План был проще пареной репы. Хоть и не безупречен. Мы с Бенджи проберемся в школу и освободим мышек. Можно было лишь представить лицо мистера Бланкеншипа, когда он приедет в пятницу утром и увидит носящихся по всему кабинету мышей.
Казалось, четверг будет тянуться вечно. Я едва слушала мистера Бланкеншипа: слишком уж ждала звонка с урока.
Помню, как ужинала с семьей. Но даже не спрашивайте, что у нас было на ужин. Все мои мысли занимало одно — «Мышиный побег».
Наконец родители попрощались, оставили нужные номера и уехали на соревнование по бриджу. Не прошло и пяти минут, как Бенджи подал наш тайный сигнал — единственный телефонный звонок.
Сердце отбивало бешеный ритм. Я натянула черные джинсы с курткой и пробежала квартал до дома Бенджи. Он ждал меня на подъездной дорожке.
— Где тебя носило? — требовательно спросил он. — Ты же не передумала?
— Еще чего! — возразила я, хотя чувствовала себя так, будто в животе бешено метались мыши. — Пошли.
Перемежая бег с ходьбой, мы добрались до школы. Ночь была ветреной и прохладной. Деревья трепетали, сбрасывая побуревшую листву. Тени причудливо сплетались и изгибались у нас на пути, пока мы крались к темному зданию школы.
— Зайдем сзади, — прошептала я.
Ночью школа, полностью погруженная во мрак, казалась очень огромной и пугающей.
Мы нашли свой кабинет. Бенджи включил фонарик.
— Нет, выключи! — приказала я. — Нас могут увидеть.
Он послушно выключил свет. Мы увидели открытое окно, то самое окно, которое мистер Бланкеншип всегда оставляет открытым.
Мои руки совсем закоченели, когда я ухватилась за каменный подоконник и втащила себя на него. Оказавшись в комнате, я помогла забраться и Бенджи.
— Ну и темень, — прошептал он, сильнее прижимаясь ко мне. — Может, включим фонарик?
— Ладно, — ответила я. — Но не поднимай высоко.
Круги желтого света осветили пол. Мы медленно преодолели расстояние до стола с мышиными клетками. Половицы тихо скрипели под кроссовками.
Я нервно оглядела комнату. В темноте поблескивали крошечные огоньки. Я не сразу поняла, что этими огоньками были змеиные глаза.
— Они… они за нами наблюдают, — прошептала я Бенджи. — Змеи… они…
Так много сверкающих глаз. Так много змей! Куда ни глянь. И все пристально смотрят на нас.
Я забыла, что нужно смотреть под ноги, и споткнулась об стул.
— Ой! — вскрикнула я. Я попыталась удержать равновесие, но все же упала на стол.
Террариум свалился на пол с оглушительным грохотом. Я опустила глаза и увидела двух змей, ползущих по полу. В дрожащем свете фонарика они развернули кольца. А затем поползли прямо ко мне.
— Бенджи, помоги! — Я всплеснула руками и повернулась, чтобы бежать. И опрокинула еще одну клетку.
Длинная черная змея бесшумно перекатилась по полу, изогнулась дугой и, распахнув пасть, устремилась ко мне.
— Бежим! — завопила я. — Бенджи, я выпустила змей!
— Но как?.. — начал Бенджи.
Я подпрыгнула, когда змея проползла у меня между кроссовками. Мы побежали, однако вынуждены были остановиться. Свет фонариков выхватил из темноты громадный пустой террариум, который больше не был пустым.
Чудовищная черно-белая кобра грозно взирала на нас. Она выгнула шею, открыла пасть и зашипела. Ее красные глаза возбужденно сверкали.
«Когда она успела туда попасть? — спросила я саму себя. — Клетка была пустой еще днем!»
— Б-бежим! — заикаясь, произнесла я и схватила Бенджи за плечо.
Но никто из нас не мог пошевелиться. Мы застыли от ужаса, когда и без того гигантская кобра стала расти, поднимаясь из клетки.
Она высилась перед нами — по меньшей мере два метра в высоту. Глаза ее горели. Толстый язык трепетал в открытой пасти.
И пока она росла, ее кожа менялась и растягивалась. Голова запрокинулась. Тело стало шире. Выросли руки и ноги.
Тут мы узнали его.
Мы уставились на мистера Бланкеншипа.
Мистер Бланкеншип был змеей!
— Не-е-е-е-ет! — неужели это я издала такой нечеловеческий вопль? Или это Бенджи орал не своим голосом?
Я помню только то, как мы убегали. Прошмыгнули через открытое окно в ночную тьму и просто бежали, пока не оказались дома. В безопасности. Вдали от змей. Подальше от гигантского змея — мистера Бланкеншипа.
