Мужчина прикусил язык, нахмурился и подозрительно взглянул на собеседников.
– Уж не цыган ли это работа? Говорят, в городе такое творится… Что ни ночь, то кража. Я, заметьте, никого не осуждаю. Мне лично цыгане ничего плохого не сделали. Но толки ходят упорные, наблюдается, знаете ли, такое брожение умов… Будем надеяться, все как-то образуется. А где вы их, кстати, нашли?
– Возле дома, – ответил Мишель.
– Вас случайно не обворовали?… Или, может, соседей?
– Да нет, но…
– Впрочем, это уже меня не касается. Вы меня спросили, я вам ответил. До свидания, молодые люди! Будь здоров, Титен!
Приподняв на прощание шляпу, мужчина удалился большими шагами. Утратив всякий интерес к посетителям, портье захлопнул застекленную дверь.
– Вот и весь сказ, – вздохнул Артур. – Ну и фрукт этот Титен!
– М-да, фрукт… Зато теперь у нас есть хоть какая-то определенность: такие ключи во «Фламинго» не в ходу. Конечно, это отрицательная информация, но все-таки информация. Следить за «Гнездом» бессмысленно, наших воров там нет! Связку мог подобрать кто угодно…
– Пойдем в полицию?
– Непременно.
В полицейском участке, расположенном напротив манежа, офицер республиканских рот безопасности пребывал в гордом одиночестве. Узнав о причине столь раннего визита, он вздохнул:
– Снова-здорово! За последние две недели по меньшей мере двадцатая жалоба! Нас здесь всего ничего: пятеро офицеров да несколько человек жандармов на четыре или пять тысяч курортников. Одним словом, по поводу краж сразу вас ставлю в известность, что у нас нет ни времени, ни возможностей заниматься этим всерьез! Но, знаете, иной раз попадаются настолько безалаберные люди… Забывают запирать двери!
И он пустился долго и нудно перечислять свои претензии к пострадавшим. В конечном счете он принял заявление, записал фамилию и адрес Мишеля, составил подробную опись украденных вещей.
– Короче говоря, вы нас не обнадеживаете? – резюмировал Артур.
– Особо рассчитывать не приходится… Но всякое бывает… Главное – надеяться на лучшее!
Ребята взяли расписку и попрощались.
Когда они вернулись домой, Даниель был в [полной готовности и собирался уже уходить.
– Я тут подумал, вы, наверное, не завтракали… Я приготовил вам по бутерброду.
– Ты настоящий друг! – обрадовался Артур. Мишель вкратце рассказал брату о результатах их похождений.
– Значит, все наши ценности тю-тю, можно с ними распрощаться?
– Что тут сказать… Поживем – увидим!
– Тогда в путь! Мишель, не забудь конверт, – напомнил Артур.
И трое друзей – с несколько меньшим, чем прежде, энтузиазмом – отправились на работу. Жан и Нур уже находились там. Стараниями старика Паскалу лошади были оседланы и поджидали первых посетителей, привязанные к барьеру. Уже зная от цыган о ночных злоключениях, Паскалу встретил приятелей с ухмылкой.
– Ну как, вас тоже цыгане обобрали? Несколько ошарашенный, Мишель взглянул на заговорщицки улыбающихся Жана и Нура. Жан начал первым:
– Признайся, только по правде, ты ведь на нас подумал?
Мишель понял: игра должна быть честной.
– Признайся, что обстоятельства были не в вашу пользу!
Цыгане расхохотались.
– Ну ты, гаджо, дурак! Спасибо, хоть откровенный! Другие нас тоже считают ворами, только вслух не говорят… по меньшей мере, в лицо.
– Я не считаю тебя вором, Жан… Я говорю только об обстоятельствах!
– Эй, вы, смените тему, – вставил Артур.
Но тут на горизонте появилось двое всадников, и спор мигом утих. К удивлению Мишеля, Жан стрелой метнулся в конюшню.
– Что это с ним?
Но вскоре Мишель догадался о причине этого бегства: Жан отвечал за конюшню и потому хотел убедиться, все ли там в порядке. С хозяином на этот счет шутки были плохи.
КОГДА КИБИТКА ЗАСТРЕВАЕТ В ПУТИ
Со стороны равнины к «Хижине шерифа» крупной рысью приближались двое всадников.
Ребята узнали бы их среди тысячи. Ослепительно белая шляпа, коричневый кожаный жилет, а главное – гордая поступь рослого жеребца предвещали появление владельца конюшни господина Сегоналя.
Его спутница – девушка в костюме камарганского «ковбоя», с развевающимися по ветру белокурыми волосами – приходилась ему внучкой. Звали ее Галлин. Она отлично держалась в седле, хотя ей едва исполнилось восемнадцать.
