Ознакомительная версия.
— Никита Курсов, — ответил Олег. — Сосед с первого этажа. Его предки с моими дружат.
— Может, мы все-таки поторопимся? — крикнула Катя.
Торжественная часть прошла как обычно. Директор Михаил Петрович произнес прочувствованную и яркую речь, подробностей которой, впрочем, никто не уловил. Во-первых, плохо работал микрофон. А во-вторых, все были заняты своими делами. После праздничной линейки был классный час, на котором Андрей Станиславович втолковывал им, сколь важен для них девятый класс, и умолял «своих обалдуев» отнестись к делу как можно серьезнее.
— Впрочем, мы еще с вами увидимся на третьем уроке, — сказал под конец классный руководитель. — А теперь идите на литературу.
Девятый «В» хором тяжело вздохнул. Пожилой, огромный, толстый учитель литературы Роман Иванович с блестящей лысиной посредине головы и густой порослью седых кудрявых волос по бокам славился своим занудством. За долгие годы упорной педагогической деятельности на ниве две тысячи первой школы он успел внушить многим поколениям учеников стойкую неприязнь к литературным произведениям, входившим в программу. Даже Андрей Станиславович однажды неосторожно в сердцах обмолвился, что Роман наведет тоску на кого угодно. Правда, классный руководитель тут же добавил, что пошутил. Однако ребята ему не поверили.
— Может, сачканем? — нерешительно потоптался Женька на площадке первого этажа.
— Нет, — решительно возразил Олег. — Роман и так к нашему классу относится с предубеждением.
В кабинет литературы они вошли после звонка. Литератор уже был на месте.
— Хорошо начинаете первое сентября, — обратился он к вновь прибывшим. — В мое время мы, между прочим, к знаниям больше стремились.
— Детективы пришли! — радостно выкрикнул с места Мишка Сидоров.
— Встань, Сидоров! — загудел мрачным басом Роман Иванович.
— Удачно, — пробормотал Тема. Мысленно благодаря судьбу, что Сидоров отвлек на себя внимание литератора, пятеро друзей мигом расселись по местам.
— Ну, раз все, наконец, успокоились, — прогудел зычным басом учитель литературы, — назову некоторые великие произведения, которые нам предстоит пройти в настоящем учебном году.
«Ну, началось, — зевая, подумал Темыч. — Хоть бы урок сорвал кто-нибудь».
— Карамзин, — продолжал вещать Роман Иванович. — «Бедная Лиза».
— Эта которая, что ли, в пруду утопла? — проявил некоторую осведомленность Боря Савушкин.
— Встань, Савушкин! — грянул литератор.
— Сесть, — шепнула Катя на ухо Тане.
— Нет, — покачала та головой. — Роман его сейчас спрашивать будет.
— Ты нам вроде бы что-то о «Бедной Лизе» хотел рассказать? — тут же спросил учитель.
— Ну, она вроде кинулась там в какую-то воду от несчастной любви, — лишь понаслышке знал о романе Карамзина Боря Савушкин.
— Не в воду, а в пруд, — поправил Роман Иванович. — Жизнью пожертвовала по вине негодяя.
— Слабые раньше люди были, — покачал головой Боря Савушкин.
— То есть? — оторопел Роман Иванович.
— Ну, у нас в доме парень один от примерно такой же несчастной любви с шестнадцатого этажа сиганул. И ничего, — поделился Савушкин.
— Неужели остался цел? — неожиданно проявил интерес Роман Иванович.
— Только бедро сломал. А так в порядке, — с большой охотой продолжал рассказ Боря.
— Но мы отвлеклись. Садись, Савушкин, — тут же потух литератор. — Следующая книга, с которой нам предстоит ознакомиться, «Путешествие из Петербурга в Москву». Ради… Школьникова! — заорал вдруг учитель, — Я для кого вот здесь говорю?
Моя Длина, сидя с блаженной физиономией на последней парте, на окрик учителя совершенно не отреагировала. Надев наушники, она наслаждалась новыми хитами своей любимой певицы Вики Венгерской.
— Школьникова!
Лицо учителя побагровело. Он грозно двинулся к Моей Длине. Марат Ахметов успел вовремя ткнуть ее в бок. Школьникова, быстро сдернув наушники, наконец обратила внимание на учителя.
— Ау, Роман Иванович, — все еще находилась она под впечатлением недослушанной любовной песни в исполнении Вики Венгерской.
— Так, Школьникова, — обиженно прогудел учитель. — Думаешь, если зеленым намазала волосы, то тебе все позволено? Ты вот скажи мне, что знаешь о «Путешествии из Петербурга в Москву».
