— Возьмите, гражданин.
— Что за мешок? — спросил капитан.
— Ихний мешок, — ответил совсем расстроенный старшина. Усы его поникли, как спортивные флаги под дождём.
— Это не мой мешок. Это мешок вашего Курочкина. А вот усы мои.
— Интересно, — сказал капитан, разглядывая мешок. Он постелил на стол лист чистой бумаги и потряс мешок. Всякая труха посыпалась оттуда. Тут же капитан чик-чик — свернул труху в кулёчек и сунул в нагрудный карман.
«Рассматривать, наверно, потом будет, — подумал Вася, — под микроскопом».
— Вы понюхайте мешок, — сказал он капитану.
— А что? Пахнет?
— Ещё как!
— Верно, — сказал Болдырев, понюхав. — Запах есть. Только не пойму, чем пахнет. Не укроп ли?
Старшина Тараканов тоже протянул к мешку нос и несколько раз понюхал.
— Запах есть, — сказал он, — только тонкий запах. Я его ней пойму. Это, наверно, мимозы.
— Ничего тонкого, — сказал Вася. — Запах мёда.
— Мёд? — удивился Болдырев. Он снова взял мешок в руки и принялся пристально нюхать.
— И ещё в нём пчелу нашёл, — сказал Вася, — а другая была у пса в ухе. Вот я и думаю: по этим приметам можно найти Курочкина.
— Во парень! — удивился Тараканов. — И носом чует, и головой работает.
— Молодец, — подтвердил капитан Болдырев, — ты, я вижу, сообразительный.
— Маленько мерекаю, — ответил Вася с достоинством.
В этот момент дверь в дежурную комнату распахнулась, и вошёл рядовой милиционер по фамилии Фрезер.
— Товарищ старшина! — сказал он. — Вам срочная телеграмма.
Тараканов разорвал бланк и прочёл телеграмму.
Город Карманов
Милиция
Тараканову большой привет гражданина курочкина
Глава третья
ДОПРОС МАТРОСА
«Устал как собака, — думал Вася, выходя из милиции, — и не выспался».
В милицейском палисаднике и на улице, за забором, было пусто. Только одинокий кармановский гусь бродил среди луж.
Поглядев на гуся, Вася так зевнул, что у него всё в глазах перевернулось, а когда всё снова установилось, гусь уже мчался, гогоча, по лужам, а вслед за ним — рыжая рычащая фигура с обрывком верёвки на шее.
Загнав гуся под милицейский мотоцикл, фигура эта направилась к Васе и улеглась у его ног, хлопая хвостом по одуванчикам.
— Привет! Кого я вижу!
Матрос повалился на бок, и Васе пришлось почесать ему живот. Он почёсывал его, разглядывая обрывок верёвки.
— Блохи? — послышалось за спиною. Капитан Болдырев вышел на крыльцо и разглядывал Матроса.
— Да нет, — сказал Вася, — собаки любят, когда им брюхо чешут.
— Да? — удивился капитан. Он хмыкнул, присел на корточки и тоже стал почёсывать Матроса.
— Да, — подтвердил Вася, — а я вот ни за что не дал бы себе брюхо чесать.
Матрос совсем, видно, обалдел от счастья, оттого, что его чешут сразу два человека. Старшина Тараканов строго смотрел на всё это дело в окно.
— Видите верёвку? — спросил Вася капитана. — Я её на Матроса не цеплял. Видно, Курочкин снова его приманил, когда я в милиции сидел, и посадил на верёвку. А Матрос её перегрыз и ко мне вернулся. Кому же приятно свинью изображать?
— М-да… — сказал Болдырев. — Значит, Матрос порвал с преступным миром. Решил начать новую жизнь. Это неплохо. А всё-таки надо бы его судить да ещё и посадить годика на три.
— Ну нет, — сказал Вася, — Матрос — честный пёс. Это Курочкин виноват.
— А зачем он хрюкал? Собака лаять должна. Наверно, он тренированный.
— