Зойфилипповна на секунду смутилась, но быстро нашла аргумент:
– Ты что городишь, Иванна?! Как я те яблоко грызть буду? Этим, что ль? – она показала на свой рот, но ее, кажется, не поняли.
По крайней мере, Мариванна смотрела на подругу с таким искренним недоумением, что той пришлось искать более наглядные аргументы.
Что Зойфилипповна и сделала. Подковырнув что-то во рту грязным пальцем, она извлекла съемный протез и продемонстрировала его публике:
– Эшим я долшна яблоки хрызть?!
Тонкий уставился на свои кроссовки и впервые действительно пожалел майора. Если он уже говорил с бабульками – бедный-бедный майор! Если еще не говорил – бедный трижды. Одно дело – вспоминать по ночам это сомнительное удовольствие, другое – когда это самое удовольствие тебе еще только предстоит.
Тонкий сковырнул грязюку с белого кроссовка и безразлично спросил:
– А потом?
– Потом мы пошли дальше, – продолжила Мариванна, – и, проходя мимо вашего дома, встретили Палыча, он к платформе шел. В костюме весь…
– Че болтаешь?! – возмутилась Зойфилипповна.
Тонкий, почувствовав очередную назревающую перепалку с демонстрацией вставных челюстей, невежливо их одернул:
– А кого еще вы встретили? Кого видели у нашего дома?
– Так тебя и видели, – спокойно сообщила Мариванна. – Ты в дом заходил. И солдатика, он вроде шел за тобой.
Тонкий приподнял голову, увидел, что челюсть уже водворена на место, осмелел и выпрямился.
Чудны одуванчики твои, господи! Что в красном платке, что в бежевом, что все остальные. Потратил на них кучу времени, думал, что-то узнает. А услышал только старушечий спор с финальным: «Тебя и видели. А еще солдатик за тобой шел…» Ну, где справедливость, спрашивается?! Где спра-ве-дли-вость?
А майор, подлый, мог бы и предупредить. Наверняка ведь уже со старушками болтал. Точно болтал, они ж сами сказали! Мог бы и предупредить! Небось слушал их разговор с Витьком и глумился, предвкушая, как Тонкий будет сидеть на платформе, разглядывать съемные протезы, слушать всякий бред… Глупости, конечно, только все равно обидно.
– Больше никого? – устало спросил Тонкий. Мариванна услужливо сосредоточилась.
– Петровну еще, – доложила она. – На платформу она шла, сына встречать. Лидьванну из школы, Оленьсьеву, Тамару… – Она добросовестно перечисляла, а Тонкий загибал пальцы и жалел, что не захватил блокнот.
Всех нужно опросить. Всех, и майор, скорее всего, это уже сделал. А он, Сашка, все на ящике сидит, баклуши бьет.
Тонкий опять зауважал майора и начал собираться. Бросил бабулькам:
– Спасибо, вы мне очень помогли, было интересно! – Он вскочил и быстро-быстро пошел прочь.
Мало ли что придет в голову бабулькам?! Крикнут: «Подожди, я еще не все рассказала» и заставят выслушивать какую-нибудь ерунду о том, как они торговали и чем грызли яблоки. Домой-домой! Время к ужину подходит, хватит на сегодня свидетелей. В конце концов, день прошел не зря – Тонкий узнал, что Валерий Палыч не виноват, и это здорово.
Витек сидел на крылечке и задумчиво курил. Хлопнула дверь грузовика, вышел Ленька, неся в обеих руках толстую пачку бумаги. Куда он, интересно, ездил?
– Привет! – поздоровался Ленька. – Держи, – он протянул Витьку пачку глянцевых журналов.
«Стройматериалы» – разглядел Тонкий название. Каталоги, значит. Ну да, ремонтироваться надо поскорее.
Витек рассеянно пролистнул пару страниц, глядя поверх них, спросил у Тонкого: «Как дела?» Саня честно рассказал – как, и Витьку это не прибавило настроения.
Ленька подсел к приятелю на крыльцо, принялся листать каталоги и оживленно обсуждать, что, где, почем и сколько нужно для ремонта. Саня постоял с ними пару минут из вежливости, потыкал пальцем в страницы, принимая участие в беседе. Потом он получил разрешение оккупировать компьютер и ушел в дом.
Тетя Лена возилась в кухне, бабушка сидела в Сашкиной комнате и рассеянно листала какой-то из Витиных учебников. Витек, вообще-то, на мехмате учится, так что бабушка это скорее от скуки, чем от большого интереса. Увидев Тонкого, она тут же оставила свое занятие:
– Как погулял?
– Нормально, – не стал вдаваться в подробности Тонкий.
Он запустил компьютер и отдал бабушке книжицу анекдотов, попросив зачитывать вслух самые смешные. «Вуколовой пошлю», – объяснил он.
