— Вы слышали свидетелей, доктор Коль, — сказала миссис Бун. — Ответьте нам, что стало причиной травм — многочисленные удары деревянной палкой или резиновые шины велосипеда?
— Возражаю, — вмешалась мисс Кэффри.
— Отклоняется. Отвечайте, пожалуйста.
Ветеринар улыбнулся, глубоко вздохнул и ответил:
— Абсурдно утверждать, что этого пса переехали велосипедом. Его долго били тупым орудием.
Судья Йек взглянул на мисс Кэффри, но та молчала.
— Спасибо, доктор Коль. Садитесь. Будут еще свидетели? Адвокаты, хотите добавить что-нибудь? — Йек посмотрел на часы. — Мы здесь почти два часа. Кто-нибудь хочет что-то добавить, прежде чем я вынесу вердикт?
Никто не вызвался. У сторонников Бунов было ощущение, что сказано достаточно, а сидевшие через проход испытывали только страх.
Судья Йек обратился к протоколисту:
— Запишите мои слова. Я выслушал две совершенно разные версии случившегося. Трое мальчиков рассказали одно, три члена бригады — другое. Обычно истина лежит посередине, но не в этом случае. Я верю мальчикам и считаю, что работники «Стратегических исследований» сочинили сказку, дабы выгородить себя. — Он гневно посмотрел на мужчин: — Решили, что можно войти в скромный зал суда по делам животных, наврать с три короба, и дело в шляпе? Решили, что суд поверит взрослым, а не мальчишкам? Вы сильно просчитались, господа. Ложь есть ложь, от кого бы она ни исходила, а лгущий под присягой подрывает основы нашей судебной системы. Вас, мистер Сэмсон, я признаю виновным в жестокости по отношению к животному и агрессивном поведении третьей степени, потому что имело место намеренное причинение тяжких телесных повреждений, и приговариваю к шести месяцам тюрьмы.
— К шести?! — взвился Сэмсон. — Вы что, шутите?
— Вы хотите больше?
— Да вы рехнулись! — заорал Сэмсон, готовый сорваться со скамьи. Помощники шерифа мгновенно оказались рядом. Жена Сэмсона начала всхлипывать. — У меня семья, дети!
— Тише, мистер Сэмсон, — приказал судья Йек. — Я не закончил. Еще я признаю вас виновным в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам заключения вдобавок к названным шести.
— Да это не Собачий суд, а цирк какой-то![3] — зарычал Сэмсон.
— Выведите его, — сказал судья помощникам шерифа. Сэмсона схватили, надели наручники и силой повели к выходу. Когда дверь закрылась, Йек повернулся к Уиллису Кифу и Лестеру Грину, бледным, с расширенными глазами. Судья глубоко вздохнул — обвиняемые не дышали — и произнес:
— У мистера Гордона хватило ума не давать показания, поэтому сегодня он в тюрьму не отправится, но мистер Киф и мистер Грин так легко не отделаются. Я признаю их виновными в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам тюрьмы.
— Мы подадим апелляцию, — прошипела мисс Кэффри.
— Это ваше право, но сейчас они отправятся в тюрьму. Уведите.
Помощники шерифа окружили Кифа и Грина, надели на них наручники и вывели из зала суда.
Когда они шли к выходу, пес стоял на всех четырех лапах и рычал изо всех сил.
Теперь Судья спал в ногах у Тео, а не под кроватью. Ночью пес ворочался и метался — болели раны, и тогда Тео шептал ему что-то успокаивающее. Обычно ему удавалось уговорить своего друга снова заснуть. Судья быстро поправлялся и был очень рад такому вниманию. Сам Тео спал не очень хорошо, но был не в претензии. Никогда он больше не будет ругать своего пса.
На следующее утро после заседания суда Тео отнес Судью на первый этаж и выпустил во двор. Миссис Бун сидела на кухне в халате, пила кофе и листала свежий номер «Страттенбергской газеты».
— Взгляни-ка, — сказала она сыну.
На первой странице красовался жирный заголовок: «Бригада разметчиков брошена в тюрьму», а в центре была фотография самого Тео с псом на руках, сделанная на выходе из здания суда. Тогда, в суматохе, мальчик смутно сознавал, что его о чем-то спрашивают репортер с фотографом.
— Ух ты, — сказал он, восхищенно рассматривая снимок с подписью «Теодор Бун, хозяин собаки по кличке Судья, заявляет, что будет „…бороться с новым шоссе и с отморозками, которые его строят“».
— Ты так говорил? — спросила мать.
— Кажется, да.
— Не слишком ли сильно сказано?
— Пожалуй.
