Тео нехотя взял визитку и молча отошел. Он знал, что не сделал ничего плохого, но почему-то на душе у него было скверно. Он сел на велосипед и поехал по Главной улице, раздумывая, говорить родителям или нет. Джо Форд уволил его отца только вчера — откуда Флэй об этом знает?
Эйприл уже ждала за их обычным столиком. Она заказала свой любимый замороженный йогурт, Тео — шоколадное мороженое «Ореос». Эйприл казалась подавленной, и Тео знал причину: ее родители вели между собой бесконечную войну, и если бы процедура развода еще не началась, грозили бы друг другу разводом. Тревоги Тео сразу показались пустяком, когда девочка описала последнюю ссору родителей. Он не знал, что посоветовать, и молча слушал. Эйприл мечтала уехать, как старшие сестры, но в тринадцать лет уезжать некуда. Сидя дома, как в ловушке, в своем воображении она создавала вымышленные миры, в которых ей удавалось убежать в Париж изучать историю искусств и живопись на берегах Сены.
Тео ел мороженое и внимательно слушал, хотя мечту о Париже знал наизусть. Он очень надеялся, что Эйприл сдержится и не расплачется. Она не расплакалась.
Вудс Бун всегда был посредственным гольфистом — ему не хватало времени повысить квалификацию уроками или практикой. Три года назад Тео на Рождество подарили набор клюшек, а отец дал ему несколько бесплатных уроков, однако скоро оба поняли, что уроки от воскресного энтузиаста, даже бесплатные, не особенно полезны. С тех пор каждый год на день рождения отец дарил Тео абонемент на десять получасовых уроков у профессионала. Замах у Тео улучшился, и к двенадцати годам он почти превзошел отца.
По субботам в хорошую погоду они играли до девяти лунок на муниципальном поле для гольфа, а затем обедали в чисто мужской компании в закусочной «Пеппи», известной сандвичами с бастурмой и луковыми кольцами. Тео любил спорт, но из-за ограничений по здоровью командные виды спорта, а заодно и большой теннис, исключались. Врачи разрешили ему ездить на велосипеде, ходить в походы и плавать, но категорически запретили футбол и тому подобное. Раздосадованный и удрученный, Тео не уставал спорить с родителями, но пока следил за игрой с трибун. Зато он обожал гольф и играл не хуже ровесников, хотя это еще предстояло доказать на соревнованиях. Отец не одобрял соревновательный дух, считая гольф прежде всего сложной игрой, которую только запутывает какой-то там счет, преимущество в очках, денежные ставки и всякие чемпионаты.
Однако счет они все-таки вели — не на официальной карточке, прикрепленной к ручке тележки для гольфа, а в уме. Мистер Бун проходил площадку с девятью лунками за семь-восемь ударов, Тео отставал, но ненамного, и оба притворялись, что не помнят количество очков соперника.
Мистер Бун пил кофе на кухне, когда спустился Тео с Судьей на руках.
— Во сколько наш сеанс? — спросил Тео, выпуская пса в патио.
— В девять сорок пять, — отозвался мистер Бун, не поднимая глаз. — Ты помнишь, что доктор Коль приглашал вас на девять?
— Забыл, — признался Тео. — Но мы же успеем на гольф?
— Вполне, только давай шевелись.
Тео и Судья быстро проглотили хлопья. Душ Тео по субботам с утра не принимал (еще одна причина, по которой он любил выходные). Они побросали клюшки для гольфа в багажник «паркетника» мистера Буна и в девять уже входили в клинику доктора Коля. Ветеринар взглянул на них:
— На гольф собрались?
— У нас сеанс в девять сорок пять, — с нажимом сказал Тео. В субботу на поле яблоку негде упасть, поэтому опоздание означало серьезные проблемы. Мистер Бун коротал время в приемной за свежей газетой, а Тео повел Судью в смотровую. Проворно и умело доктор Коль снял швы, сменил повязки, обработал раны и заново пристроил лангетку на сломанную лапу, продолжая разговаривать с псом и его хозяином таким успокаивающим тоном, что им захотелось спать. Доктор Коль спас Судье жизнь и в глазах Тео навсегда стал героем.
Пес вздрагивал и поскуливал, но тоже понимал, что чудом остался жив. Он много чего повидал на своем веку и умел терпеть боль.
Доктор Коль отпустил их на неделю. Тео еще раз поблагодарил за спасение своего любимца.
— Это моя работа, — ответил ветеринар.
Отец с сыном завезли Судью домой и поехали играть в гольф.
С холмами, прудами, многочисленными песчаными ловушками и тремя предательскими ручьями Страттенбергская муниципальная площадка считалась сложной для прохождения, но раз счет не ведется, кто станет обращать на это внимание?
