Астрид Линдгрен - Расмус, Понтус и Глупыш

- О! - воскликнул Расмус. Понтус согласно кивнул головой.

- Да, но на все это нужны деньги. Есть у тебя деньги?

Расмус подбросил пятиэровик в воздух и снова поймал его.

- Куча денег! Целых пять эре! Можем купить пол-Тиволи, - с горечью сказал он.

Но Понтус нашел выход.

- Продадим немного из нашего металлолома - и порядок!

Расмус кивнул. Какой скудной была бы жизнь бедного школяра с пятьюдесятью эре карманных денег в неделю, не будь он хоть чуточку предприимчив! Расмус и Понтус уже давным-давно поняли это: более предприимчивых старьевщиков, чем они, не было во всем Вестанвике. Они были постоянно настороже. Случайно брошенные пустые бутылки и старый заржавелый железный лом они выгребали из-под земли, как свиньи выгребают подземные грибы - трюфели, и ликующе тащили добычу на свой склад. Понтус принадлежал к одному из старинных почтенных семейств на Вшивой горке. Он жил там в большом и уродливом старом доме, где квартиры сдавались внаем. И это в его доме располагались складские помещения «Объединенного акционерного общества «Металлолом» - владельцы Понтус Магнуссон и Расмус Перссон», о чем всех и каждого извещала красивая вывеска на дверях погреба.

Посещение Тиволи всего лишь с пятиэровиком в кармане было просто насмешкой. Тут нужны были большие деньги: Расмус и Понтус отправились на Вшивую горку, только чтобы составить себе первое впечатление и хотя бы приблизительно подсчитать, какой понадобится оборотный капитал. Стоя у входа, они тоскливо смотрели на карусели и тиры. О, здесь были богатейшие возможности просадить деньги!

- Деньги надо раздобыть на карусели и на качели!

- Да, и еще на шпагоглотателя, - сказал Расмус. - Я так хочу посмотреть, как он заглатывает шпагу!

Глупыш дико лаял. Карусели он на всем своем собачьем веку никогда не видел. И не был до конца уверен, что такие вот вертящиеся штукенции имеют право на существование. Кроме того, здесь пахло чуждо и странно; и необходимо было, добросовестно лая, откровенно высказаться и заявить, что он решительно не согласен принюхиваться к такому запаху.

- Слушай, Глупыш, - сказал Расмус, - тебе нельзя кататься на карусели, так что и не мечтай!

Он повернулся к Понтусу.

- Во-первых, мне надо отвести домой Глупыша, - сказал он. - А во-вторых - пожрать.

- В-третьих, нам надо пойти к Юхану-Старьевщику и продать металлолом, - добавил Понтус. - А в-четвертых, все-таки сделать уроки.

- В-четвертых, плюнем все-таки на уроки, а в-пятых, нам надо прийти сюда вечером, елки-палки, ой, как нам надо сюда прийти!

Так они и решили.

На самом деле оказалось, что попасть в Тиволи не так-то просто, как думал Расмус. Ему следовало бы знать, что не стоит попадаться на глаза маме. У нее было совсем не такое высокомерно-пренебрежительное отношение к домашним заданиям, как у него. Но голод погнал его домой, и вот он уже сидит за обеденным столом вместе со всеми, а перед ним на тарелке - целая гора свиных сосисок и картофельного пюре.

- Спасибо!

- Никакого Тиволи не будет, пока не сделаешь уроки, - точь-в-точь так, как и следовало ожидать, - сказала мама.

«Странный человек - мама, - говорил отец. - Внешне такая прелестная и нежная, а в глубине души - просто военачальница!»

«Во всяком случае, будет так, как хочет мама, - постоянно повторял он, - и это - самое лучшее. Нет никого на свете, кроме нее, кто мог бы командовать глупым полицейским, двумя невоспитанными детенышами и маленькой непослушной собачонкой так, что они этого даже не замечают».

Этот папа! Он и думать не желал, что на свете есть кто-то такой же хороший, как мама.

- Мама заботится обо всем, - говорил он, - обо мне и о детях, о собаке и о вилле, да еще и о саде… Я только сажаю, убираю в саду, поливаю, подстригаю живую изгородь и лужайку!

Иногда он пел ей:

- Мама, милая мама, кто на свете тебя милей…

Но мама всякий раз говорила:

- И вовсе не так, Патрик. «Папа, милый папа, кто на свете тебя милей…» Вот как надо.

И тогда папа отвечал:

- Это неважно, Гуллан [2], главное, что ты такая, какая ты есть.

Расмус тоже думал: «Хорошо, что мама такая, какая она есть, только была бы она чуточку по-сговорчивей в некоторых вопросах».

- Никакого Тиволи, пока не выучишь уроки, - сказала она, когда все сели обедать.

- Ш-ш-ш, - успокаивал ее Расмус, - нам почти никаких урок…

Тут его прервала Крапинка. Критически посмотрев на его полную до краев тарелку и на миску с пюре и сосисками, которую он почти опустошил, она сказала:

- Послушай-ка! Вот везуха, что ты не прикончил еще и картофельное пюре. Так что, вижу, и для меня тут капелька осталась.

