— Значит, Леон — вероятный подозреваемый в любом из них?
Милли покачала головой:
— Мы так не думаем. В трех из этих четырех ограблений отдел по раскрытию тяжких преступлений уже нашел подозреваемых, но пока не имеет достаточных улик, чтобы арестовать их. А в последнем случае был ограблен охраняемый грузовик, похищено три миллиона в старых банкнотах Английского банка, которые везли на уничтожение. Но ограбление проведено на высоком техническом уровне и наверняка организовано кем-то из своих.
— Да, такие фокусы Леону Тарасову не по зубам, — сказал Джеймс.
— Верно, — кивнула Милли. — Среди местных преступников шло много разговоров об ограблении, но, чует мое сердце, это всего лишь дымовая завеса, пущенная Леоном. Лично я вижу только один способ, которым мелкая сошка вроде Леона Тарасова может легко отхватить двести тысяч.
— Торговля наркотиками, — закончил Джеймс за Милли.
— Ты читаешь мои мысли.
*
Вернувшись к урокам, Джеймс подумал, что было бы неплохо наконец-то приступить к реферату про викторианскую очистку воды. Для начала он прочитал соответствующий параграф в учебнике, потом взял ручку и написал в тетради свое полное имя и название сочинения, что дало ему одиннадцать слов.
Потом Джеймс взялся за первый абзац:
«В викторианскую эпоху по улицам Лондона текли бурные ручьи грязной сточной воды. От этого люди заболевали и страдали болезнями, о которых мы сейчас не имеем понятия, такими, как малярия, чума, рахит и тиф. Со временем дела стали лучше, потому что в викторианскую эпоху люди строили стали строить очистные сооружения и делали воду чище».
Джеймс насчитал шестьдесят пять слов, включая имя, заголовок и те слова, которые он вычеркнул. Потом вычеркнул чуму и написал «черная смерть», потому что это давало два лишних слова. Оставалось еще тысяча четыреста тридцать три слова, а Джеймса преследовало жуткое чувство, что он уже написал о викторианской санитарии всё, что знал.
Наилучшим выходом было бы скачать что-нибудь из Интернета. Он полез под кровать за ноутбуком, как вдруг в дверь позвонили.
На пороге стояла Ханна. На ней были белые колготки, длинная серая юбка, бледно-зеленая блузка и полосатый галстук.
— Впусти меня скорее! — пискнула Ханна, оттолкнула Джеймса с дороги и захлопнула дверь.
— Что за паника? — поинтересовался Джеймс.
Ханна не ответила.
— У тебя ведь нет подружки, да, Джеймс?
Джеймс покачал головой.
— А что…
Но закончить он не успел. Ханна обняла его за шею, встала на цыпочки и принялась целовать. Отстранилась она лишь спустя полминуты.
— Что с тобой? И что это за нелепая форма?
— Терпеть ее не могу, — торопливо заговорила Ханна. — После того, как умер Уилл, меня выгнали из старой школы, и родители устроили меня в частную. Какой у тебя номер мобильного?
Джеймс назвал, и Ханна записала номер на запястье.
— Сегодня в школе я целый день думала о тебе, Джеймс. Как ты защитил нас в прошлую субботу! Потрясающе! Но отец, когда забрал меня из полиции, страшно разозлился и запретил мне гулять. Он терпеть не может, когда я гуляю с окрестными ребятами, и, наверно, мне теперь целую неделю не удастся выйти из дому. Но я позвоню тебе попозже, поболтаем, ладно?
Джеймс улыбнулся:
— Да, конечно.
Ханна еще раз поцеловала Джеймса.
— Если отец нас застукает, можешь переломать ему руки.
Она подняла с пола рюкзак, повернулась, взметнув подол плиссированной юбки, и направилась по балкону к своей квартире.
*
После школы Джеймс пошел погонять мяч с Максом и Чарли и получил приглашение на ужин к Тарасовым. После предыдущего знакомства с русской трапезой из четырех блюд Джеймс решительно пресекал попытки Саши положить ему добавки.
Когда он вернулся домой, Дэйв и Соня смотрели телевизор в гостиной. Джеймс прошел к себе и заметил на телефоне сообщение:
«НЕ СТРАДАЕШЬ ГОЛОВОКРУЖЕНИЕМ»? ХАННА
— Какое странное письмо, — подумал Джеймс и написал ответ:
«НЕТ, А ЧТО?»
Ханна сидела у себя в комнате с телефоном, поэтому ответила сразу:
«ХОЧЕШЬ ПОИГРАТЬ?»
Джеймс был заинтригован.
«ДА.»
Ответ от Ханны пришел не сразу.
«ВЫХОДИ НА 2 ЭТАЖ НАЛЕВО. ПРОЙДИ ДО КОНЦА БАЛКОНА. ОТТУДА НАПИШИ.»