Но надолго ли? Ведь завтра утром снова в школу…
* * *
Дрожа от страха, мы с Бенджи замешкались в дверях класса. Что сделает с нами мистер Бланкеншип? Что скажет?
Он ухмылялся, когда мы вошли, и ни слова не сказал. День шел как обычно. Он ничего не говорил о том, что случилось прошлой ночью.
Пока не прозвенел последний звонок. Тогда он отпустил класс и повернулся к нам с Бенджи.
— Мне нужно с вами поговорить, — произнес он сурово, перегородив дверной проем.
Теперь мы остались с ним наедине. Он закрыл дверь и шагнул нам навстречу, потирая костлявые руки. Темные глаза его зловеще сверкнули.
* * *
Мистер Бланкеншип оказался не таким уж плохим. Мы заключили с ним сделку. Он сказал, что никому не расскажет, как мы вломились в школу. И пообещал не цепляться к нам, если мы будем держать в тайне его ужасный секрет.
Разумеется, мы с Бенджи тут же согласились.
Но есть и другая часть договора, которая мне ненавистна.
Мы должны каждый день приносить белых мышей и кормить его.
Мне тошно смотреть, как корчатся и извиваются зверьки, когда я держу их за розовые хвосты.
Но есть ли у меня выбор?
Сделка есть сделка.
— Вот так, мистер Бланкеншип. Открывайте рот пошире…
Перевод Джека Фроста
День, когда мама привезла из роддома нового ребенка, навсегда переменил мою жизнь. Моя младшая сестренка — не обычный ребенок.
Если б только она была обычной!
Я сидел на крылечке с миссис Морган и ждал, когда мама и папа вернутся домой с младенцем. Миссис Морган жила с нами, пока мама лежала в больнице.
Я думал о ребенке. Ханна. Младшая сестренка.
Тьфу.
Вздыхая, я постукивал палочкой по каменным ступеням.
— Перестань ерзать, Николас, — попросила миссис Морган. — Почему бы тебе не почитать комикс, пока родители не вернутся?
Я открыл «Железного Человека» и нашел страницу, на которой остановился. Железный Человек загнал в угол злодея, переодетого доктором. «Маску долой!» — потребовал Железный Человек.
Он сорвал с него маску, открыв отвратительную физиономию безумного ученого. Железный Человек ахнул. «Печать Зла! — вскричал он. — Доктор Погибель!»
Никогда прежде Железный Человек не видел Доктора Погибели, но он сразу узнал злодея по родимому пятну — Печати Зла.
Услышав звук подъезжающего автомобиля, я поднял глаза. Папин зеленый «Вольво» сворачивал на подъездную дорожку. С пассажирского сиденья радостно улыбалась и махала мне рукой мама.
Миссис Морган легонько подтолкнула меня вперед.
— Давай, — сказала она. — Иди познакомься со своей новой сестричкой!
«Фу», — подумал я. Впрочем, я все равно был рад увидеть маму. Так что я встал и поплелся к машине.
Папа галантно открыл заднюю дверцу. Мама вылезла из машины, прижимая к груди небольшой сверток. Она наклонилась ко мне и проговорила:
— Смотри, Николас. Ну разве она не прелестна!
Я смотрел на сморщенное красное личико. Голову покрывал пушок темных волос. Глаза у нее были синие-синие, а губки — красные и мокрые. Зубов не было вовсе. Она помахала сморщенным кулачком, после чего засунула его себе в рот.
Я не нашел ее прелестной. Я нашел ее чрезвычайно уродливой.
А потом я чуть не подавился. На щечке у Ханны красовалась маленькая коричневая родинка в форме сердечка.
Показав на родинку, я выдохнул:
— Печать Зла! Совсем как у Доктора Погибели!
— Так, хватит! — отрезал папа. — Сейчас не время для твоих бредовых разговоров о комиксах. — И повернулся ко мне спиной, чтобы полюбоваться Ханной.
— Она само совершенство, — сказал он, нежно сжав мамино плечо.
Как он мог быть таким глупцом? Я подобрал комикс со ступенек и ткнул пальцем в изображение Доктора Погибели.
— Смотрите! — крикнул я. — У Ханны такая же родинка, как у Доктора Погибели! Это символ зла!
Мама беззаботно улыбнулась мне.
— Не глупи, — сказала она. С этими словами она внесла ребенка в дом, а мы вошли следом.
Вскоре приехали бабушка с дедушкой и тетя Джули с дядей Хэлом. Они охали и ахали всякий раз, как Ханна рыгала, икала или агукала. Это было отвратительно.
— Ты посмотри, она выдула пузырик!
— Она гений!
— Дори, душечка, дай мне ее подержать, ну хоть пару минуточек! — упрашивала маму бабушка.
Но мама сказала:
— Пусть лучше Николас ее подержит. Он, как-никак, ее старший брат.
— Нет, спасибо, — сказал я, попятившись.
