— Ну пошли, что ль? Встали здесь столбами.
Парни все так же, не проронив ни слова, развернулись, и вся четверка удалилась по главной улице.
— Спасибо, Митя. Большое тебе спасибо, — затарахтела Таська. — Если бы не ты, мы бы здесь навсегда застряли.
— Да ла — адно, — отмахнулся он. — Если что, обращайтесь. В тачках я немного кумекаю.
Это было правдой. В том районе Москвы, где живет Митя, есть детский автоклуб, который он действительно посещал в этом учебном году два раза в неделю с сентября по январь. Потом бросил. В кружок принимали с двенадцать лет, он пришел туда в тринадцать, чтобы научиться водить автомобиль. На за четыре месяца сидел за рулем только однажды. То есть за рулем он сидел каждую неделю и даже крутил его в право — влево, в декабре даже выполнил норму кандидата в мастера спорта, но руль этот был на стенде, а все остальное — и автомобиль, и дорогу — заменял компьютер. Настоящего же автомобиля в кружке пока не было. Лишь несколько раз в году кружковцам позволяли немного покататься по площадке с инструктором районной автошколы, которая как — то была связана с кружком и иногда давала на денек один из своих автомобилей. Но катались в основном самые старшие, а Митя таковым тогда еще не был. Вот со следующего года, после этого лета, он тоже получил бы право ездить на настоящем автомобиле. И даже слышал, что собственный автомобиль кружку вроде бы уже обещан кем — то из спонсоров. Только ждать ему надоело, и он ушел. Но кое — чему все — таки научился. И сейчас это пригодилось. Пустячок, а приятно. Митя знал — это не только потому, что он не облажался с мотором, а еще и потому, что не струсил.
В самом радужном настроении прикатив на дачу, Митя рассчитывал только поставить в сарай велосипед и тут же рвануть на речку. Да не тут — то было. Бабуля придумала мороку. Ей, видите ли, нужен сахар, и прямо сейчас, а то пропадает клубника — дрозды, осы, муравьи и просто гниет.
— Ба! — вполне добродушно возмутился Митя. — ну я же только что был в Зараево возле магазина, чего ты мне про сахар — то раньше не сказала!
— Так ведь ты в обеденный перерыв поехал.
— Ну я бы подождал! Что ж мне, опять туда переться?
— Да на велосипеде ты быстро слетаешь, а у меня клубника пропадает.
— Ух, чтоб ей!
День померк.
— Чтоб ей… А зимой варенье — то любишь, — сразу укорила бабка.
— Да чтоб его!
Бабка отвернулась и молча ушла в соседнюю комнату, через пару минут она появилась, уже снаряженная в дорогу. С кошелкой, в платочке, туфли другие надела и давай, кряхтя, боком сползать по трем ступенькам с крылечка.
— Ладно я съезжу, — не выдержал Митя, грубовато выхватывая сумку из бабушкиных рук. — Деньги где? Ах, вот, — он сам заметил кошелек а дне сумки. — Все, больше ничего не надо.
Через минуту он снова катил в сторону Зараево. «Слетал» действительно быстро. Очередь в магазинчике бывала только за разливным молоком. Таська с Васькой больше не встречались, и выручать никого не пришлось. Но по жаре он так вымотался за две поездки, что и на речку уже не пошел. Приехал, завалился в тень на свою кровать и пролежал так до сумерек, читая про подвиги капитана Блада. Детская какая — то книжка, но Мите она чем — то нравилась. Он перечитывал ее уже который раз. На самом деле Митя хотел все — таки искупаться, но зачитался и опомнился, только когда бабушка позвала его ужинать. Тут — то Митя и взбунтовался. Нет, заявил он, только после купания. Бабушка перешла на запрещающий тон: мол, темнеет уже, скоро ночь, никуда не пойдешь. Но он — то был ее внуком, он тоже умел дуться, упрямиться, настаивать на своем, поэтому на сей раз, несмотря на брюзжание и обещание все рассказать в субботу родителям, взял плавки и ушел.
— Я второй раз разогревать не буду! — успела крикнуть ему вслед Любовь Андреевна.
— И не надо! — откликнулся он. — Я вообще жрать не хочу!
Вскоре Митя уже не жалел, что пошел на речку в такую пору. Кончился жаркий день, поющий звонкими звуками. Смолкли дневные беспокойные пичуги. Не орут даже петухи у Петровича. Собак тоже пока не слыхать. И люди угомонились. Да не так их тут и много, людей, в будни — то. Хорошо. И злые слепни прекратили свои штурмовые атаки на человеческие тела. Лишь цикады да саранча пилят стройный оркестром маленьких скрипочек. А лягушки еще не кваают, не завывают. И летучек пока не видать. Но скоро появятся. На реке он их обязательно увидит. Они часто над водой охотятся.
