение. — Нужно дать клятву, что никто из нас не выдаст тайну.
По правде говоря, ребята не очень-то поняли, зачем нужна такая клятва, но предложение Йонаса им понравилось.
Тут же был составлен текст, и друзья торжественно обещали, что ни при каких обстоятельствах, даже если «их будут рвать живыми на куски», никто, никогда, никому не скажет ни слова о рукописи. А если это все же случится, то отступник будет наказан… Далее следовал длинный список самых жестоких мучений.
Ромас скомандовал:
— Выступаем в поход!
— Пусть солнце будет милостиво к нам… — торжественно начал Йонас. Точно так говорил герой приключенческой книги, которую мальчик недавно прочел. — Пусть земля будет щедра и накормит нас, когда мы будем голодны; пусть ручьи напоят, когда мы будем мучиться от жажды; пусть лес укроет, когда нас будут преследовать…
Они с шумом поднялись. И вдруг из-за кустов вынырнула Ниёле — сестра Симаса, которая училась в одном классе с ребятами.
— А я слышала, о чем вы тут говорили! — закричала она.
Ребята остолбенели.