Джеймс понятия не имел, что затеяла Ханна, но хотел продолжить игру. Он взял ключи от двери, телефон, вышел через входную дверь и поднялся по бетонной лестнице на верхний этаж.
«Я ТУТ», — написал Джеймс, подойдя к бетонной стене в торце балкона. Через несколько секунд зазвонил телефон.
— Ханна? — улыбнулся Джеймс. — Что всё это значит?
— Видишь пожарный выход?
— Да.
— Выйди в дверь.
— Ханна, что за дьявольщину ты затеяла?
Она хихикнула:
— Выйди в дверь — и поймешь.
Прижимая телефон к уху, Джеймс вышел через разрисованную дверь на бетонную лестничную клетку.
— Фу! — воскликнул Джеймс. — Воняет, как в туалете!
— Поднимись по лестнице и выйди через люк.
Джеймс поглядел на алюминиевую лестницу, привинченную к стене. Над ней в потолке виднелся люк.
— Ханна, на нем висит громадный ржавый замок.
— Вскарабкайся и толкни посильнее, — велела Ханна. — Мне пора, деньги скоро кончатся.
Разговор оборвался. Джеймс сунул телефон в карман и полез по лестнице. Он не знал, как справиться с висячим замком, но сделал, как было велено, и увидел пробившийся сквозь щель лучик солнечного света. Джеймс понял, что шурупы на петлях напротив замка были давно вывинчены. Он распахнул люк, подтянулся и вылез на плоскую крышу здания. Солнце било прямо в глаза, но, сфокусировавшись, он разглядел силуэт Ханны. Она шла к нему по гудроновому покрытию.
— Совершила побег, — с улыбкой сказала Ханна, обняв Джеймса. — В моей квартире есть еще один люк. Он как раз около моей комнаты, а старик сидел внизу и смотрел телевизор.
Она уже переоделась в футболку и леггинсы.
— Классно выглядишь, — сказал Джеймс, внезапно осознав, что у него самого волосы растрепаны и после футбола от него воняет потом.
— Спасибо, — ответила Ханна. — Слыхал про Уилла?
Джеймс замялся:
— Макс как-то упоминал. Если не ошибаюсь, он был твой двоюродный брат?
— Дурачок он был, — горько вздохнула Ханна. — Пойди сюда, покажу.
Ханна взяла Джеймса за руку и подвела к краю крыши. Встала так, что носки кроссовок свешивались за край.
— Осторожнее, — сказал Джеймс, остановившись на полшага сзади. — Какой красивый вид! Отсюда виден весь центр Лондона. Наверно, тут высоко!
Ханна еле заметно улыбнулась.
— Не зря же этот квартал называют Палм-Хиллом.
Джеймс понял, что сморозил глупость.
— Да, верно.
— Посмотри лучше вниз, — сказала Ханна. — И встань на самом краю, чтобы хорошенько понять.
Джеймс шагнул вперед и посмотрел вдоль фасада здания. По сравнению с самой высокой точкой тренировочной полосы препятствий в лагере здесь было не так уж страшно. По крайней мере, до той минуты, как Джеймс заметил возле крыльца вдребезги разломанные перила.
— Это и есть то самое место? — сказал Джеймс.
— Даже не удосужились починить перила, — отозвалась Ханна, отходя от края. Вид у нее был грустный. — Каждый раз, как прохожу мимо, снова вижу Уилла со сломанной спиной, из уха течет кровь.
— Вы были друзьями?
— Когда я была маленькая, то любила с ним играть, — ответила Ханна. — А потом мы отдалились друг от друга. Уилл был чудной, не от мира сего. Только о компьютерах и думал. Друзей у него не было, но он был парень клевый и очень-очень умный. А под конец он совсем зачах. Наверное, впал в депрессию.
Джеймс не знал, что сказать.
— Он покончил с собой?
— Может быть, — пожала плечами Ханна. — Но никакой записки не оставил. Люди считают, что он совсем потерял разум, не понимал, где находится, и нечаянно упал.
— Бедняга, — печально вздохнул Джеймс, в последний раз посмотрел вниз и отошел от края крыши.
Ханна прислонилась головой к плечу Джеймса и нервно хихикнула:
— Ты, наверно, думаешь, что я совсем рехнулась, раз позвала тебя сюда. Я целый день ломала голову, как встретиться с тобой, раз меня не выпускают из дома, вот и придумала… Да, у тебя это, наверно, самое худшее в жизни свидание.
Джеймс обнял Ханну.
— Нет, очень здорово, — улыбнулся он, подбадривая ее. — Вид отсюда классный. Наверно, когда стемнеет, все городские огни как на ладони.
Джеймс коротко чмокнул Ханну в губы, но она всё еще была грустна, и Джеймс понял, что выбрал не самое лучшее время для поцелуев. Под конец они уселись на теплый гудрон. Он прислонился спиной к вентиляционной трубе, а Ханна опустила голову ему на колени. Они долго болтали о всякой всячине, глядя на заходящее солнце.