Тео прочитал статью, пестревшую цитатами из речи старших Бунов, Моры Кэффри, судьи Йека и Ларри Сэмсона; в целом это был довольно точный отчет о случившемся. Осужденные не согласились с вынесенным вердиктом и планировали подать апелляцию. Мисс Кэффри клялась вытащить своих клиентов из тюрьмы к полудню. Мистер Сайлас Квинн заявил, что подал гражданский иск против четверки негодяев и их фирмы. Ничего нового, кроме довольно удачного снимка на первой полосе, который Тео очень понравился.
— Не стоило называть их отморозками, — покачала головой миссис Бун.
— А кто же они еще? Вторглись на чужую землю, избили палкой мою собаку. Приятными людьми их называть, что ли?
— Тео, нужно быть осторожнее с определениями. Журналисты не упустят возможности прицепиться к случайно вырвавшемуся слову, тем более Норрис Флэй.
— А это кто?
— Репортер, с которым ты говорил. Автор статьи. Он профессионал своего дела и умеет преподнести новости. У него нюх на сенсации.
— Такая уж у него профессия.
— Да, но он вольно трактует чужие слова.
Тео открыл дверь, подхватил пса и перенес через порог в кухню. Судья был готов завтракать. Тео насыпал хлопьев в две глубокие тарелки и поставил одну на пол у стола.
Миссис Бун отпила кофе.
— Твой отец не очень доволен. Он не хочет, чтобы ты ввязывался в борьбу с проектом.
— Разве я ввязываюсь?
— Ну а как ты думаешь? Ты с первой полосы клянешься всячески препятствовать строительству дороги.
— А почему папа против?
— Это отвратительная политическая возня, подросткам в ней не место.
— Мам, ты мне советуешь не соваться не в свое дело, что ли?
— Ты что-то задумал, Тео?
— Ничего. — Тео сунул в рот ложку «Чириос» и громко захрустел. — А ты знаешь такого Джо Форда?
— Конечно. Мистер Форд — давний клиент нашей фирмы, твой отец оформил для него много сделок. А что?
— Ходят слухи, что он тайно купил двести акров земли там, где новое шоссе пересечет Суини-роуд. Если дорогу одобрят и построят, мистер Форд, известный в определенных кругах как Фаст-Форд, сможет выгодно застроить эту землю и сколотить состояние.
Миссис Бун молча кивнула, не зная, как реагировать.
Тео продолжал:
— А еще есть другой слух, причем это скорее факт, чем сплетня, что Форд спонсировал предвыборную кампанию нашего губернатора. Мистер Форд дает деньги губернатору, а губернатор проталкивает строительство шоссе, чтобы мистер Форд смог заработать еще больше и поделиться с губернатором. Логично, мам?
— Я бы не удивилась, — мрачно ответила миссис Бун.
— Но тогда получается, что Форд занимается темными делишками.
— В его действиях нет ничего незаконного, — ответила миссис Бун, по мнению Тео, очень неубедительно.
— Но ты согласна, что от этого дурно пахнет?
— В общем, да.
— Тогда почему мы в это замешаны?
— Мы?
— Да, почему наша фирма представляет интересы сомнительных клиентов?
— Наша фирма? Вот не знала, что ты стал партнером.
— Ну, она же носит мою фамилию. — Тео улыбнулся, сверкнув металлическими скобками.
— Тео, мы об этом уже говорили. Каждый имеет право на адвоката, и мы, юристы, не всегда можем выбирать себе клиентов. Зачастую наши клиенты не правы или натворили дел, поэтому они к нам и обращаются. Адвокату не пристало судить своего клиента, наша задача им помогать.
— Я не стану представлять интересы бандитов, — заявил Тео, отправляя в рот новую ложку хлопьев.
Брови миссис Бун сошлись на переносице:
— Не называй мистера Форда бандитом.
— Я не называл его бандитом, — пережевывая хлопья, поправил Тео. — Только говорю, что, когда стану адвокатом, бандитам не бывать моими клиентами.
Миссис Бун глубоко вздохнула и решила не продолжать разговор. Тео тоже устал от этой темы. Хлопья они с Судьей доедали молча.
В классе учитель Маунт достал утреннюю газету и пустил ее по рядам. Тео всегда поражало, как мало одноклассников заглядывают в периодику: из пятнадцати мальчиков почти никто не видел статьи, лишь двое или трое пробежали ее в Интернете. Избиение пса до полусмерти стало новостью недели, и класс жаждал узнать подробности заседания суда. Статья на первой полосе подверглась тщательному разбору и долгому обсуждению. Тео уверял, что это пустяки и ничего особенного, но на самом деле происходящее ему очень льстило. Вуди не закрывая рта рассказывал свою версию заседания, и неудивительно, что вскоре она уже заметно отличалась от рассказа Тео.