Лучшее место для купания на этой реке у запруды, потому что там глубоко и достаточно широко, чтобы поплавать и даже понырять. В других местах речушка не глубже, чем по пояс, и шириной в три дальних плевка. Но Митя на запруду не пошел. Оттуда слышались голоса незнакомых людей, а он устал, и ему хотелось побыть одному. Вот если бы Леха был здесь… Или Тошка. Или хотя бы Стас.
Митя пошел туда, куда они в прошлом году бегали с Валеркой окуньков да пескариков удить и курить в полной безопасности. Там подход к берегу трудный — заболоченная низинка с крапивой, а потом еще кусты ивняка, но проход — то он знал и даже такую тропку, где крапива почему — то совсем не растет. А за кустами есть маленькая площадочка — метра полтора на полтора всего, не больше, и отовсюду прикрыта, с берега — кустами, со стороны реки — высокой осокой да камышом. В том месте река поворачивает и огибает тайную площадочку, растекаясь шире, чем везде, в половину своей ширины у запруды. И поэтому мелко там совсем, чуть повыше колена. Но у противоположного берега, крутого, узкая и длинная яма есть. Там можно поплавать и достать дно, только погрузившись по самую макушку. Тогда ноги касаются пальцами холодного вязкого ила, очень холодного — из — под берега бьют ключи. Купаться туда не ходят. Говорят, там утонул кто — то.
Крапивой он все — таки обжегся два раза, на руке и на щиколотке, между штаниной джинсов и кроссовкой. Ну да не беда. Прохладная вода речушки должна облегчить эти не самые жесткие страдания. Продравшись на площадочку, Митя скинул майку, разулся и стал стягивать джинсы. Запрыгал на одной ноге по мягкой травке и вдруг напоролся на что — то не очень острое, но твердое — больно. Скорчившись, присел. Начал ощупывать больную ногу, нет ли ранки. И в этот миг на другом берегу появился некто. Митя его еще не видел. Но сразу услышал. С края обрывчика покатились в воду комья земли, с тихим плеском достигли цели.
«Чтоб ему!» — затаился за осокой Митя, стараясь больше не пыхтеть от боли.
Почему — то ему совсем не хотелось показываться из убежища. Мешал ему сейчас этот «некто», кем бы тот ни был. Митя так и остался скрюченным за высокой стеной травы и только старательно вслушивался, когда этот тип уйдет наконец. А комья все сыпались и вызывали новые всплески, будто кто — то забавлялся тем, что сбивал их с края обрывчика в реку. Наконец Митя не выдержал и выглянул. Очень осторожно, только немного распрямившись, так что над неровной кромкой стены из осоки высунулась половина его головы.
И сразу увидел чей — то зад, туго обтянутый шортами, да еще голые ноги в кроссовках. Цепляясь за стебли трав на редких кочках обрывистого бережка с другой стороны реки, некто сам сползал к воде, а комья катились вниз из — под подошв его обуви. Достигнув низа обрыва, некто резко выпрямился, а Митя тут же нырнул обратно в укрытие.
Еще несколько мгновений он почти ничего не слышал, только какое — то шуршание. А потом — бултых! — некто бросился в воду.
Странное этот тип выбрал место для купания, досадовал Митя. Шел бы себе на запруду. Впрочем, и он сам тоже тут, но с его стороны берег все же получше. Только вот тот там плещется, а он прячется в траве, и комары уже начинают доставать. «Назло всему пересижу, — решил Митя, — буду купаться в одиночестве».
Что — то он долго…
Митя снова выглянул поверх травы и никого не увидел. Утоп?! Утопился?! Ведь говорят, что место тут гиблое. Митя уже собирался встать и даже приподнялся, когда из воды у самого берега с фырканьем вынырнула голова. Над поверхностью реки мелькнула тонкая рука. Что — то шлепнулось о берег, и тут же этот некто быстро полез из воды. И когда он вылез. Митя узнал его. Вернее, ее, потому что это была та самая рыжая девчонка, которую он видел сегодня в компании с местными парнями. Но сейчас она была одна и…
Медленно, очень медленно Митя пригнулся к траве. А девочка, не замечая его, стала одеваться. Да чего там надевать — то — лето жаркое. Переминаясь с ноги на ногу, она с трудом вползала мокрыми бедрами в узкие шортики. Потом майка, ну, и кроссовки еще. Потом взяла что — то темное с края бережка, то самое, что выловила из реки, и быстро, не оборачиваясь, полезла по обрывчику вверх. Точно ящерка, ловко изгибаясь и словно скользя в сгустившихся сумерках.
Наверху она не задержалась, будто растаяла. А Митя еще несколько минут просидел в полной неподвижности, не чувствуя звереющих комаров, прежде чем тоже разделся и шагнул в прохладу реки.
