выйти из дома? И что хуже всего – мы можем остаться без зоопарка. И что тогда с нами будет? У мамы случится новый нервный срыв, а папа никогда не вернётся. Мы с Перси останемся сиротами.
Мои горькие мысли прервал стук в дверь. Неужели мама пришла пожелать спокойной ночи или прочитать мне нотацию? Ну, сейчас я узнаю. Она вошла, не дожидаясь, пока я отвечу. Я подумала, что хотя бы приучила её стучать, прежде чем врываться.
Мама громко, сердито вздохнула и села на край кровати.
– Что там случилось? – Под её вопросительным взглядом я сразу смутилась.
По полу прополз сверчок. Эх, вот бы сейчас стать его ребёнком, маленьким сверчком, тогда я следом за ним смогла бы укрыться в щёлке в полу!
– Ну?
Я подняла глаза – мама всё ещё ждала ответ. Пожалуй, она явилась сюда не за тем, чтобы пожелать мне доброй ночи. Она пришла меня допросить.
– Аполлон был заперт на старом сеновале у ручья. У меня есть доказательства. Но когда мы туда попали, его не было, – и я накрыла лицо подушкой.
– Нечего устраивать из этого драму. – Мама отняла подушку и погладила меня по голове. – Как ты догадалась, что он там?
– Загадка подсказала, что надо идти к ручью, и там Плевалка начал чихать. – Едва слова слетели с моих губ, я поняла, как смешно это выглядит. И тем не менее я не могла заставить себя выдать Хрустика, моего маленького друга.
– Какая загадка?
– Мы нашли несколько загадок. – Я махнула рукой на кучку грязной одежды, брошенной на кресло. – Они там, у меня в жилетке.
– И почему ты мне ничего не сказала? – Мама вытащила из кармана бумажку и развернула. Она прочитала загадку и с удивлением посмотрела на меня. – Кто это оставил?
Ложки-поварёшки! Вопрос в лоб.
– Я не имею права этого разглашать, – я услышала эту фразу по телевизору.
– Кассандра Урания О’Рурк. Лучше сознавайся немедленно.
Да, почему-то здесь фраза из телевизора не сработала. Не всё, что нам показывают, применимо в реальной жизни.
– Мама, ты должна отпустить меня, чтобы я нашла Аполлона. – Я села и прижала подушку к груди. – Пожалуйста. – У меня в глазах снова стояли слёзы.
– Пинкертон заверил меня, что сам его найдёт, – возразила мама.
– Но это же хуже всего! – Я ударила кулаком по подушке. – Если он найдёт Аполлона, у него будет повод нас закрыть! – Я уже не могла сдержать рыданий. Я знаю, что детективы, шпионы и репортёры не плачут, но ничего не могла поделать.
– Кассандра, хватить реветь. Ты ведёшь себя как маленькая. – Мама протянула руку, чтобы меня погладить, но я отшатнулась. – Пинкертон только на словах такой грозный. Но в душе он добрый.
Она что, правда заболела? Это агент Стинкертон – добрый? Ага, тогда я шестифутовая пурпурная горилла!
– Но ведь он хочет нас закрыть! – Я откинулась на кровать. – Агент Киллджой спит и видит, как нас закроет.
– Пинки всё ещё злится из-за того, что двадцать лет назад я отвергла его ухаживания и вышла замуж за вашего папу. – У мамы совсем чуть-чуть поднялись уголки губ, а взгляд стал каким-то отвлечённым.
– Но ты ведь не собралась снова сойтись со Стин… агентом Киллджоем? – Скажи, ну скажи «нет»! При одной мысли о том, что мама может быть вместе со Стинкертоном, меня чуть не стошнило.
– Тогда он ещё не был агентом Киллджоем, а был просто влюблённым парнем.
От блеска в маминых глазах мне стало очень не по себе. Ей ведь не может и правда нравиться Стинки, не так ли?
Сапоги-галоши! А что, если мама выйдет за него замуж, и жуткий Стинкертон Киллджой станет моим отчимом? Тошнота подступила к самому горлу. Я зарылась лицом в подушку, не в силах вымолвить ни слова. Даже когда мама сказала:
– Завтра мы ещё поговорим. Доброй ночи, Петуния.
На следующее утро мама за завтраком помахала передо мной листиками с загадками. Она потребовала признаться, кто их оставил. Я старательно уткнулась носом в тарелку с безглютеновой овсянкой.
– Ты не выйдешь из-за стола, пока мне не скажешь. – Она сидела рядом. Она так смотрела на меня своими карими глазами, что казалось, будто видит всю мою душу.
– Ну ладно. Если тебе так надо знать, это мы с Хрустиком играли в игру. Это всё.
Мама прищурилась: она явно не очень-то мне поверила.
– Ну, я не собираюсь снова твердить о том, что вам нечего делать на территории мистера Бассельберга. Эта земля больше не наша.
– Знаю.
– Не говори с полным ртом.
После горячих споров и некоторого количества слёз мне удалось убедить маму в том, что опрос соседей – часть моего задания для школьной газеты. И что даже под арестом моё задание никто не отменял. В качестве детектива – или шпиона, или репортёра – я должна побеседовать со свидетелями и выяснить, не видели ли они Аполлона. И начать опрос следовало с мистера Приставалы – раз уж он вчера признался, что видел котёнка у себя на огороде.
Я не сумела уговорить маму разрешить мне пропустить школу, чтобы начать опрос немедленно. Для неё уроки и утренние дела в зоопарке были моей прямой обязанностью, и мне пришлось клятвенно пообещать, что сразу после интервью я займусь чисткой клеток. И хотя день обещал быть тяжёлым, я преисполнилась решимости найти Аполлона.
Я наполнила корыто поросёнку, выдала яблоко Райдеру и банан Чуи и набросала сена в стойло Плевалке, который благодарно чихнул мне в ответ. Может, Хрустик был не так уж не прав, когда привлёк верблюда к поискам Аполлона. Плевалка мог работать как детектор радиации, сигнализирующий о залежах урана, – он всякий раз начинал чихать вблизи от кошек.
До начала уроков я даже успела заскочить в класс биологии, чтобы рассмотреть под микроскопом шерсть с сеновала. Хотя можно было уверенно сказать, что Аполлон был там, доказательства никогда не бывают лишними. А вдруг что-то из последних находок подскажет мне, как ему удалось удрать – или кто ему в этом помог.
Жёлтые волоски явно были не человеческие. У каждого вида есть свой определённый порядок расположения волосяных чешуек – почти как отпечатки пальцев. Иногда быть дочерью специалиста по животным бывает полезно – вот как сейчас. Львиные волоски напоминали полосатую ленту с широкой тёмной серединой, светлыми границами и тёмными краями. А жёлтые чешуйки напоминали змеиную кожу.
Ещё один