— Тоже мне, путешествие, — никогда не слыхала о существовании подобной книги Моя Длина. Зато она несколько раз ездила с матерью в Питер. А потому уверенно проговорила:
— Ночь на поезде и порядок. Вы лучше Марата Ахметова расспросите. Он на Кипре только что был.
Девятый «В» сотряс хохот. Затем, когда все более или менее унялись, литератор стал читать длинную нотацию Моей Длине. Лешка Пашков сперва лениво прислушивался. Затем его внимание отвлекло громкое тиканье. Лешка огляделся и вдруг заметил солидных размеров хозяйственную сумку, которая была кем-то припрятана в узком пространстве между стеной и большим шкафом.
Лешка нагнулся поближе к сумке. Тиканье стало громче. «Так и есть, — промелькнуло в голове мальчика. — Там!» Сердце у Лешки екнуло. По Москве за последнее время пронеслась волна террористических актов. Взорвали вагон в метро. Два троллейбуса. Не успевшие сработать бомбы находили на вокзалах и в аэропортах. Главное, неизвестные негодяи действовали по одной и той же схеме: бомбы с часовым механизмом были подложены в старые хозяйственные сумки.
«Значит, и до нас докатилось. Зря только этого олуха возле дверей держали», — вспомнился Лешке молоденький охранник Петруша, который два дня назад не пускал ребят в школу. Пашкову теперь было ясно только одно: надо немедленно что-то предпринимать. Взрыв может грянуть в любую минуту. Лешка мигом сообразил: кричать уже поздно. Поднимется паника. В дверях возникнет пробка. И в результате все станут жертвами взрыва. Нет, теперь только от него одного зависит жизнь родного класса, а может быть, и целой две тысячи первой школы. И если им суждено выжить, Школьникова, наконец, поймет, кто у них тут ребенок, а кто…
Все это пронеслось в голове у Лешки за какие-то доли секунды. Схватив сумку, Пашков молнией ринулся через весь класс к открытому окну и выкинул смертоносный груз во двор.
— Ложись! Бомба! — исторг он предупреждающий вопль.
Девятый «В», только что лениво внимавший Роману, вмиг распластался в проходах, На ногах остался один учитель литературы, Пашков хотел уже тоже грохнуться на пол, но понял, что Романа заклинило.
— Ложись, кому говорю! — подсек он учителя. И, чтобы тот не вздумал подняться, плюхнулся на него сверху.
Литератор яростно сопротивлялся. Но Лешка слышал, что пожилым людям в минуты опасности иногда отказывает чувство самосохранения, и считал своим долгом спасти Романа. Удерживать сильного, несмотря на преклонные годы, учителя было делом совсем не легким. Но Пашков, пропуская мимо ушей его отчаянные угрозы, сдаваться не собирался.
— Потом еще мне спасибо, Роман Иванович, скажете, — прижимая к полу учителя, повторял он.
Строптивый литератор, однако, все-таки вырвался.
— Мои баночки! — взревел он басом и высунулся в открытое окно.
Лешка почти тут же оказался с ним рядом. Он хотел попытаться снова уложить учителя на пол (кто его знает, когда сработает часовой механизм?), но случайно взглянул во двор.
— Уже взорвалось! — тут же воскликнул Лешка. — Михаила Петровича ранило!
Девятый «В» немедленно облепил окна класса. Зрелище, которое открылось им во дворе, было ужасно. Там стоял бледный, как полотно, директор две тысячи первой школы — Михаил Петрович. Его грудь и живот, по всей видимости, изрешетили осколки. Во всяком случае на светлом костюме проступало множество кровавых пятен. По лицу кровь и вовсе лилась потоками.
— Он в голову ранен! — воскликнули разом несколько девочек. — Надо «скорую помощь» скорее вызывать.
— Как он еще стоять-то умудряется?
— Михаил Петрович! — закричал в окно Лешка. — Вы живы?
Директор поднял голову и, почему-то погрозив кулаком Пашкову, к недоумению всего класса, довольно уверенной походкой направился в школу.
— Он просто в шоке, — прокомментировал его действия Темыч. — Сейчас еще несколько шагов сделает и грохнется.
Человек пять кинулось вон из класса на помощь директору.
— Странно, что взрыв был совсем беззвучный, — сказал Олег.
— Может, уже беззвучные бомбы изобрели, — в полном потрясении от увиденного пролепетал Лешка.
Роман Иванович все это время беззвучно разевал и закрывал рот. Услыхав последнее замечание Пашкова, он, однако, включился и пробасил:
— Какие беззвучные бомбы? Это мои бутылки и баночки!
— А кто директора тогда ранил? — крикнули хором все, кто еще оставался в классе.
Тут в дверях показался Михаил Петрович. А с ним и все те ученики девятого «В», кто кинулся ему на помощь.
Ознакомительная версия.