Бабушка заметно оживилась: анекдоты в компании внука всяко лучше, чем учебник студента мехмата. Она поправила очки на носу и с энтузиазмом принялась выполнять просьбу Тонкого.
Вуколова преданно дежурила в «аське». Фомин, кстати, тоже, так что анекдоты на Тонкого посыпались с двух сторон. Он смеялся над бабушкиными, смеялся над фоминскими, потом кидал бабушкины Фомину и Вуколовой, а бабушке пересказывал анекдоты Фомина. Не то чтобы он забыл, зачем в «аську» полез, но доложить Вуколовой оперативную обстановку было просто некогда в груде анекдотов. А когда книжка закончилась, тетя Лена позвала ужинать.
Потом Сашка впрягся мыть посуду, потом долго жаловался Витьку на сегодняшний опрос горе-свидетелей…
В общем, в «аську» Тонкий вернулся в двенадцатом часу и первым делом отправил Вуколовой огромный пост про пожар, милицию, уборку, Валерия Палыча и бабулек.
Ответа не было долго: прочесть и обмозговать такую простыню – дело не минутное даже для отличников. Наконец, «аська» ожила:
– Ничего себе ты отдыхаешь! Многовато приключений за неделю, тебе не кажется? И все связаны с преподавателями…
Тонкий сам об этом думал, но… Домушники – в милиции, Ваня разоблачен. Все эти разные люди не дают жизни преподавателям одного университета, и только это их объединяет. А может, люди и не разные, может, Лабашов прав и в краже замешан студент? Тогда получается «Праздник непослушания»… Если честно, Тонкий пока не решался делать глобальные выводы. Разобраться бы, кто поджег…
– Делать-то что? Всех опрашивать надо…
– Надо , – согласилась Вуколова. – А ты с Васнецовым не говорил?
– Нет еще.
– Вот и начни с него. Он последний, кто видел склад еще не горящим.
Вообще-то, аргумент, но Тонкий слабо верил в свидетельские способности Васнецова. Он с Сашкой в доме был во время пожара, и они оба ничего не видели. Хотя солдат запросто мог встретить во дворе поджигателя. И молчал бы?!
– Думаешь, он что-то видел и сразу не сказал? – удивился Тонкий и для весомости добавил: – Военный все-таки!
– Военный не военный, а ты поговори , – отрубила Вуколова. – Мало ли что! Может, видел, но не придал этому значения или встретил знакомого, на которого думает меньше всего…
– Может быть… – вставил Тонкий.
– Вот и поговори. А я спать пойду. Много уроков к понедельнику, надо завтра сделать.
Она отключилась, не успел Сашка написать «пока». «Много уроков!» – отличница, блин! Тут такие дела, а она: «Много уроков!»
Было обидно, что Людка так быстро дала совет и упорхнула. На отмазку похоже. Самый главный подозреваемый теперь вообще вне подозрений, а других-то и не было. Здесь думать и думать, а она… Она права! По крайней мере в том, что с Васнецовым стоит обсудить события вчерашнего вечера. В конце концов, он последний, кто…
Тонкий выключил компьютер и пошел спать, пообещав себе никогда больше не злиться на Вуколову.
Осень в деревне чувствуется сильнее. В городе асфальт и сточные канавы, а значит – лужи не такие глубокие. Редкие зеленые пятачки уже так разрыты собаками, что сразу и не разберешь, осенняя это грязь или вечная, всепогодная. Листья опять же в деревне опадают быстрее. А может быть, это просто кажется оттого, что в городе листья убирают дворники, а в лесу – некому этим заниматься.
Тонкий бежал по жухлой траве и надеялся на лучшее. Сегодня воскресенье, день-то выходной, неужели Васнецова не вызовут на КПП на пару слов? Вуколова тысячу раз права: солдат, с его привычкой передвигаться по стеночке, запросто мог заметить что-то неладное.
Бабушка с тетей Леной поедут в город вечером, Тонкий обещал вернуться гораздо раньше.
Верный крыс, куда-то пропавший в позавчерашней суматохе, так и не нашелся, и Тонкий уже начал волноваться. Теряться-то крыс любит и всегда потом возвращается. Просто к этому трудно привыкнуть.
Вот удивительное дело: когда сидишь в пекарне, обслуживаешь покупателей и у тебя пол-очереди в военной форме, думаешь, что воинская часть совсем рядом. А когда туда бежишь…
Тонкий сбавил темп, чтобы чуть отдышаться. Впереди виднелись забор и будка КПП. Остаток пути Сашка шел спокойно и думал, каким бы родственником представиться, чтобы Васнецова все-таки вызвали.
К пропускному пункту он подошел уже медленно и чинно, прокручивая в голове, что скажет и, главное, как. Заглянул в будку дежурного… И страшно обрадовался!
