– Человек получает удар ножом практически в сердце, но остается на ногах, достает пистолет и стреляет второму в спину? И, заметьте, тоже практически точно в сердце. А тот, вместо того чтобы тут же рухнуть, добегает до двери. Не слишком ли они оба живучие? Да и следов крови на полу ведь не было?
– Наконец-то поняла, что меня смущало – сверх всякой меры точным получился выстрел для смертельно раненного, чересчур это странно выглядело. А вот если там был кто-то третий… Нет, ведь в таком случае все сходится! Этот злобный Гном убивает Василия Прощай. Даже не важно, по какой причине, с него станется убить человека, оттого что он огурцы не любит, а тот их купил. А оказавшийся там господин Тихонравов пользуется случаем избавиться от Гнома и устроить так, чтобы на первый взгляд показалось, будто они друг дружку поубивали! Надо звонить Михаилу Аполинарьевичу. Конечно, насчет Тихонравова – это лишь предположения. Теоретически там мог быть и кто-то еще. Да и полиция все это могла без нас понять, но позвонить надо. Петя, вы умница!
Петя расплылся от похвалы счастливой улыбкой. Когда он улыбался, он становился очень милым. Вот и знакомого Ларисы улыбка превращала в очень привлекательного человека, но Петя еще и сам по себе был вполне приятной внешности. Не вовремя и не к месту вспомнилось, что через несколько месяцев нам предстоит расстаться, и от этой мысли у меня стало как-то пусто в груди.
Я тряхнула головой, отгоняя непрошеную и глупую тоску – ну с чего раньше времени горевать?
– Осталось только найти самого Тихонравова, – задумчиво произнес Петя, – а заодно и изумруд. Может, сходить в харчевню?
– Чуть позже. Кстати, про изумруд. Что-то нас с вами его преосвященство не беспокоит?
– Так он тоже в отъезде, мне папенька говорил, – сказал Петя и вдруг посмотрел на меня так, что я смутилась.
– Пойдемте, позвоним в полицию, – проговорила я тихим голосом, – а то мне уже пора убегать.
– Можно мне вас проводить?
– Вообще можно, но сейчас за мной должна заехать Полина, и мы поедем примерять платья. В этом деле любой, даже самый умный кавалер несколько… неуместен.
– А можно… – начал Петя и умолк.
– Что? Говорите быстрее, – поторопила я его.
– Вы как-то сказали, что в очередной раз я должен буду спрашивать вашего разрешения. Вы помните, по какому поводу это было сказано?
Надо же, почти две недели человек собирался с духом, чтобы задать этот вопрос. И хорошо это или не очень? Нет, все ж таки сложная это вещь – романтические отношения.
Масленая неделя накатила запахами блинов и жуткой нехваткой времени. Это при том, что в театре я была практически не занята: труппа готовила дивертисмент[35], все собирались читать стихи, петь куплеты и романсы, играть скетчи. Дедушка хотел прочесть стихотворения Саши Черного и Алексея Толстого, чем привел в озабоченные раздумья нашего антрепренера. Тот, с одной стороны, видел, что дедушкин номер станет пользоваться шумным успехом, с другой – опасался, как бы по нынешним временам публичное исполнение такого произведения, как «История государства Российского от Гостомысла до Тимашева» не сочли революционным вольнодумством. Как бы то ни было, но я осталась без работы – никто не нуждался в суфлере, не нужны были «громы и ветров шум» и стук копыт за кулисами. Впервые я не заскучала, а напротив, обрадовалась такому повороту событий, потому что платья к балу все еще не были закончены, следовало купить туфли и кучу всяких мелочей, договориться с парикмахером и сделать еще много чего столь же приятного, сколь и хлопотного.
Как хорошо, что наши финансовые проблемы разрешились. После смерти папеньки мы, конечно, не нуждались, но жили очень скромно, а здесь, в Томске, и вовсе могли рассчитывать лишь на наше жалованье в театре. Сперва на дедушкино, потом еще и на мое. Не было в том ничего зазорного, да и к роскоши мы никогда не стремились. Но сейчас мне почти нестерпимо хотелось выглядеть на балу самой нарядной, и я могла себе это позволить, хотя все эти наряды и обойдутся в наши с дедом доходы от службы за два месяца. А может, и за три, если я разойдусь в этих вопросах не на шутку.
Вдобавок ко всему ударили морозы. Масленая – это ведь проводы зимы и встреча весны. Но весной даже не пахло, а вот зима решила распрощаться с нами всерьез. Но на морозы никто не роптал, даже внимание перестали на них обращать. Свыклись за долгую сибирскую зиму, а тут осталось потерпеть всего ничего, так можно и не обращать внимания вовсе.
