Ознакомительная версия.
— Ух ты, такое бывает?
— Это как в холодильнике, только наоборот.
Представить себе что-то «наоборот» всегда очень трудно, особенно если не очень-то понимаешь, как оно должно быть по-правильному.
— Ты, наверно, хочешь сказать, — вслух размышлял я, — что в холодильнике свет не горит, когда он закрыт?
Оскар тихонько застонал.
— Ты не ранен? — спросил я озабоченно.
— Просто запри дверь, — послышалось в ответ.
Пришлось повозиться довольно долго, пока я не нашел среди ключей — они жутко гремели — тот, с помощью которого я вошел. Оскар ждал, не произнося ни слова.
Когда зажегся свет и я опять смог видеть прищуренными глазами, я сначала не мог толком поверить, что Оскар — жертва похищения. Он сидел на вытертом старом матрасе, вокруг валялись бесчисленные пакеты и упаковки из «Макдоналдса» и дюжины пустых бутылок из-под колы. Ну и свинарник! К стенам Бюль приделал толстую обивку. Похоже, она была из ваты, и на потолке тоже, а еще на нем висела голая экономичная лампочка. Что-то похожее я уже видел в одном детективе. Это для звукоизоляции — если кто-то заорет здесь внутри, снаружи никто ничего не услышит.
Обивка была светло-зеленая. Зеленая комната, подумал я, и первый раз с тех пор, как я отправился Оскару на выручку, у меня по спине пробежала настоящая ледяная дрожь.
Сам Оскар выглядел безупречно. Ладно, он в конце концов был заперт здесь только со вчерашнего дня. Но я-то представлял его себе в разорванных шмотках, с грязным лицом и так далее. Без своего синего шлема он выглядел странно беззащитным, и уши-паруса были и вправду огромные, но больше ничего страшного или ужасного. Единственной необычной вещью была короткая цепь, которой его правая рука была прикована к толстой стальной петле. Она выдавалась из стены прямо над ним — так высоко, что лечь Оскар не мог. Он должен был спать сидя. Это была вторая ледяная дрожь.
Я оглянулся украдкой в поисках туалета. Где-то он должен быть, иначе тут бы пахло не чизбургерами, а кое-чем совсем другим.
— Он там, в прихожей, рядом с входной дверью, — сказал Оскар, будто прочел мои мысли. — Там такая же обивка, как в этой комнате.
Значит, все было в точности так, как я себе представлял. Когда Бюль вел ребенка в туалет, по квартире фройляйн Бонхефер мелькали темные тени!
Оскар улыбался мне, сияя зелеными глазами и большими нечищенными зубами — еще одно свинство Бюля, — и вдруг я почувствовал себя так, как должен чувствовать себя старший брат. От переполнившей меня гордости я покраснел до ушей. Я спас Оскара! Во всяком случае, уже приблизительно наполовину.
— Что это за цепь?
— Я думаю, это высококачественная сталь, — сказал Оскар. — Наверно, нелегированная, то есть с содержанием марганца менее ноль целых восьми десятых процента и кремния ноль целых пяти десятых процента. Если бы их содержалось в ней больше, тогда…
— Хватит, хватит! Как тебя от нее освободить?
Он поднял правую руку. Бюль укрепил другой конец короткой цепи на наручниках.
— Ключ от них среди других, — сказал Оскар. — Поройся и найдешь.
— Как это — поройся? В земле, что ли?
— Ну покопайся в остальных ключах, господи боже!
— Ты так и говори!
— А ты выучи родной язык, в конце-то концов!
При обычных обстоятельствах я бы разозлился, но сейчас заставил себя сдержаться. Конечно, начнешь язвить, когда тебя заставляют тоннами поедать гамбургеры и чизбургеры и всякое такое. Я почти уже собрался опозориться и спросить, как это Оскар умудрился запихать в себя за такое короткое время столько еды? И еще интереснее — как это он выпил столько колы, а из носа у него не побежала коричневая дрянь? Но тут же я понял, что макдоналдсовский мусор насобирался от всех шести жертв.
Эта догадка мне чем-то мешала — опять вдруг вернулось то грызущее чувство, что лотерейные шарики в моей голове запрыгали в неправильном направлении, когда выбирали, как им скакать — вперед или назад, влево или вправо, раньше или позже. Но как и в прошлый раз, я не смог разобраться, что все это значит, — ведь сейчас надо было сосредоточиться на освобождении Оскара.
Нужный ключ нашелся быстро, он был самый маленький из всех. Я открыл наручники. Оскар снял их и потер себе запястье. Потом встал с матраса, коленки у него затрещали, и он тихо вскрикнул от боли.
— Ты что, все время тут просто так сидел? — спросил я.
— Что значит просто так?
