— Ой, батюшки! — хваталась за сердце испуганная женщина, — Не уж-то и пацаненка порешили?
— Тихо! — остановил ее Горчаков. Он опустился на колени рядом с Фимой, лоб учителя пересекла глубокая складка, на висках выступили бисеринки пота, нервные пальцы нащупали пульс на посеревшей шее мальчика. Рука Лютика безвольно упала на пол, открыв искаженное, словно в приступе дикого ужаса, лицо. Кто-то из девчонок испуганно взвизгнул, — Живой, — пробормотал учитель, — Немедленно звоните в «Скорую» и в милицию.
Дав короткое распоряжение Алевтине Ивановне, Горчаков с видимым усилием поднял Фиму на руки и словно большую тряпичную куклу понес в медпункт на первый этаж. Весь класс молча последовал за ним.
— У него лицо такое же серое, как и у Мироныча было! — едва слышно прошептала Стася.
— «Еще одна жертва», — задумчиво произнес Гарик, — Дело становится «все страньше, и страньше». Тут не сыщики, а заклинатели духов нужны.
Вадик и Стася с ним полностью согласились.
* * *
Пожалуй, это был самый странный день за всю историю интерната. В коридорах, даже во время перемен стояла непривычная тишина. Ребята сбивались в стайки и пересказывали друг другу легенду о духе шамана и князе Вершицком, который, как выяснилось, был настоящим маньяком-убийцей. Учителя старались не выпускать поля зрения своих учеников. Даже в туалет ребята теперь ходили по двое — по трое — кто его знает, в каком из многочисленных коридоров дома Вершицких их поджидает опасность. Да что там дети! Взрослые и те старались не передвигаться по интернату в одиночку. Всем было страшно, а таинственная надпись на картине княжны только добавляла поводов для пересудов. Обитатели тихореченского интерната по очереди заглядывали в кабинет рисования, чтобы увидеть зловещее предупреждение на портрете прекрасной Тамары. В конце концов, Горчаков стер буквы из плесени спиртовым раствором, накрыл картину куском холста и запер в мастерской. Даже съемочную группу с Тихореченск-ТВ, которая откуда-то прознала о происшествиях в интернате, тетя Аля, по распоряжению Стервеллы, не пустила на порог. Мол, нечего позорить имя лучшего интерната в России — рассказывать про него всякие ужасы! Знакомая ребятам круглолицая журналистка и ее лохматый оператор неловко потоптались на крыльце, приветливо помахали Стасе, глядевший на них из окна, и удалились.
Несчастного Фиму Лютикова увезли в больницу. Так же как в случае с учителем труда, врачи не могли сказать ничего вразумительного о его состоянии: может завтра очнется, а может — и никогда. Милиция, как ни странно, не связывала последние события со смертью Забияко. Стас сказал: нет никаких оснований считать, что все это дело рук одного человека, или, там, духа. Поэтому Алису Горчакову из тюрьмы никто не выпустит. Тем более, с таким железобетонным мотивом для убийства. По его словам, от Колобка остался двухэтажный дом в Подмосковье и пара солидных счетов в разных банках, а Алиса — единственная наследница. Так что через неделю состоится первое судебное заседание — дело можно считать успешно завершенным. Но троица даже и не думала сдаваться. Сразу после уроков друзья приступили к собственному расследованию.
Пока Вадик караулил Стервеллу, чтобы забрать диктофон из ее кабинета, Стася и Гарик отправились в библиотеку. Там, как всегда, на свое скрипучем стульчике с вязанием сидела толстенькая Такса. Ее губы торопливо шевелились, словно бормоча молитву. «Петли считает!» — догадался мальчик.
Гарика переполняло нетерпения. Сейчас он впервые в жизни будет допрашивать подозреваемого, а может, чем черт не шутит, самого настоящего убийцу! Гарик критически глянул на Таксу — уж больно эта аккуратненькая старушка, которая вязала полосатый шарфик, не походила на коварного злодея. Но, в конце концов, убийца совсем не обязан быть угрюмым волосатым мужиком с черными усищами. Например, в романе «Нелепый домишко» Агаты Кристи все убийства вообще совершает девочка не старше самого Гарика. Размышляя на эту увлекательную тему, мальчик решительно шагнул к библиотекарше.
— Здравствуйте! — строго сказал он.
Стася улыбнулась и молча кивнула.
— Ну, здравствуй, добрый молодец! — отозвалась старушка, — Зачем пожаловал?
— Не могли бы вы рассказать, что делали во время убийства? — рванул с места в карьер Гарик.
— Какого убийства? — Такса перестала вязать и уставилась на мальчика поверх стареньких очков.