Вот и мы с Полиной, повстречав по пути в пассаж Второва господина Вяткина, выходящего из своей редакции, остановились, чтобы его поприветствовать, хотя воротники наших шубок покрывал толстый слой пушистого инея.
– Здравствуйте, сударыни! – сказал журналист, снимая перед нами шапку, будто и не было никаких морозов. – Позвольте высказать предположение, что путь вы держите во дворцовые хоромы господина Второва, а следовательно, будете несказанно прекрасны в общественном собрании!
Мы засмеялись.
– Не замерзли? – обратился Григорий Алексеевич ко мне.
– Я уже привыкла. Пожалуй, стану скучать по сибирским морозам.
– Станете. И по городу нашему непременно станете скучать.
– Григорий Алексеевич, – вступила в разговор Полина, – я тут рассказывала Даше про томские катакомбы. Так она не верит. Вы же все о подобных вещах знаете, так подтвердите или опровергните меня.
– Это о каких катакомбах? О тех, что якобы под пассажем начало берут? Должен вас огорчить, Полина. Сказки все это. Да и сами рассудите: место это как называется? Болото! Как стали котлован здесь готовить под здание, так пришлось огромное множество плотов из лиственницы опустить в топи и уж на них фундаменты закладывать. Какие уж тут подземные лабиринты, в трясине болотной!
По лицу Полины скользнула тень разочарования.
– Но можно и по-иному на сей вопрос взглянуть, – неожиданно продолжил корреспондент «Сибирской жизни». – Помимо самого пассажа с гранд-отелем, господин Второв построил здесь, внутри двора, этим угловым зданием образованного, еще несколько зданий. Там и пансион с квартирами для приказчиков, школа и общежитие для мальчишек-слуг, электростанция, даже шоколадная фабрика во флигеле…
– Ой, фабрику мы и сейчас ощущаем, – вставила я словечко.
Журналист потянул носом.
– Совершенно справедливо, вон как из-под арки шоколадом пахнет. У нас окна редакции в ту сторону выходят, так я порой дурным от этого запаха становлюсь. Но это я отвлекся. Под пассажем обширнейшие подвалы, под остальными зданиями тоже подвалы, и все они соединяются! – журналист понизил голос и почти шепотом продолжил: – Да еще подземный ход имеется, который хозяин на всякий случай прорыл! Тут он под нашими ногами и где-то недалеко к речке Ушайке выходит. Господин Второв полагает, что помимо него да старшего приказчика никто об этом не ведает. Ну да то его дела. Так теперь сами решайте, есть тут катакомбы или нет их. И хватит уже на морозе стоять, да и времени у вас может за разговорами на более важные дела не остаться. Мне тоже бежать надо, хотя беседовать с вами – одно удовольствие. Разрешите откланяться.
Швейцар распахнул перед нами широкие двери, и мы оказались, как и говорил господин Вяткин, в настоящем дворце. Огромный овальный зал, сияние хрустальных электрических люстр под высоким, во все три этажа здания, потолком отражается в зеркальных стеклах окон и витрин и во множестве зеркал. По всей протяженности задней стены, почти на самом верху проходит легкий балкончик-антресоль. Потолок и стены украшены витиеватой лепниной в стиле рококо[36]. Красиво и просторно. Убрать прилавки – и хоть тот же бал устраивай с приглашением царских особ. В гостинице и ресторане мне бывать не доводилось, но про роскошь номеров и ресторанной залы я была наслышана. И про электрические подъемные машины, и про ванные в каждом номере, и про хрусталь и серебряные приборы, и про живые цветы круглый год. А о том, насколько вышколен персонал, могла судить по приказчикам магазина. Здесь я бывала неоднократно, хотя покупки прежде делала скромные.
– Чего изволите? Чем могу служить? – скромно, но уверенно обратился к нам приказчик, весь такой лощеный, даже ногти отполированы.
– Проводите нас, пожалуйста, в отдел обуви, – первой ответила Полина.
– Извольте следовать направо. Обувь у нас в правом крыле, в соседней зале.
Уже на пороге той залы подскочили лакей и мальчики в шитых серебром курточках и круглых шапочках.
– Позвольте принять шубки. – Мы отдали верхнюю одежду лакею, а приказчик проводил нас к диванам. – Усаживайтесь поудобнее, сию минуту обслужим. Позволю угадать: вам нужны туфли для танцев?
Мы засмеялись: про бал в этом городе слышали все и все угадывали наши желания и намерения с легкостью.
– Извольте сообщить желательный цвет, а то и фасон, ежели с таковым определились.
