— Конечно, я пошутил. Я очень люблю так шутить. — Род невесело улыбнулся. — Слушай, ну, а если ты заплатишь Бокару неустойку и вообще откупишься?
— Да ты знаешь, какие это деньги?
— Ну, а всё-таки?
— Это тысяч двести…
— Да, многовато. — Род поцокал языком. — Но всё-таки надо попробовать. Ничего с ним не случится, с Сыном моря. У него денег что капель в этом самом море, которое он только во сне и видел.
Нис удивлённо смотрел на Рода, но Ориель сразу поняла:
— Конечно, Род! Конечно! Надо попросить у Юла. Для него двести тысяч не так уж много. Ты же его лучший друг, Нис!
— Да нет! — вяло бормотал Нис — Это ведь огромные деньги.
— Ничего с ним не сделается, — усмехнулся Род. — У него небось одна яхта двести тысяч стоит. Жалко, ты раньше не пришёл. Он только что был тут… Пришёл присутствовать при беседе Макса и этой дуры Мари.
— Почему дуры? — Ориель осуждающе посмотрела на Рода.
— А потому! Она ему уж сто лет как надоела. Он девок каждый день меняет. И каких! Он их называет «ассистентками»! Я у него сегодня обедал! Так он и на мою долю «ассистентку» вызвал. Прямо по звонку. Раз-два — и такая краля примчалась, будь здоров! А Мари тут своему предку сказала: «Люблю, поженимся…» Вы бы посмотрели, кто больше испугался. Макс или Юл. Поженятся! Нужна она ему… А ты, Нис, завтра пойдёшь к нему и попросишь деньги. Ясно? И я с тобой пойду. Я ведь тебя знаю. У тебя язык не повернётся просить. Тебе нянька нужна.
— Спасибо, Род. — Глаза Ориель сияли. — Спасибо! Ты настоящий друг. Ты хороший…
Род быстро встал.
— Ну друг и друг. Пора мне. Вон уж никого не осталось. Скоро Макс выгонит всех. — Он торопливо пожал друзьям руки и направился к выходу.
— Хочешь, я тоже пойду к Юлу? — спросила Ниса Ориель.
Нис помрачнел.
— Нечего тебе унижаться! Сам пойду.
— Не может же он отказать?..
— Ну-ка, ребята, освобождайте площадку! — предложил из-за стойки Макс. — Закрываю.
Нис положил на стол смятую бумажку и направился к двери, Ориель взяла его под руку.
…Сеял мелкий дождик. В тусклом, затуманенном дождём свете фонарей блестел тротуар. Окна всех домов были уже темны.
Нис и Ориель вышли на улицу. За ними вышел Макс и стал опускать тяжёлое железное жалюзи, закрывавшее дверь.
Не успели Нис с подругой пройти несколько шагов, как услышали три сухих, не очень громких хлопка. Они оглянулись и увидели, как чья-то тень метнулась в переулок, а Макс с глухим стоном опустился на мокрый тротуар.
Первая пришла в себя Ориель и бросилась к Максу.
Вдвоём с Нисом они с трудом втащили в кафе огромное тело. К счастью, в Макса попала лишь одна пуля из трёх, да и то в ногу. Судя по всему, рана была не опасна.
— Проклятый заморыш!.. — бормотал Макс, кривясь от боли. — Сосунок!.. Нашли, кому поручать мокрое дело… Ну ничего… Я им устрою… Я с Нитти рассчитаюсь…
Сверху прибежала жена Макса и стала звонить врачу.
— Вот что, ребята, — сказал Макс, когда Нис и Ориель собрались уходить, — никому ни слова! Ясно?
— Но это же покушение! — возмущалась Ориель. — Разве вы не вызовете полицию?
— Никому ни слова! — повторил Макс. — Его всё равно не поймаешь, а эта история может повредить репутации кафе. Обещайте — никому…
— Ладно! Попался бы мне этот подлец, я б из него пыль вытряс, — проворчал Нис. — Вы сами-то видели, кто стрелял?
— Нет! — сказал Макс — А ты?
— В том-то и дело, что не видел. — Нису показалось, что Макс вздохнул с облегчением. — Попадись они мне… — повторил Нис.
Макс усмехнулся:
— Не беспокойся. Не тебе, так кому-нибудь он попадётся. И тогда я не хотел бы быть на его месте. — Глаза Макса сверкнули.
Нис и Ориель попрощались и, подняв воротники плащей, вышли в дождливую ночь.
Глава первая
САМОЛЁТЫ ПРИЛЕТАЮТ ИЗДАЛЕКА
Сменялись времена года. Но палило ли солнце, растапливая асфальт, или накрывал его белой недолговечной пеленой нечастый в тех краях снег, улица Мальшанс жила своей обычной жизнью. Всё так же ни свет ни заря выгружали возле лавчонок нехитрые продукты грузчики, всё так же густо валил по утрам к метро рабочий люд, всё так же днём хрипела из окон радиомузыка, раздавались крики ссорящихся женщин, плач детей. Словом, жизнь улицы Мальшанс оставалась прежней, менялась лишь жизнь отдельных её обитателей.
