В охране! Блинков-младший перевел дух. За минуту он узнал не меньше, чем за весь прошедший день! И тут Молодой Голос – последний, кто мог оказаться Ник-Ником, – сделал ему еще один подарок.
– Три ямы, и в каждой звякало, – вслух подумал он. – И как только Носик угадывает, где копать?
Охранники удалялись; если кто-то и ответил Молодому Голосу, то Блинков-младший не расслышал. Но и один вопрос говорил о многом!
Во-первых, Молодой Голос не мог быть Ник-Ником. Пропавший кладоискатель безо всякого Носика прекрасно знал, где копать.
Во-вторых, ям с кладами было не две, а три. Из одной Ник-Ник достал пушку, вторую затопило, а что с третьей? То ли ее тоже залило разлившейся жижей, то ли клад из нее выкопали раньше.
В-третьих, теперь окончательно ясно, что Ник-Ник похищен. Среди болотных копателей его нет. Места, где спрятаны клады, показывает опять же не Ник-Ник, а Носик (и он же платит за работу). То есть ничто не говорит о том, что Ник-Ник добровольно подарил или продал тайну кладов. А раз не добровольно, то его заставили. Пытали?
И, наконец, главное: «НОСИК» – ЭТО СИНЕНОСОВ! А кто же еще, если его охрана в его касках идет с раскопок в его особняк!
Блинков-младший сильно оттолкнулся палками, съехал с пригорка и побежал к мерцавшим в ночи огням города. Морозный ветер бил в лицо и надувал самодельный маскхалат из простынки. Непонятый, оскорбленный, изгнанный самым родным человеком, сыщик возвращался, чтобы ему помочь.
Огни Боровка приближались медленней, чем хотелось бы. Напрямик до них оставалось километра полтора, но Блинкову-младшему приходилось огибать разлившееся болото. По кустам, по камышам и кочкам да еще в темноте не разбежишься. Он двигался не быстрее пешехода, объезжая густые заросли и проламываясь сквозь жидкие.
Кочек попадалось все меньше; камыши стали редеть, и, наконец, Блинков-младший выехал на речной лед. Боровок был в сотне шагов, но – вверх по обрыву, остановившему французскую армию. Обрыв Митек сегодня уже штурмовал, только без рюкзака и днем. Повторять этот опыт сейчас он бы не стал ни за какие коврижки. Оставалось идти вдоль реки, в обход, а это еще полтора километра.
По ровному заснеженному льду можно было бежать. Блинков-младший в хорошем темпе домчался до моста и, ставя лыжи «лесенкой», взошел по невысокому скату на дорогу.
Отсюда начинался подъем в город – пологий и длинный «тягун». На таких даже автомобильные моторы перегреваются. А поскольку Митек одолевал «тягун» на лыжах, с рюкзаком за плечами, то пар от него повалил, как от вареной картошки. Дойдя до вершины, он уселся в снег и начал развязывать веревочные тесемки маскхалата. Пальцы дрожали и путались в узлах. От усталости в голове было пусто. Он смотрел на церковь и тупо думал: «Церковь». Смотрел на мост и думал: «Мост». Потом взглянул на болото и подумал: «Фары»…
ФАРЫ!!! Ночью! На болоте, куда и днем-то никто не сунется, потому что и опасно, и незачем!
Силуэт машины терялся на фоне темного леса. Блинков-младший видел только два скачущих по снегу пятна света. Машина повторяла его путь! Сейчас свернет на реку… Точно, свернула!
Погоня это или случайное совпадение? Теперь, на присыпанном снегом льду, он ясно разглядел блестящую жучиную спинку машины. «Газель», фургон. Значит, задние колеса сдвоенные – те самые, которые наследили у особняка купца первой гильдии! Нелишним будет вспомнить, что час назад у того же особняка снимался видеофильм под названием «Подозрительный тип у ворот». Спрашивается: что теперь делать этому подозрительному типу? Отвечается: надо делать ноги!
Блинков-младший помчался изо всех сил! Наполовину развязанный маскхалат полоскался и трещал на ветру. Если «Газель» сумеет въехать с речного льда на хорошую дорогу, она в два счета догонит лыжника!
Рев мотора слышался уже за спиной: точно, на берег карабкается, дрянь такая! Блинков-младший замолотил ногами и руками с палками, как будто не на лыжах бежал, а выплывал из водоворота. Воздуха не хватало, сердце колотилось у горла.
Дорога вывела его на площадь у синеносовского магазина. Снег здесь был утоптан до глянцевой корки – хорошо, следов не останется. Влево от площади расходились окраинные улицы Боровка. Не улицы – ловушки: сплошные заборы по обе стороны, ни свернуть, ни скрыться. Справа на сотни метров тянулась стена древнего лабаза. Единственным местом, где хоть как-нибудь мог спрятаться человек, было дощатое крыльцо магазина.