Фредерик Сегональ шагом въехал в загон и, несмотря на свой возраст – а ему было далеко за шестьдесят, – легко спрыгнул на землю. Он кинул поводья Даниелю, и тот привязал коня к изгороди. Галлин последовала примеру деда, но поводья оставила в руках.
– Привет, ребята! – бодро гаркнул скотовод, словно полководец, проводящий смотр войск. – Как делишки, порядок?
Каждый раз, когда Мишелю доводилось видеть это кирпичного цвета лицо и седые усы, в голове его всплывал образ английского полковника.
– Здравствуйте.
Галлин улыбалась; ее карие глаза искрились лукавством. Дед взглянул на нее с насмешкой, за которой угадывалась глубочайшая нежность. – Слышите, какой выговор? Внучка Фредерика Сегоналя, ведущая свое происхождение из старинного камарганского рода, моя внучка говорит с акцентом!
Мишель знал историю Галлин. Ее мать вышла замуж за «северянина» – от него дочь унаследовала светлые волосы и столичный «акцент», иначе говоря, безукоризненное произношение.
Галлин со смехом пожала плечами, затем подвела лошадь к хижине.
– У кого вчерашняя выручка? – поинтересовался господин Сегональ.
– У нас, – ответил Мишель. – Правда, мы чуть было ее не лишились!
– Мать честная! Потеряли?
– Не то чтобы потеряли… ее едва не украли! Господин Сегональ нахмурился.
– Украли?… Здесь?… А куда смотрели Жан с Нуром? Их что, не было с вами?
Галлин привязала лошадь. Стройная и гибкая, она подошла к компании.
– Кого обокрали?
– Нас, – ответил Мишель.
– Ну-ка, выкладывай с самого начала, – приказал господин Сегональ. – Черт возьми! Замахнуться на мое добро!
Мишель поведал о вчерашнем происшествии, всячески обходя скользкие моменты, касающиеся Жана с Нуром. В их присутствии он счел благоразумным не упоминать, что беглецы, судя по словам Артура, скрылись в цыганском лагере.
– Мать честная! – снова воскликнул скотовод. – Опять кража, сколько же можно? Если так пойдет дальше, все курортники разбегутся! Надо срочно идти в полицию! Сию минуту! Черт меня побери!… Господи Боже мой, не хватало мне еще жуликов ловить! Просто в голове не укладывается!
– Я уже был в полиции… Они ничего не обещают…
– Черт! Этих жандармов всего раз-два и обчелся – и это вместо положенной сотни! Нам что, самим влезать в фараонскую форму? Я обязательно буду говорить с руководством комитета по обслуживанию туристов. Пора наконец что-то решать!
Все больше распаляясь, господин Сегональ пощипывал себе усы.
– Например, можно было бы организовать ночные дежурства, ввести патрули. Думаю, добровольцев найдется предостаточно!
– Отличная мысль! – воскликнул Артур. – Я – за!
– Я тоже! – подхватил Даниель.
– И я! – поддержал друзей Мишель. – Эх, попался бы мне негодяй, который свистнул фотоаппарат…
Жан так и не показался. Нур довольно скоро ушел к брату на конюшню. Бросив в его сторону взгляд, Галлин предложила:
– Давайте спросим у Жана с Нуром, может, к нам захочет присоединиться кто-нибудь из их родни или друзей? Чем больше нас будет, тем лучше!
Дед пожал плечами.
– В некотором смысле ты, девочка, права… но…
Казалось, он колеблется. Затем, скосив глаза на дом, Сегональ продолжал, понизив голос:
– Боюсь, с этим не согласятся местные, которые могли бы нам посодействовать.
– Но почему? Объясни, пожалуйста, – резко проговорила Галлин.
– Почему? Мать честная! Ты как будто с луны свалилась. Потому что, по мнению кое-кого, между цыганским лагерем и кражами существует прямая связь! – Ты тоже так считаешь? – наседала девушка.
– Мое мнение, девочка, не имеет никакого веса! Лично я этой связи не нахожу. Возможно, когда-то какой-нибудь проходящий табор стащил что-то по мелочи, фрукты или овощи из огорода, но, как говорится в Евангелии, кто из вас без греха, пусть первым бросит камень. У меня претензий к цыганам нет! Отчасти по этой причине я нанял Жана с Нуром.
– Так в чем же тогда дело? – не отступала девушка.
– Подожди, дай договорить… От этого не уменьшается число тех, кто мыслит иначе. Они непременно скажут, что цыганские патрули будут потворствовать ворам. И чтобы не подавать им лишнего повода…
Галлин пожала плечами, но спорить не стала.
– Так что, – продолжал дед, – Жану с братом лучше не рассказывать о наших задумках.
«Не прячется ли за словами господина Сегоналя какая-нибудь задняя мысль?» – спрашивал себя Мишель.
Наконец из конюшни вышел Жан, следом за ним Нур. Они неуклюже поздоровались с хозяином и девушкой.
