Толик отключился. В прошлый раз их рассекретили. Могли и сейчас следить. Кусты ненадёжное укрытие. Хорошо бы зайти с задней калитки да через огород осторожненько подобраться. Или через чердак и вниз. Чердачное окно приоткрыто, надо только лестницу найти.
– Тоже мне тайник! Если прятать, так подальше, – возмутилась Ритка. – В погребе прикопать. На виду держать, каждый увидит. Нет, тут нужно надёжней прятать.
– Незаметненько сейчас войдём и поищем, – прошептал Толик.
Чем дольше они стояли, тем меньше вся эта затея ему нравилась. Особенно не нравилась своей активностью Ритка, много шумит, привлекает внимание. Словно нарочно всё делает, чтобы их раньше времени заме- тили.
– Ну, пошли, – не выдержала Ритка. – На месте разберёмся!
Толик отодвинул штакетину, пролез в образовавшуюся дырку. За спиной шуршала трава.
– Осторожней давай, – предупредил Толик. – Тут гвоздь.
В ответ промолчали. Толик обернулся. Ритки не было. В первую секунду он решил, что она сбежала. Испугалась и рванула домой. Или что за ней пришла невидимая мама, взяла за руку и увела подальше от опасности. Что прилетели беззвучные инопланетяне и унесли Ритку в свою красивую вселенную, где нет дождя и младших сестёр. Что из мокрой травы вылез утопленник, заткнул Ритке рот и уволок в озеро. Причём озеро прямо тут и разлилось. Но вспомнил о коляске и посмотрел на дорогу. Ритка тащила коляску к калитке.
– Стой! – прошептал Толик. Теперь он не сомневался, что узколицый и здесь поработал. – Куда?
Но Ритка была слишком увлечена, чтобы его услышать.
– Эй! – придушенно крикнул он.
Ритка обернулась.
– Ага! – махнула она рукой в ответ. – Ты там иди, а я тут. А то я там с коляской не пройду.
Калитку открывать Ритке было неудобно. Она ею долго грохала, пока не нашла вертушку. Если их кто-то ещё не заметил, то теперь точно услышал. Но дом по-прежнему оставался тихим и тёмным. Ритка протащила коляску через двор и устроила под навесом крыльца.
– Чего стоишь? Иди сюда, – позвала она.
Толик выбрался из кустов смородины и, не таясь – какой теперь смысл таиться? – пошёл через двор. Ритка уже колотила в дверь.
– Чего ты там? Давай! – кричала она то ли Толику, то ли хозяевам. – Сейчас мы всё объясним, найдём, и всё закончится.
Дверь под её кулаком провалилась, открываясь. Она была не заперта.
– О! Как всё просто! – обрадовалась Ритка и смело переступила порог.
Раздался визг. Спотыкаясь на ступеньках, Толик рванул к двери.
Ритка визжала, выкатившимися глазами глядя в тёмные сени.
– Ты чего? – заполошно спросил Толик, не зная, куда кидаться.
– Там! – показала Ритка.
Сначала Толик ничего не увидел, кроме скопления чего-то белого. Но это белое не шевелилось и не пугало. А потом он вдруг ярко увидел, что белое – это висящие косоворотки. И сразу удивился, почему он их так хорошо разглядел.
Да потому что на них вдруг упал свет. Обернулся. Свет бил в глаза.
– Вы чего коляску на улице оставили, да ещё орёте? – спросил свет голосом Коляна. – Там ребёнок проснулся.
– Дианка! – побежала на крыльцо Ритка.
– А тут что? – повёл фонарём Колян.
– Рубахи висят, – прошептал Толик.
– О! У нас такая есть, – Колян навёл фонарь на висящую сверху косоворотку с голубой каймой. – Погоди, так это наша! Вон пятно, которое я поставил. Мне ещё отец всыпал.
