— Он пришел с миром, — подсказал меч (карлик этого совета не услышал), — надо воткнуть меня в землю и ответить с учтивостью: «Приветствую тебя, о старейший из дварфов!»
Толька решил, что мечу виднее. Он вогнал «Принца» острием в землю, поспешно выплюнул боевую бузину на ладонь, стряхнул в карман, вытер руку о штаны и послушно произнес подсказанную фразу:
— Приветствую тебя, о старейший из дварфов!
Карлик очень приятно улыбнулся, хотя зубов у него сохранилось не больше десяти штук, и произнес:
— Боги даровали тебе не только разум и силу, но и учтивость. Я вижу, что предсказания наших прорицателей сбываются и отныне наш народ обретет достойного покровителя и защитника! Позволь узнать твое имя?
— Сэр Анатолий… Заовражный, — произнес Толька, опасливо покосившись на череп сэра Парамора Заовражного.
Старичок взял свою алебарду за древко, как посох, и трижды стукнул оземь. Со всех сторон послышался многоголосый гомон, и на поляну вышло множество карликов и карлиц. Причем это были только первые ряды, а позади, в лесу, скрывались еще многие сотни, а может быть, и тысячи. Пожалуй, у Тольки даже бузины не хватило бы, чтоб от такой орды отбиться.
— Тише! — прикрикнул старейшина. — Я, Тур Трюгвессон, старейший из дварфов, призываю всех к тишине!
Гомон сразу стих. В наступившей тишине послышались шаркающие шаги по траве, и откуда-то из задних рядов вышел еще один старичок. Он был одет в длинной, почти до пят, черной хламиде или рясе и конической шапке с изображением звезд, солнца, комет и прочей астрономии. В руке он держал только суковатый посох, похожий на тот, с каким ходил Трундакс, но без бриллианта на верхушке. Кроме посоха, старичок нес с собой черную шкатулку, похожую на маленький сундучок с ручкой на крышке. Не иначе, это был здешний колдун, астролог, предсказатель, прорицатель и прочая, прочая, прочая.
— Слово мудрейшему из дварфов! — провозгласил Тур Трюгвессон. — Сейчас мудрейший Стиг Стурсон огласит то, что было написано в древнем свитке.
Мудрейший воткнул посох в землю, открыл сундучок-шкатулочку и вынул оттуда пергаментный свиток. После этого он начал разматывать пергамент и не очень внятно, блеющим голоском читать:
— В лето — хм! неведомо какое (должно быть, там свиток истерся и разобрать дату было невозможно), — король повелел народу дварфов хранить меч, именуемый «Серебристый Принц». Сей меч был помещен нашими предками в подземелье, где хранились сокровища народа дварфов, собранные за триста лет. Но злодей-маг по имени Трундакс (Толькино сердце екнуло) чернокнижием и колдовством поселил в подземелье злых духов. Духи сии насылали на народ наш порчу, болезни и иные бедствия. Дабы избавить народ свой от сих напастей, старейшины порешили платить духам дань, и с тех пор все наши сокровища мы относим духам в подземелья и живем в кабале, как невольники.
Но сия кабала не вечна. От богов Айбиэма и Майкрософта было откровение великое. Спасение народу нашему придет от тринадцатилетнего рыцаря, рожденного накануне тринадцатого числа, пришедшего тринадцатого, тринадцатым по счету. Он победит духов и освободит наш народ от дани. В награду он возьмет себе меч «Серебристый Принц» и будет провозглашен нашим народом бароном Дварфским. А племена наших братьев эльфов и гоблинов добровольно и без принуждения признают его своим сюзереном, и потому окончательный титул нового владетеля будет таков: сэр Заовражный, барон Дварфский, Эльфский и Гоблинский… Дальше, увы, отгрызено крысами, — завершил чтение мудрейший Стиг Стурсон.
— Слава барону Дварфскому! — завопили карлики по всему лесу.
— Слава барону Эльфскому! — послышалось откуда-то сверху, и Толька, задрав голову, увидел над поляной множество маленьких человечков в зеленых куртках, штанах и шляпах. За спиной у них трещали крылышки вроде стрекозиных.
— Слава барону Гоблинскому! — через толпу карликов протиснулись длинноносые и длинноухие человечки, у которых уже не одежда, а собственная кожа была зеленая. Одеты гоблины были только в набедренные повязки из звериных шкур, а вооружены корявыми копьями с каменными наконечниками.
Поскольку солнце уже зашло, то стало почти совсем темно. Однако ненадолго. Дварфы и гоблины на земле зажгли множество факелов, а эльфы сами стали светиться зеленоватыми огоньками. Все они орали кто во что горазд, и гвалт, естественно, стоял просто неимоверный.