- Ой, прости, пожалуйста, я как-то не подумал раньше. Э-э… Мама, можно мне пойти? Да?

- В кастрюле на плите есть еще, - сказала мама. - Но никакого Тиволи не будет, пока не справишься с уроками.

- Ш-ш-ш… - снова повторил Расмус. - Нам совсем почти не задали уроков на завтра. И вообще я их уже знаю.

Он немного пожевал, прежде чем продолжить:

- И вообще я могу выучить их на переменке, вместо завтрака, вот!

- Так, - сказала мама, - вижу - все как всегда. Тебе вообще никаких уроков не задано, и ты их уже знаешь, и вообще можешь выучить их на переменке вместо завтрака. Ну и лафа же у вас нынче в школах!

Тут в разговор вмешался папа:

- Должен сказать тебе, Расмус, в мое время нам никогда не разрешали ходить в Тиволи, пока мы не вызубрим все - все эти реки в юго-западной Швеции: Вискан и Этран, Ниссан и Лаган.

- Может, нам вовсе вернуться в первобытные времена только потому, что я хочу пойти в Тиволи? - с горечью спросил Расмус. - Может, в Обществе родителей постановили, что пока ходишь в школу, то и веселиться уже ничуточки нельзя?

- Так-так-так, спокойнее, - продолжал отец, отвлекая внимание от Тиволи. - Веришь ли, Расмус, я немножко хвастался тобой сегодня.

- Перед кем? - обеспокоенно спросил Расмус.

Он хорошо знал, как бывает, когда отец его начинает хвастаться своими детьми. Он слишком хорошо помнил, что сказал на днях папа старшему полицейскому, которого он называл СП, когда Расмус ненадолго заглянул к нему в полицейский участок:

- Не понимаю, как это у меня получились такие красивые и одаренные дети? Да, это, разумеется, заслуга Гуллан. Будь уверен, СП, эти дети получают отличное образование! Они кое-чему научатся и узнают не только реки Ниссан и Лаган и прочую мелкую муть. Ее пусть учат другие! Нет уж, мои дети получат солидное образование с «Sprechen Sie deutsch» [3] и прочей дребеденью.

А теперь папа сидел тут и ухмылялся, такой довольный, как всегда, когда говорил, что еще немножко похвастался.

- Перед кем я хвастался? Ну, разумеется, перед СП! «Будь уверен, СП, мой Расмус далеко пойдет в школе», - сказал я.

- Ха-ха, - засмеялась Крапинка, - лучше бы ты сказал, что он долго будет ходить туда.

И Расмус и папа неодобрительно посмотрели на нее.

- Тебе весело, да? - сказал Расмус.

- Патриция! - произнес папа, обращаясь к дочери. - Подумай, ты говоришь о моем сыне! О моем сыне, который как раз только что решил серьезно взяться за уроки после того, как проглотил столько свиных сосисок!

- Ш-ш-ш… - сказал Расмус.

- Вот именно! - вмешалась мама.

Потом некоторое время все молчали. Как обычно, в саду распевал во все горло маленький черный дрозд. Время от времени через открытое окно кухни вливался аромат сирени, беззастенчиво смешивавшийся с запахом свиных сосисок; этого было достаточно, чтобы Крапинка внезапно размечталась.

- Вообще-то я тоже пойду в Тиволи, да, пойду! - сказала она. - С Йоакимом!

- Все Йоаким, Йоаким да Йоаким, дался он ей!… - тихонько проворчал Расмус про себя. - Вбила себе в голову!…

Но папа с восхищенным видом дернул Крапинку за лошадиный хвостик.

- Йоаким - это в него ты так здорово влюблена, а?

Крапинка выразительно кивнула:

- Да, все в него влюблены. Все, все до одной в зубрильне влюблены в него.

Расмус скорчил гримасу.

- Только не я, - сказал он. - А как у тебя вообще-то с уроками? - продолжал он. - Ты не удерешь в Тиволи, пока не вызубришь их, да будет тебе известно.

Крапинка расхохоталась:

- Будь совершенно спокоен.

Затем она повернулась к маме:

- Мама, после Тиволи мы репетируем дома у Йоакима, так что не тревожься, если я задержусь.

Расмус с возросшим интересом поднял на нее глаза:

- А что вы репетируете?

- У школьного оркестра «Pling Plong Players» [4] репетиция к весеннему празднику, который состоится в воскресенье.

Крапинка играла в этом оркестре на гитаре. Расмус снова всецело занялся картофельным пюре.

- Вон что, а я-то думал, что вы с Йоакимом будете репетировать такие слова: «Какая ты милая, Крапинка, как я без ума от тебя!»

- Ха-ха! - рассмеялась Крапинка.

- Это Йоаким так говорит? - спросила мама.

- Да, представьте себе, - торжествующе произнесла Крапинка. - Все девчонки в школе влюблены в него, а ему нравлюсь я.