Блинков-младший обернулся. Свет фар еще невидимой машины скользил по подъему и таял в небе. Он забежал за крыльцо и рухнул в сугроб, широко раскинув ноги с не снятыми лыжами. Не прошло и секунды, как свет лизнул стену, сполз ниже и упал на затоптанный грязный снег. Фургон ехал прямо к магазину!
Проверяя свою маскировку, Блинков-младший огляделся… И обмер. Посреди тени от крыльца торчал горб – его рюкзак, попавший в луч света. Мало того, на освещенное место предательски высунулся носок лыжи. Балбес! В детском саду прячутся лучше!
Свет становился ярче. Ревел мотор, и казалось, что фургон вот-вот наедет на лыжу. Шевелиться было нельзя, это любой жук знает и при опасности прикидывается дохлым. Пока ты неподвижен, белый горб рюкзака под маскхалатом и кончик лыжи привлекают не больше внимания, чем снег и мусор. Но если «снег» и «мусор» начнут прятаться, люди в «Газели», конечно, заинтересуются таким редким явлением природы.
Блинков-младший лежал, вжавшись щекой в забросанный окурками снег. Как только машина остановится, надо вскакивать и бежать в развалины – там ни один вездеход не пройдет. Главное, не позволить страху командовать, не сорваться с места, пока не поймешь окончательно, что раскрыт…
Сдвоенное пятно света подрожало на снегу и вдруг скользнуло в сторону. Звук мотора стал удаляться. Высунувшись из-за крыльца, Блинков-младший увидел, что «Газель» свернула на улицу, где жил Виталий Романович!
От прошедшего страха еще ныло в животе. Похоже, за ним и не думали гнаться. Совпадение: и он, и преступники двигались к дому Виталия Романовича и выбрали одну дорогу… А может, и не преступники, и не к дому, и не Виталия Романовича. Скажем, водитель едет на бензоколонку или домой ночевать. Но это ничего не меняет. Все равно «Газель» синеносовская, а Синеносов под подозрением, значит, отпускать его машину без проверки нельзя!
Блинков-младший вскочил и побежал за фургоном. Окраинные домики Боровка слепо глядели погасшими окнами. Редкой цепочкой светились уличные фонари. «Газель» мелькала далеко впереди, то выезжая на освещенный пятачок снега, то пропадая во тьме. Лампочка над задним номером у нее не горела. Ох, не к теще на блины едет синеносовский водитель!
И вдруг фургон исчез. Въехал в темноту, а под следующим фонарем не появился. Ни отсвета фар на снегу, ни вспышки тормозных огней… Блинков-младший всматривался в темноту, пока не заслезились глаза. Сморгнул и сразу потерял место, где остановился фургон. Дом Виталия Романовича он тоже не видел, но это было не важно. Если преступники наглые, то подъехали к самым воротам, если осторожные, то встали в стороне. ГЛАВНОЕ, ОНИ ПРЕСТУПНИКИ, и в этом уже нет никаких сомнений. Потому что ни один нормальный водитель не бросит машину в полной темноте, когда можно остановиться под фонарем. Он боится угонщиков, хулиганов и наезда другой машины.
Блинков-младший поймал себя на том, что торчит посреди улицы, заметный, как муха на сахаре, и отбежал в темноту. Надо подойти поближе, но как? Фонари не обойдешь. Маскхалат не поможет, а только вызовет лишние подозрения. Он снял маскхалат и комом затолкал в рюкзак. Прикинуться случайным прохожим? Глупо. Если преступники узнают его по видеозаписи, то схватят, если не узнают, то затаятся… Может, зайти к дому Виталия Романовича сзади, с огорода? С Полининого. Она так и объясняла: «Мой дом за Витальроманычевым, выйдешь с его огорода и попадешь на мой»… А улица ее – соседняя, Рыбацкая. Нет, Рыбачья Слободка. «Дом с зеленой крышей, где бабка Филимоновна живет». Ну и адресок дала рыжая! Весны, что ли, ждать, когда снег с крыш стает?
Пришлось вернуться к магазину и бежать обратно уже по Рыбачьей Слободке. Спросить про бабку Филимоновну было некого, и оставалось только смотреть поверх крыш. Дом у Виталия Романовича был приметный: в два этажа да еще с мансардой. Блинков-младший заметил его издалека, но вовсе не был уверен, что по соседству нет другого похожего.
Он подошел к забору (хотелось надеяться, что Полининому). Окна в доме не светились – к лучшему: не надо тратить время на объяснения. Покосившаяся калитка закрывалась на веревочное кольцо. Стоило ее тронуть, как петли пронзительно взвизгнули. После этого уже не было смысла красться. Блинков-младший настежь распахнул калитку, пулей пролетел через двор, пригнувшись, юркнул под окнами и забежал за сарай. Если кто и проснулся от шума, то пока он встал с постели, пока посмотрел во двор, там уже никого не было.