Толика пробрала дрожь. Это ж выходит, что узколицый рубахи со всех дворов собрал. Чтобы село в заложниках держать. Сделаешь что не так, я рубаху порву да заговор скажу. Умно. Знали ли об этом остальные? Не знали. Но чувствовали.
– Погоди! – вдруг сообразил Толик. – А тебя отец отпустил?
– Да я сказал, что в коровник пойду, а сам фонарь схватил и сбежал.
Колян задумчиво перевёл свет фонаря на дверь.
– А чего баба Света? Не дома?
– Не отзывается, – пожал плечами Толик.
– Ну так пойдём, посмотрим. Чего там мать-то твоя говорила, что дом не пускает? Всё нормально пускает.
Колян поправил кепку и смело шагнул к двери. Толик задержал дыхание. Он был уверен, что дверь не откроется. Или откроется, но за ней… Или Колян до двери не дойдёт. Не зря мать предупреждала о мороке.
Дверь открылась, из неё выпал свет и послышались радостные голоса. Колян обалдело замер на пороге со своим уже ненужным фонарём.
– Свет, что ли, дали? – обрадовался Толик. Сам не заметив как, он шагнул вперёд.
На кухне от порога через всю кухню был раскинут стол. Белые скатерти, а на них плошки-тарелки, картошка-огурцы, бутылки-стаканы. По лавкам вдоль стола сидели люди. Мужчины, женщины. Мелькнули как будто знакомые. Двое пацанов с визгом пробежали от печки в комнату. Толик водил взглядом по лицам и ни на одном не мог задержаться, пока не добрался глазами до конца стола, где между углами жались девушка в белом платье и светловолосый парень, широкая чёлка падает на лоб.
Гул голосов накатил. Звон вилок о тарелки, смех.
– Горько! – взметнулись голоса.
Сидящие на конце стола поднялись. На женихе была половина рубахи.
За спиной грохнуло. Толик обернулся. Дверь закрылась, отрезав от него Коляна. Он кинулся на деревянное полотно, но дверь словно прилипла к косяку. Внутри у Толика всё обвалилось. И только сердце гулко бухало в пустоте.
Свадьба исчезла. Не было больше стола, погас свет. Кухня потонула в сумерках. Тревожно выступал белый бок русской печи. Красными всполохами отозвались на подоконниках цветы герани. От порога под ноги была брошена ковровая дорожка. Грязно-серым языком она указывала путь через кухню в комнату.
Толик двинул локтем назад, и дверь вдруг поддалась, выпуская в сени. Опять рубахи. По всем стенам. Ещё бы, семей в Великой Губе много.
– Шалишь, – пробормотал Толик. – Не остановишь.
Он развернулся и пошёл по дорожке в глубь дома. Шаг по тканому материалу был тихий, половицы не скрипели.
Дверной проём между кухней и комнатой был перекрыт двумя полосами шторы. Толик помедлил, подняв руку. Как там говорила Сонька? Ковры на стенах, фарфор в серванте и полная ваза красных яблок? Но по кухне об особом богатстве не скажешь. Как у всех. Только самое необходимое.
– Баб Свет, – на всякий случай позвал Толик.
Коснулся шторы, заглядывая внутрь. Напротив шкаф, слева в углу кровать, справа тумбочка с телевизором. В простенке между окнами комод на высоких ножках. Над ним огромное вертикальное зеркало со вставленными в раму фотографиями.
Слева охнули, и Толик быстро посмотрел туда. Вдоль стены стояли узкие кровати с железными спинками. По низу был натянут вышитый подзор. Высокая перина, куча подушек, взбитое вверх одеяло. Толик вдруг понял, что рядом с ним она – та самая нужная ему кровать. На ней кто-то лежал. Он видел тёмную руку и как будто бы разглядел среди подушек седую голову.
В окно стукнули.
Толик обернулся и в первую секунду перепугался, увидев в комнате ещё одного человека. Чуть присев, он смотрел на него, не в силах сообразить, что в таких случаях надо делать. И не придумал
