— Что я вам говорил. — Папа Толстиков наклонился к экрану. — Пожалуйста. Вся информация о парижских кладбищах. — Он стал быстро переводить с английского. — Книги о кладбищах, фильмы о кладбищах, памятники на кладбищах… о, даже песни о кладбищах… Вас что конкретно интересует?
Димка показал на Лику.
— Соломатина хочет узнать, где похоронена ее дальняя родственница.
— А она русская? — спросил папа Толстиков.
— Да, русская, — закивали ребята.
— Тогда первым делом поглядим русское кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. — Папа Толстиков подвел стрелку к строке «Сен-Же-невьев-де-Буа». Клик-клик — щелкнул он кнопкой.
Тотчас страница заменилась другой страницей.
— Как зовут родственницу?
— Елизавета Аркадьевна Горохова-Данилова, — сказала Лика.
Папа Толстиков поманипулировал «мышкой». На экране возник длинный список фамилий на русском языке.
Клик-клик — щелкнул папа Толстиков кнопкой. И от списка остался один раздел на букву «Г».
— Горохова… Горохова-Вавилова… Горохова-Ваганова… — принялись читать вслух ребята фамилии тех, кто похоронен на кладбище. — Ой, смотрите, даже Горохова-Вампи-роваесть…
— А Гороховой-Даниловой нет, — радостно сказала Лика.
— Вот она! — Молодцов ткнул пальцем чуть ли не в самый экран.
— Елизавета Аркадьевна Горохова-Данилова, — растерянно прочла Лика. — Участок № 4, могила № 36.
— Хотите посмотреть фотографию надгробного памятника? — неожиданно предложил папа Толстиков.
— Хотим, — ответили ребята.
На экране появился мраморный православный крест с надписью:
Елизавета Аркадьевна Горохова-Данилова.
Чуть ниже шли две даты — год рождения и год смерти.
— Умерла пять лет назад, — упавшим голосом сказала Лика.
— Вот чертова чертовщина, — доедая бутерброд, пробормотал Леша.
— Ну что, убедилась, Соломатина? — спросил Димка, когда папа Толстиков вышел из комнаты.
— Нет, не убедилась, — упрямо ответила Лика. — Может, это простое совпадение.
— Чтоб одновременно совпали фамилия, имя и отчество, такое редко бывает.
— Но все-таки бывает, — упорствовала Лика.
— А что, если тебе, Лика, у самой тети Лизы узнать? — сказала Катька. — Была у нее в Париже родственница с такой же фамилией, именем и отчеством?
— Ни в коем случае! — воскликнул Молодцов. — Если Горохова-Данилова — Буратино, то Соломатина глазом не успеет моргнуть, как на том свете окажется.
— Тогда надо дяде Грише все рассказать, — заявила Катька. — Пусть он разберется.
— Ни в коем случае! — на сей раз воскликнула Лика. — Не хватало еще, чтобы к тете Лизе пришли из уголовного розыска и начали ее допрашивать. Да бедную старушку удар хватит.
Орешкина развела руками.
— Ну а что делать, Лика?
— Я знаю, что делать, — сказал Димка. — Мы установим за Гороховой-Даниловой и Гошей наблюдение.
— А за Гошей-то зачем? — спросил Толстиков.
— На всякий случай. Настоящий сыщик всегда должен иметь запасной вариант. Если версия с Гороховой-Даниловой не подтвердится, нам придется устанавливать наблюдение за Гошей. А так мы за ним уже заранее будем следить.
— И что дальше? — спросил Ромка.
— Ясно что, — ответил Леша. — Горохова-Данилова выведет нас на французскую агентуру. Да, Дим?
— Соображаешь, Толстый. Кстати, эти шпионы не обязательно французские. Они могут быть и казахские, и иракские… Любая страна заинтересована в получении материалов по проекту «Голограмма», — повторил Молодцов слова полковника Шустрова. — Слежку будем вести с утра до вечера.
— А как же школа? — заволновался Леша.
— Придется прогуливать.
— Прогуливать? А если Изабелла Юрьевна узнает? Она же нас в два счета из школы вытурит.
— Не вытурит, Толстый. Наоборот, гордиться будет, что ученики ее школы раскрыли шпионскую сеть и вывели на чистую воду бандита Вуратино.
— Ох, вытурит, — качал головой Леша, — ох, вытурит…
— В общем, так, — подытожил Молодцов, — с этой минуты мы становимся оперативно-следственной группой. Слежку начнем с завтрашнего дня. Я и Ромыч будем следить за Гошей. Катя и Толстый — за Гороховой-Даниловой. Через день меняемся. А ты, Соломатина, будешь следить за ними у себя дома.
— Интересно получается, — сказала Лика. — Вы, значит, утром сумки взяли и якобы в школу пошли. А я что маме скажу, почему в школу не иду?
— Придумаешь чего-нибудь, — отмахнулся Димка от такой мелочи.
— Скажи, что тебя все время тошнит, — посоветовал Лике Толстиков.