В один из ясных летних дней на городской аэродром приземлился очередной самолёт рейсом из Нью-Йорка. Это был обычный «Боинг-707», приземистый, бесконечно длинный, с повисшими под, крыльями, словно на ниточках, двигателями, с огромными красными буквами «TWA» на хвосте. На этом обычном самолёте прилетел необычный пассажир. Об этом свидетельствовали полсотни фото— и кинорепортёров, толпившихся у трапа, два больших чёрных «кадиллака» с дымчатыми стёклами, стоящие поблизости от них десять здоровенных парней в плащах, в надвинутых на глаза шляпах и цепочка полицейских.
Если б не рёв двигателей, висевший над аэродромом, можно было бы услышать рёв женских голосов, несущийся с прогулочной галереи.
Оттеснив случайных посетителей, на галерее стояла плотная толпа девушек. Девушки держали над головами большие транспаранты, на которых яркими красками было намалёвано: «Клуб дочерей моря», «Клуб Морено», «Клуб великого Юла» и т. д.
Девушки хором скандировали: «Мо-ре-но! Мо-ре-но!» Когда в дверях самолёта появилась высокая фигура Юла, на галерее раздался такой крик, что в нём утонули все остальные шумы аэродрома.
Юл торопливо помахал над головой букетом цветов, сбежал
по трапу стрекот и щёлканье кино— и фотокамер, под фейерверк репортёрских блицев и, опасливо косясь на ревущую галерею, скрылся в одном из «кадиллаков». В то же мгновение машины тронулись, предшествуемые полицейскими мотоциклами. Но вместо того чтобы выехать в обычные ворота, «кади лаки» помчались куда-то в сторону, к каким-то запасным выездам с аэродрома, и обманутые поклонницы исторгли на галерее истошные вопли возмущения.
А чёрные «кадиллаки», обогнув город по кольцевому шоссе, свернули в сторону фешенебельного, утопавшего в зелени пригорода и вскоре скрылись за железными воротами одной из вилл.
Юл вышел из машины, взбежал по мраморным ступеням, Войдя в кабинет, упал в кресло.
— Наконец-то я дома, Роберт! Ох и устал!
Седовласый Роберт почтительно стоял поодаль с блокнотом в руке. Юл досадливо поморщился.
— Ну давай, давай! Я же знаю, что ты будешь надоедать, пока всё не расскажешь. Но какой успех, Роберт! Какой успех! Эх, жаль я не взял тебя в Нью-Йорк! Меня чуть не разорвали, у них там моих клубов больше, чем здесь. В Голливуде мне чего только не предлагали! Так этот подлец Лукас ни в какую. Мало он на мне нажился! Ничего — ещё два года потерплю, а там контракт кончится, и пошлю я его… Буду сниматься в кино! Почему меня должны видеть только концертные зрители? А? Нельзя иметь монополию на гения! Это мне сам Замук в Голливуде сказал. А Лукас хочет быть монополистом. Ну хорошо, открыл меня, помог кое-чем. И хватит! Он на мне миллионы заработал! В конце концов я должен принадлежать девчонкам этим, народу, истории… — Юл посмотрел на секретаря. Не переборщил ли?
— Безусловно, господин Морено! — Роберт говорил без теин иронии. Но Юлу всегда казалось, что старый Роберт посмеивается над ним. Ну и пусть посмеивается. Захочет Юл я выкинет его на улицу со всеми его иностранными языками, дипломами и образованиями. Или переведёт в дворецкие, а то и в истопники…
Юл снова пришёл в хорошее настроение.
— Ну так что за дела, Роберт? — Юл вскочил, — Вот что, не будем терять время, я пойду в ванну, а ты мне там всё и расскажешь.
Через несколько минут Юл уже лежал, утопая в пене, в большой мраморной ванне, а Роберт всё в той же почтительной позе стоял рядом с блокнотом в руке и докладывал:
— …Этим я ответил. Деньги за самолёт перевели. Завтра его пригонят на аэродром. Пилот спрашивает, когда вы его примете? Господин Лукас ждёт вас завтра к десяти утра, Ваша матушка прислала письмо из Бризбена, ей там очень нравится, Она там задержится на полгода. Сначала она хотела приехать я сообщил господину Бенксу, он связался с ней по телефону, и она изменила намерение. Деньги я ей перевёл по вашему указанию не на отель, а на пансион…
— Она не любит отелей. Шум, гам, — перебил Юл, намыливая ногу. — А в пансионе тихо, по-домашнему. Много перевёл?
— Пятьсот долларов…
— Пятьсот долларов! — Юл чуть не захлебнулся в ванне, — Ничего себе ценочки в Австралии!
— Далее, господин Морено, звонили господа Роней и Штум, ваши друзья. Очень просят срочно принять их по важному делу.
Юл поморщился.
— Ну какое у них может быть важное дело? Ерунда какая-нибудь! Лучше вот что, Роберт, соедини меня, если они позвонят…