Толька от этого шума немного обалдел и даже не знал, радоваться надо или плакать. Вообще-то, по идее стоило радоваться, что встреча с дварфами обошлась без потасовки, но, с другой стороны, попасть к ним в начальники Лаптев был явно не готов. Конечно, он помнил слова Трундакса насчет королевского указа, который вроде бы назначал его бароном над всеми этими мелкими существами, но всерьез над тем, как будет править дварфами, эльфами и гоблинами, естественно, не задумывался.
Сейчас-то они все ликуют, орут от восторга и так далее. А что потом будет? Ведь, скажем, их лесная экономика для Тольки типичный лес. Ну, дварфы вроде бы, как всякие гномы, драгметаллы добывают, самоцветы и прочее. Но все это кушать нельзя. Стало быть, надо эти самые камни и золото на что-то съедобное менять. А Толька в здешних ценах еще не разобрался и даже точно не знает, что его подданные едят, а что нет.
Ладно, добро бы ему один народец под управление достался, а то сразу три! И наверняка у них какие-то сложности в отношениях встречаются. В том смысле, что если дварфы где-то свои шахты сооружают, то наверняка какой-то вред окружающей среде наносят. А эта среда, допустим, очень нужна для обитания тех зверей, на которых гоблины охотятся, или, допустим, для пчелок, которых эльфы разводят. А эти самые пчелы и звери, возможно, очень не нравятся дварфам. Получится конфликт. Куда пойдут искать правды? К нему, сэру Анатолию, всенародно избранному барону. А как он этот конфликт будет решать — неизвестно.
Кончится тем, что все передерутся и придется королевские войска приглашать в качестве миротворческих сил. А уж после этого непременно дождешься стрелы в глаз или топором по кумполу…
Ну, а другие дела? Небось королю Адальберту надо налоги какие-нибудь в казну платить. И очень даже возможно, что вся эта мелкая публика ему сильно задолжала. Начнешь эти налоги собирать — сразу все разлюбят.
Да и вообще, надолго тут Толька задерживаться не собирался. Ему ужас как домой хотелось.
Внезапно галдеж вокруг поляны стих. В наступившей тишине откуда-то с небес послышался тревожный голосок какого-то эльфа:
— Беда! Беда, братья и сестры!
«Ну вот и началось, — с тоской подумал Толька. — Уже чего-то не поделили!»
Эльф сделал круг над поляной и приземлился почти рядом с Лаптевым. Чуть отдышавшись, он прокричал:
— Черный Дракон с полчищами гидр, грифонов и троллей перешел Синюю реку! Они стали лагерем на заливных лугах и требуют, чтобы все мы, эльфы, гоблины и дварфы, признали себя их вечными данниками. В противном случае они обещают, что не пощадят никого…
— Не бывать этому! Смерть Дракону! Мы ему все головы поотшибаем! Веди нас, славный барон! — заорала толпа, и Толька понял, что влип гораздо крепче, чем ему казалось несколько минут назад.
На некоторое время Толька, как выражаются умные люди, «потерял контроль над ситуацией». То есть только растерянно хлопал глазами и вертел головой по сторонам, в то время как вокруг него кипела бурная деятельность.
Началось с того, что десятки голосов заорали:
— Доспехи барону! Щит барону! Коня барону! Пегаса барону!
Сразу после этого целая куча карликов ринулась в направлении подземелья, стая эльфов, застрекотав крыльями, взвилась в небо, а гоблины начали неистово колотить в большие барабаны, сделанные из полых обрубков дубовых стволов с натянутыми на них. бычьими шкурами. Откуда-то возникло множество всяких военных вождей и старейшин, которые стали отдавать распоряжения своим соплеменникам. Какие-то посыльные, вестовые или гонцы — Толька не знал точно, как они здесь называются, — кто бегом, кто вприпрыжку понеслись в лес. Похоже, что все Заовражье пришло в движение.
Тем временем из подземелья стали один за одним прибегать карлики. Каждый из них тащил какую-то деталь рыцарского снаряжения: кто кольчугу, кто наплечники, кто налокотники, кто поножи и так далее. Все это дружными усилиями — правда, немного толкаясь и мешая друг другу! — дварфы начали надевать на Тольку. Как ни удивительно, все эти металлоизделия оказались вполне по размеру, и Лаптев нигде не ощущал тесноты. Даже стальные сапоги со шпорами оказались впору.
Пока барона снаряжали, в небе над поляной появилась эскадрилья эльфов, эскортирующая крылатого коня. Конь, правда, летел не очень охотно — четыре эльфа тащили его под уздцы, а еще два, ловко уворачиваясь от копыт брыкающегося Пегаса, подстегивали его хворостинами. На лбу у крылатого коня торчал длинный и прямой рог метра полтора в длину.