— Спасибо за ценный совет, Лешенька. Знаешь, Молодцов, не нравится мне твоя затея со слежкой. Не хочу я следить за тетей Лизой и Гошей и маме, представь себе, я тоже врать не хочу.
— Соврешь — не помрешь, Соломатина, — сурово сказал Димка. — Этого требует безопасность нашей страны. Как ты не понимаешь — если материалы твоего отца попадут в руки каких-нибудь маньяков, они запросто могут спровоцировать войну. Создадут, к примеру, на расстоянии видимость нашествия стратегических бомбардировщиков… — вновь повторил он слова полковника Шустрова.
— Ой, мамочка, — поежилась Катька. — А вдруг материалы уже попали в руки маньяков.
— Не попали, — уверенно ответила Лика.
— Откуда ты знаешь? — спросил Ромка. Лика помедлила с ответом.
— Знаю. Мне папа сказал, куда он их спрятал.
— А куда? — спросил Димка. Лика опять помедлила с ответом.
— Хорошо, я вам скажу, но дайте слово, что вы никому не разболтаете.
Все дали слово, что будут молчать как рыбы. Соломатина вполголоса произнесла:
— Все материалы по проекту «Голограмма» хранятся у папы дома, в потайном сейфе. Когда он уезжал в Брюссель, то один ключ от сейфа взял с собой, а второй, запасной, оставил мне. Я его постоянно держу при себе. Об этом даже мама не знает.
Сказав это, Лика расстегнула две верхние пуговицы на блузке и показала цепочку, на которой висел маленький ключик.
Глава XXVIII Слежка начинается
На следующий день ребята пошли к Лике в гости. Надо же было посмотреть на тех, за кем им предстояло следить.
— Знакомься, мама, — сказала Лика, — это мои одноклассники: Рома, Дима и Леша. А это Катя, сестра Ромы.
— Очень приятно. — Ирина С ергеевна поочередно пожала всем руки. — Ас тобой, Рома, мы, кажется, уже встречались, — внимательно посмотрела она на Орешкина.
— Встречались, — подтвердил Ромка.
— Ты меня извини, что я тебе тогда наговорила всякой чепухи. Я была в ужасном состоянии. За час до твоего прихода я получила это мерзкое письмо… — Вспомнив о письме с наклеенными буквами, Ирина Сергеевна снова начала нервничать.
Лика погладила мать по плечу.
— Успокойся, мама, все уже позади, Димин отец арестовал банду «Ночных призраков». Я же тебе говорила.
— Да, да, конечно, — улыбнулась Ирина Сергеевна. — Передай своему папе, Дима, мою огромную благодарность.
— Передам, — пообещал Димка.
— А что же мы в прихожей стоим? Прошу всех в столовую. К вашему приходу мы с Ли-кой испекли пирожные.
— А какие? — живо спросил Толстиков.
— Эклеры и корзиночки.
— Эклеры и корзиночки! — воскликнул Леша. — Это же мои любимые пирожные!
Ребята прошли в просторную столовую и сели за большой стол, на котором был расставлен красивый чайный сервиз. Ирина Сергеевна и Лика принялись разливать чай по чашкам.
В этот момент в столовой появилась Горохова-Данилова. На сей раз она была не в японском кимоно, а в индийском сари. На плече Елизаветы Аркадьевны все так же сидел попугай Франсуа. А в пальцах она все так же держала мундштук с длинной сигаретой.
— Бонжур, бонжур, молодые люди, — театрально произнесла старушка. — Зайчик, это твои друзья?
— Да, теть Лиз.
— Скорее познакомь меня с ними, я умираю от нетерпения.
— Это Дима, это Рома, это Катя, это Леша, — протараторила Лика. — А это наша несравненная Елизавета Аркадьевна…
Старушка замахала руками.
— Тетя Лиза! Просто тетя Лиза!.. Ненавижу, когда меня называют по имени-отчеству. А это мой Франсуа, — сняла она попугая с плеча. — Франсик, поздоровайся с гостями.
— Пампер-р-сы! Пампер-р-сы!.. — заорал Франсуа.
— Ну что ты такое кричишь, дурашка, — укоризненно сказала Горохова-Данилова. — Забыл, как надо здороваться?..
— Пампер-р-сы! Пампер-р-сы!.. — опять заорал Франсуа и залетал по столовой.
— Раньше он все время кричал: «Сникер-сы», — стала объяснять Елизавета Аркадьевна. — Но теперь по телевизору чаще показывают рекламу памперсов, и он переключился на «памперсы».
— Тетя Лиза, садитесь с нами чай пить, — пригласила Ирина Сергеевна.
— Мерси, Ирочка, мне некогда. Я убегаю в Эрмитаж.
— Но вы же вчера были в Эрмитаже.
— О, я готова там бывать каждый день. Эрмитаж — это чудо! Истинное чудо!.. Рубенс, Матисс, Пикассо, импрессионисты… — Горохова-Данилова посмотрела на ребят. — Молодые люди, а вы любите посещать Эрмитаж?
