Ему хотелось славы.
– Нет, Леша, ты не понимаешь, – глядя на него своими невозможно голубыми глазами, сказала Саша, – гораздо интереснее держать все в тайне. И потом, нам просто житья не дадут. Представь себе, у кого-то пропадет сменная обувь или гелиевая ручка, все сразу будут бросаться к нам, и если мы не найдем пропажу…
– Саша совершенно права! – закричал Гошка. – Уймись, Шмаков! Неужели тебе недостаточно, что вся московская милиция про тебя знает?
– И еще, слухи обязательно дойдут до родителей, они испугаются, будут за нами следить и все такое! – поддержала сестру Маня, – А Никитос в своей школе небось раззвонит, между прочим, – не слишком уверенно проговорил Леха.
– Никогда, что он, себе враг? – сказала Ксюша, которой жутко понравилось, как повел себя Никита в истории с арестом Лары.
Шмаков, смеясь, передал ей разговор о джентльменстве, и это запало ей в душу.
– Ладно, – вздохнул Шмаков, – если все так решили, я согласен.
– Поклянись! – потребовала Маня.
– Еще чего! – возмутился Леха.
– Не поклянешься, обязательно проболтаешься! – стояла на своем Маня.
– Не буду! Глупость какая!
– Леха, поклянись, жалко тебе, да? – засмеялся Гошка.
– Нет, один я не согласен, давайте все поклянемся! Так сказать, скрепим…
– Правильно! Правильно! – завопила Маня. – Надо всем поклясться! Пусть кто-нибудь напишет торжественную клятву, и мы поклянемся в торжественной обстановке!
– Слишком много торжественности, – усмехнулась Ксюша. – И вообще, это все ерунда.
– По-моему, тоже, – поддержала подругу Саша. – Люди клянутся хранить тайну или верность клятве, а потом за милую душу нарушают клятвы. Лучше бы и не клялись…
Гошка посмотрел на нее и понял: она имеет в виду своих родителей.
– Ну и правильно, между прочим! На фиг эти клятвы сдались? Мы же порядочные люди, договорились, и все. Никому ни звука! – заявил Шмаков.
– Ты сам-то первый не проболтаешься? – спросила Маня.
– Я ж говорю – мы порядочные люди!
– Правильно, Шмаков! – сказал Гошка.
– С ума сойти, – залилась вдруг хохотом Саша, – порядочные люди, джентльмены, Манька, куда мы попали!
– Я еще прошлый раз говорила, что у нас клевая компания!
…В воскресенье под вечер Гошка, Никита и Шмаков были приглашены к Артему Николаевичу. Он еще плохо себя чувствовал, был бледен, но уже встал с постели.
– Садитесь, друзья мои, садитесь! Сейчас будем пить чай. Приехала моя сестра из Владимира, пока поживет у меня. Она печет такие пироги, пальчики оближешь!
Пироги и вправду оказались на диво вкусными. А после чая Артем Николаевич сказал:
– У меня для вас три новости, две хорошие, а одна забавная. С какой начать?
– С первой хорошей! – сказал Шмаков.
– Правильно! Первая хорошая новость – вчера задержали Эдуарда Морозова, задержали в аэропорту Ниццы. По-моему, это хорошая новость?
– Еще бы!
– Вторая хорошая новость… Это даже не новость, а скорее маленькая сплетня.
Ребята удивленно на него уставились.
– Помните того молодого оперативника, которому вы рассказали про засаду у Сони?
– Да!
– Он в нее влюбился по уши! И она, кажется, не осталась равнодушна к своему спасителю. Только, друзья, это между нами.
Мужчины тоже иногда сплетничают.
– Это не сплетня, если мы никому больше не скажем! – заметил Никита.
– А вот теперь самое забавное. Я сейчас не работаю, и на правах больного могу позволить себе читать не только финансовые новости. Сегодня утром я прочел в газете следующее: «Глубокой ночью по набережной в местечке Кан-Пастилья, что на Майорке, тяжело дыша, бегает немолодой и отнюдь не стройный мужчина».
Гошка с Никитой разинули рты.
– "Местные жители давно к этому привыкли, а вот курортники иной раз пугаются при встрече с этим человеком. Хотя трудно найти другого столь же мирного жителя Кан-Пастилья. Это знаменитый на весь мир детский писатель Ингмар Свенсон, швед по национальности, много лет живущий на Майорке.
– Почему же вы совершаете свои пробежки в столь ранний час?
– Бегать мне необходимо, но привлекать внимание не хочется. Встаю рано и бегу три километра всегда по одному и тому же маршруту". Вот и все, а дальше, если вам интересно, прочтете сами.
– Хорошо бы все маньяки на самом деле оказывались детскими писателями! – воскликнул Шмаков.
– Хорошо бы, – согласились все.