После инцидента с Джо Фордом мистер Бун держался немного отчужденно, и Тео чувствовал его недовольство. Но когда отец с одного удара отправил мяч в лунку три раза подряд, причем последнюю поразил с сорока футов, всякую хандру как рукой сняло, и мир засиял яркими красками. Тео с отцом играли два часа, радуясь красоте природы, свежему воздуху, хорошим и плохим ударам. Они забыли о конторе, юриспруденции и новом шоссе и говорили только о гольфе. Мистер Бун научился не давать Тео советов во время игры, но не мог удержаться от фраз вроде: «По-моему, сейчас Тайгер Вудс взял бы клиновидную клюшку и целился ближе к краю вон того грина».
Тео понимал, что отец и Тайгер Вудс существуют в разных мирах, но знал, что любители, даже воскресные игроки, смотрят гольф по телевизору, с гордостью ощущая свою причастность к профессионалам.
Тео уважительно выслушивал отца, а затем выполнял удар так, как решал сам. Много раз, когда удар обдумывал мистер Бун, мальчика подмывало сказать: «Пап, Тайгер Вудс посмотрел бы сейчас на твой мяч и сказал, что тебе нипочем не положить его даже близко вон к тому грину». Но он этого, конечно, не говорил.
Два или три раза Тео удавалось закончить игру с равным счетом, что вызывало у Буна-старшего небольшое, но ощутимое напряжение перед двумя последними лунками. Как бы он ни распространялся, что гольф создан для отдыха, а не для соревнований, Вудс Бун ни под каким видом не желал проигрывать сыну.
Но разве можно проиграть, если не ведешь счет очкам?
Тео все это чувствовал, и ему было немного неловко перед отцом. Может, лет в шестнадцать-семнадцать он начнет выигрывать в открытую, но не в тринадцать же. И не сегодня. Мистер Бун хорошо прошел пять из девяти лунок, сделав два богги и два двойных богги, что по неофициальному счету равнялось сорока двум очкам — он редко играл так хорошо. Тео сегодня играл плохо и был только рад, что счет не ведется.
Они сдали тележку, сложили клюшки, переобулись и пошли в «Пеппи» за сандвичами с бастурмой. Тео предупредил мать, что они с друзьями поедут смотреть соккер и вернутся к пяти. Миссис Бун задала несколько вопросов, от ответов на которые Тео мастерски уклонился, обойдясь, однако, без лжи, и дала разрешение.
В два часа Тео встретился с Эйприл у ее дома, и они поехали к Страттенскому соккерному комплексу. Обычно им не разрешалось ездить туда на велосипедах — слишком много дорог на пути, да и далековато. Комплекс был в полутора милях от Бэттл-стрит, «за городом», как шутили жители Страттенберга, но благодаря Харди Тео знал, где можно срезать. Полчаса они с Эйприл бешено крутили педали и у Джексонской начальной школы уже были не прочь передохнуть: отсюда до спорткомплекса было рукой подать. Уже была видна парковка, плотно заставленная машинами.
Харди играл на шестом поле — матч был в самом разгаре. Тео и Эйприл присели на трибуне и затаили дыхание. Харди был форвардом, и, когда мяч выкатился за пределы поля, он побежал за ним и, увидев друзей, улыбнулся и кивнул им на бегу, спеша за мячом. Тео и Эйприл несколько минут наблюдали за игрой, потом им надоело, и они пошли бродить по комплексу. Поразительное зрелище — десять игр одновременно, на каждом поле кричат болельщики и тренеры, раздаются свистки, а вокруг спорткомплекса красивейшие холмы, заросшие лесом, — прекрасный уголок нетронутой природы вдали от дорожного смога.
Зачем же это уничтожать, задавался вопросом Тео, зачем прокладывать четырехполосную трассу в сельской части округа и гнать по ней двадцать пять тысяч машин в сутки? Зачем губить природу дорожным смогом? Бессмыслица какая-то.
Они с Эйприл вернулись на парковку. Тео держал свой сотовый, а Эйприл — видеокамеру матери. Они пошли вдоль длинного ряда припаркованных машин — Тео с одной стороны, Эйприл с другой — и снимали номерные знаки. Никого больше на парковке не было — все смотрели матч, болели за ту или иную команду, но Тео внимательно поглядывал по сторонам, опасаясь встретить прохожих. Снимать номерные знаки не было нарушением закона, но ему вовсе не улыбалось давать объяснения по поводу своих действий.
Парковка состояла из трех больших участков вокруг спорткомплекса, поэтому у детей ушел почти час, чтобы обойти все машины. Никто ничего не заметил, хотя пара рискованных моментов все же была. Но Тео просто приложил телефон к уху и притворился, что разговаривает.
