Родители ждали у подъезда.
– Филипп, если ты будешь прощаться со всеми своими друзьями, мы опоздаем, – сказала мама.
– Может, я надолго, – буркнул Филя.
– Не паясничай, – одернула его мама. – Не нервируй меня.
Всю дорогу Филя молчал – не только из-за этого маминого замечания. Не болтать же просто так, о всяких пустяках! А обсуждать вызов в милицию было просто невозможно. Трудно представить себе семейку из папы, мамы и подростка, которая в вагоне метро спокойненько разговаривает о взрывных устройствах, о подброшенных сообщениях и майоре милиции. Пусть уж лучше семейка хранит молчание. До встречи с этим самым майором.
Когда им оформляли пропуска, Филя заметил, что вертушка, которая пропускает людей на проходной, вертится только в одну сторону.
– А как же здесь обратно выходят? – спросил он у дежурного милиционера.
– А никак! – хохотнул тот и махнул рукой. – Кто сюда пришел, тот – все!
– Я вот пожалуюсь на вас! – пригрозила мама. – На ваши дурацкие шуточки.
– Извините, – потупился милиционер. – Когда выходят, мы вертушку в другую сторону включаем.
Папа мрачнел все больше.
– Сделай нормальное лицо, – сказала ему мама. – Мы должны выглядеть обычными людьми.
– Террористы тоже выглядят обычными людьми, – ответил папа.
– Да вы что, сговорились все?! – воскликнула мама. – То шутки идиотские, то утверждния дурацкие! И все на одну тему.
– Боюсь, эта тема у нас надолго, – вздохнул папа.
– Это от нас тоже зависит, – отрезала мама. – Насколько внятно мы сможем все объяснить.
И она решительно и уверенно постучала в дверь. Подозреваемые так не стучатся, понятное дело.
– О, смельчак! – обрадовался майор. – И папа-мама! Проходите, садитесь. Сейчас, одну минуту.
Он позвонил по телефону, и вскоре принесли какую-то папку. Пономарев стал читать.
– Нельзя ли побыстрее? – спросила мама. – Мы еще хотели бы вернуться на работу.
– Все чего-нибудь хотели бы, – сказал майор. – Но лучше никуда не спешить, а довести дело до конца. Правильно, смельчак?
Филя пожал плечами. Разве он против?
– Сейчас дочитаю заключение графологической экспертизы, одну минуту, – попросил майор.
Минута растянулась.
– И зачем мне все эти подробности? – ворчал майор. – Написали бы одну фразу. Ну вот, наконец-то! Интересно…
– А нам не очень, – сердито проговорила мама. – Вы хоть объясните, в чем дело.
– Для этого я вас и пригласил, – хмыкнул майор и подвинул к Филе листок чистой бумаги. – Ну-ка, напиши что-нибудь. Например, «срочное сообщение, обстоятельства изменились». Четыре слова, только печатными буквами.
Филя написал. По правде вказать, вначале он хотел схитрить – написать совсем непохоже, не так, как он обычно пишет. Но вовремя понял: хитрить здесь не стоит. Зачем еще больше усложнять ситуацию?
Майор обвел первые два и вторые два слова кругами, над кругами поставил цифры – 1 и 2.
– Что делать, придется еще подождать, – развел он руками. – Я лучше сам схожу, так быстрее будет.
Когда он вышел, мама проворчала:
– Когда милиция говорит «одну минуточку» или «быстрее будет», на самом деле это будет не быстрее. Кажется, на работу я уже не попаду.
Она без спроса – не у кого было спрашивать – сняла телефонную трубку и позвонила на работу. Предложила это сделать папе, но тот лишь отмахнулся:
– Я свободен.
– Хорошо хоть отпечатки пальцев не снимают, – попытался пошутить Филя.
Но мама так на него посмотрела, что он понял: сейчас не время для шуток.
Наконец майор вернулся.
– Ну вот, – довольно ухмыльнулся он, – сам сходишь, быстрее получится. У меня, как говорится, две новости: хорошая и плохая. С какой начнем?
Мама испуганно взглянула на него:
– Что значит – плохая?
– Я думаю, лучше одновременно – так понятнее.
Майор положил на стол стопку бумаг и раздвинул их. Филя увидел знакомую рекламную открытку, обрывок газеты и листок, на котором он недавно писал. С первого взгляда было похоже, что на всех трех листках писал один и тот же человек…
– Вот это, – майор тронул газетный обрывок, – сообщение о взрывном устройстве. Не пугайтесь, ваш сын не имеет к нему никакого отношения. Наши эксперты не ошибаются. Хоть печатные буквы, хоть иероглифы – все сличают с точностью в девяносто девять процентов. Так что с этим газетным обрывком нам еще предстоит разбираться – сообщение о бомбе писал не ваш сын, а кто-то другой. А что обрывок от вашей газеты… Что ж, вынужден считать, что это случайность. Из почтового ящика можно любую газету выудить. А вот с открыткой совсем другая история… Зачем ты ее написал, а, смельчак?