— Как какого? — опешил он, — Ну, этого, Забияко…
— А я уж думала, слесаря Сафронова, которого дружок его в 88-м по голове поленом шарахнул. Да-а, давно это было! А какого парня угорбили! Руки золотые…
— У кого? У Забияко?
— Да при чем тут Забияко! — рассердилась Такса, — Сережа Сафронов, говорю, мастером был отменным…
— А что про Забияко? — Гарик окончательно запутался.
— А про Забияко, мил человек, я все милиции рассказала, — отрезала Такса, — И повторять ничего не собираюсь!
Библиотекарша снова уткнулась в вязание, а Гарик с ужасом понял, что его первый в жизни самостоятельный допрос потерпел фиаско.
— Вы это внукам вяжете? Очень красиво! — внезапно вступила в дело Стася.
— Нравится? — гордо улыбнулась старушка, — Вот, внучке подарок на день рождения готовлю. Она чуть помладше тебя будет. Думаешь, обрадуется?
— Конечно! — горячо заверила ее Стася, — Полоска в этом сезоне самый писк! Неужели, вас родные не боятся сюда на ночь отпускать дежурить? Здесь же такой кошмар твориться!
— Да кому я старая нужна! — отмахнулась Такса.
— Любовь Никитична, мы вот думаем, может, нам всем подписи собрать, чтобы на ночь охрану выделили. Ну, хотя бы пару милиционеров. Как вы думаете?
— И то верно! — поддержала девочку библиотекарша, — Меня по ночам аж мороз продирает! Со стула своего встать боюсь! Давно пора людей поставить.
— Вот-вот. В ту ночь-то, ну, когда Забияко с лестницы столкнули, — Стася понизила голос и наклонилась к Таксе. Та перестала вязать и тоже подалась к девочке. — Я в коридоре привидение видела. Честное слово! А вы?
— Видеть — не видела, но слышала. Ходил кто-то, это точно! Не ребенок! Я детские шаги всегда различу! — заверила Любовь Никитична, — У меня тогда ревматизм разыгрался. Вставать было тяжело — проверить не могла. Да вот еще, странное дело, я в кладовке на первом этаже, связку запасных ключей от всего интерната повесила. Никто про нее не знал, а в ту ночь один ключик кто-то стащил. И ведь слышала, как негодник со связкой возится, да подойти не успела.
— А от чего ключ? — встрял Гарик.
— Отчего — отчего! От подвала!
— Может, кто-нибудь из учителей взял? Или тетя Аля прихватила?
— Чего же тогда мне не сказали? — Такса сокрушенно покачала головой! — Да и Алевтина в ту ночь занята была. Гость у нее сидел. Сама слышала, как она у себя в коморке с кем-то тихо разговаривала.
Стася еще немного поболтала с библиотекаршей о странных событиях и о бездействии милиции, которая вместо того, чтобы ловить настоящего преступника, все свалила на бедняжку-Алису. Через пять минут стало ясно, что ничего полезного Такса больше не расскажет, поэтому ребята быстренько свернули беседу и выскочили из библиотеки.
— Стася, ты просто сыщик экстра-класса, — промямлил Гарик, — Сам бы я все провалил!
— Я — самая обычная врунья!
Близнец с удивлением уставился на свою подругу. Она и не думала валять дурака — эту странную девчонку действительно терзали угрызения сувести.
— Ерунда! Это же для дела!
— Нет. Я бабушке обещала никогда никому не врать, а сейчас … В меня будто вселилось что-то. Страшное, чужое! И я — это уже и не я вовсе.
— А может, это как раз ты и есть? Супер-сыщик, эмпат, сверхчеловек!
— Издеваешься?
— Нет — успокаиваю.
— Ладно, давай о расследовании. Знаешь, есть несколько простых принципов, которые помогают разговорить любого человека. Меня бабушка учила. Она вообще была гением общения. Во-первых, никогда не начинай с того, что интересно тебе. Главное — вычислить тему, которая зацепит твоего собеседника, и только после того, как разговор встал на надежные рельсы, можно переходит к главным вопросам.
— Ты для этого начала ее расспрашивать про шарфик? — понял Гарик.
— Конечно. Во-вторых, нужно использовать зеркало.
— Это как?
— Очень просто. Ты должен как бы «зеркалить» того, с кем говоришь: повторять интонации, подстраиваться под его манеру выражать мысли, показывать, что думаешь точно так же как он. Тогда твой собеседник почувствует в тебе близкого человека и выложит все начистоту.
К этому моменту ребята уже стояли рядом с комнатушкой Алевтины Ивановны. Судя по доносившимся из-за двери всхлипам, она была у себя.
— Ну что, попробуешь сам? — спросила Стася, — В случае чего, я помогу.