Оскар рассматривал израненное, натертое наручником запястье, и на лбу у него появилась вертикальная рассерженная складка.
— Сидеть — это крайне сложное дело!
Все еще уже почти четверг. Побег
Уважаемый герр Вемайер,
только не надо придираться, что с этой главы мой рассказ получается невеселым! События развивались по-настоящему драматично, поэтому радуйтесь, что я вообще еще способен записывать их здесь в больнице.
Можете уже начинать думать про бонус.
С поклонным унижением!
Ваш Фредерико Доретти * * *
Похоже, что ходить было делом менее сложным, чем сидеть, во всяком случае, Оскар не жаловался. Когда мы пробирались через передние комнаты, я посмотрел в окно, горит ли еще свет у Бюля. Он горел. И даже было видно самого мучителя детей. Он как раз доставал из холодильника чего-то попить и при этом болтал по мобильнику. Может, снова ругал Оскарова папу. Тем лучше. Если мы с Оскаром не вызовем сейчас обрушения заднего дома, то сможем незаметно убежать и известить полицию. Когда Оскар предстанет перед ними собственной персоной, они должны будут ему поверить, не то что мне. Только надо торопиться, пока Бюль снова не вспомнил о выеденных яйцах.
На лестнице с заколоченными окнами мы взялись за руки. Опять темнотища. Я уже поставил ногу на первую ступеньку лестницы, ведущую к белому домику на крыше, но Оскар сильно дернул меня назад. Было странно слышать его голос и не видеть его.
— Ты что, сумасшедший? — прошипел он. — Так мы попадем ему прямо в руки!
— Мы попадем ему прямо в руки, если пойдем вниз, — ответил я. — Он же ходит через подвал!
— Какой подвал?
— Тот, по которому он тебя сюда притащил.
Наверно, это темнота так действовала на Оскара, что он — в виде исключения — стал соображать очень медленно. Может быть, ум у необычайно одаренных проявляется только на свету, подумал я.
— Почему это он должен был тащить меня через подвал? — сказал Оскар.
— Потому что иначе он бы не попал в задний дом!
— Но ты ведь тоже сюда как-то попал!
Все это потихоньку начало меня нервировать. Пока мы тут болтаем, Бюль, возможно, уже приближается к нам.
— Я-то попал сюда через сад на крыше Маррака, — объяснил я преувеличенно терпеливо. — Через белый домик, помнишь? С ключами Маррака. Откуда бы им взяться у Бюля?
— Бюль? — голос Оскара прозвучал непонимающе. — При чем тут Бюль?
Это была третья ледяная дрожь. И еще ко мне в третий раз возвратилось чувство, что мои мысли в какой-то момент пошли по неверному направлению, — только теперь это чувство больше не грызло меня, оно нанесло беспощадный удар. Я был полным идиотом! Я был самым необычно одаренным из всех необычно одаренных, которых когда-либо видел учебно-вспомогательный центр! Вот в чем была моя ошибка: важно было не «где» — справа или слева, и не «куда» — вперед или назад. Дело было исключительно и только в том, когда все случилось — раньше, а не позже. Бюль-то ведь жил в нашем доме всего одну неделю! А темные тени я заметил задолго до того — в первый раз несколько месяцев назад, когда начались похищения. Так с чего бы это и как Бюль стал приводить свои жертвы сюда?
— Это Маррак! — прошептал я потрясенно. — Обеспечение безопасности… с каким-то там упором на контроль и еще чего-то!
— Это и помогло мне напасть на его след, — сказал Оскар. — София вспомнила про связку бренчащих ключей. И его красный комбинезон с золотым сейфом.
— Ну а сама София? — сказал я. — Как ты ее вообще нашел?
— Спрашивал про нее во всех начальных школах Темпельхофа.
— Почему тебе нужна была именно она? Почему не кто-то из других детей?
— Она была второй жертвой. И в газетах появились ее фотографии. Я решил, что, судя по ее внешности, она скорее всего заговорит, если что-то знает.
— Связка ключей и красный комбинезон, — тихо повторил я. — Маррак. Ой-ей-ей-ей-ей-ей-ей! София должна была рассказать про это полиции!
— Она боялась!
— Она и сейчас боится. Но тогда хотя бы ты должен был рассказать все полиции.
Оскар молчал. Я отчетливо представил себе, как он разговаривал с Софией. И как София доверила ему то, что могла доверить только другому ребенку. Как она от счастья и благодарности, что наконец смогла с кем-то поговорить, подарила Оскару свой маленький красный самолетик. Как Оскар прицепил самолетик на рубашку, такой же счастливый маленький мальчик с синим шлемом на голове, который не может найти себе друзей, потому что для нашего мира он слишком умен.
Ознакомительная версия.