– Но она же не содержит ничего… такого? – осторожно спросила мама. – И что это за открытка?
– Ну, это вопрос не ко мне, – ответил майор и выжидательно уставился на Филю.
– Это просто… шутка, – сказал Филя и тут же поправился: – Глупость, конечно. Да, это я написал.
Мама охнула, папа сердито крякнул.
– Понимаете, – быстро стал объяснять Филя, – этот Петр Семенович все хулиганские происшествия в подъезде на нас сваливает! Вот мы и решили подшутить над ним, в отместку! Я понимаю, что глупо получилось… Кто же знал, что он в милицию пожалуется? Да еще такое совпадение случилось – со школой…
– А почему такой текст странный? – спросил майор Пономарев. – Почему ты написал, что надо срочно освободить квартиру? Да еще и обстоятельства изменились? Что это за розыгрыш такой?
– Да так… – замямлил Филя. – Просто мы с ребятами видели, что Петр Семенович помогает соседям переезжать. Сначала одним, потом другим. Ну, и возникла идея написать ему такой текст…
– Идея! Ничего себе идея! – воскликнула мама. – Нормальная идея не могда тебе в голову прийти? Например, что глупости писать не надо?
Филя подавленно молчал. Что он мог ответить? Есть безответные вопросы… Кажется, они называются риторическими, но это можно при случае уточнить у Дани.
– Ну что ж, все понятно, – сказал Пономарев. – Ваш сын – обычный начинающий хулиган. Хорошо еще, что не хулиган-террорист. Это хорошая новость. А плохая – вынужден вам объявить… Предупреждение, что ли. На большее у меня санкций нет. Нельзя так делать, смельчак, нельзя! Видишь, к чему приводят обычные, как ты думал, розыгрыши? К путанице. Особенно в наше время, когда тебя легко спутать с настоящим хулиганом. Даже с террористом.
– И что нам делать? – спросила мама.
– Ничего, – пожал плечами майор. – То есть, тьфу, как это ничего? Поговорите с сыном, внушите ему… Чтоб понял. Заставьте извиниться перед соседом. А я вас больше не задерживаю. Вот пропуск.
Филя просто таял под маминым взглядом. Веселенький предстоит разговорчик!
– Все-таки странно, – пробормотал майор про себя. – Словно списывали с этой открытки… Неужели все печатные буквы на первый взгляд так похожи?
Мама уже пятилась к двери – так ей не терпелось покинуть этот неуютный кабинет!
– Телефончик оставьте, – сказал майор. – На всякий случай. И свой я, пожалуй, дам хулигану-смельчаку. Вдруг среди ребят какая новость промелькнет – насчет школы. Позвони тогда, ладно?
Папа протянул майору свою визитку, а визитку Пономарева Филя ловко перехватил, потому что мама уже протянула за ней руку. И спрятал быстренько в карман. Знакомство с милицией не помешает!
Почему-то ему не очень верилось в то, что обрывок оказался оторванным от их газеты совершенно случайно. Но рассуждать об этом здесь, в кабинете майора? Нет уж, лучше где-нибудь в другом месте! Хорошо, что отпускают на свободу. Там лучше думается.
На прощание Филя уловил-таки пристальный взгляд майора. Пономарев словно сверлил его своими прищуренными хитрыми глазами. А может, профессиональные сыщики все так смотрят?
По дороге Филя мрачнел все больше.
Он отлично понимал, что дома ему придется подробненько, по порядку, рассказывать все. С самого начала. Иначе родители не поймут, почему он вляпался в эту историю с открыткой, и разрушатся все надежды на расследование тайны, которая окутала их дом. Какое уж там расследование, если родители узнают про радиацию, про Барыгина и Пузыря, про выселение соседей… Как раз и начнется та самая паника, о которой говорила Нина Петровна. Может, и не паника в прямом смысле этого слова, но родители сидеть сложа руки не станут, а начнут по-взрослому во всем разбираться. И наломают дров, наделают шума. Вполне возможно, что после этого прекратятся все странности в их доме, но узнать причину этих странностей будет трудно. А главный виновник так и останется неизвестным и самое обидное – неразоблаченным.
Во-первых, Филя считал, что все расследования должны быть тайными. Сыщик должен пользоваться тем же оружием, что и злоумышленник. И в конечном счете обхитрить, вывести его на чистую воду. Лишний шум здесь только помешает.
А во-вторых, Филя чувствовал угрызения совести перед друзьями. Получится, что он как пай-мальчик расскажет все родителям. А ведь договаривались с ребятами, что расследование они будут проводить сами, без взрослых.
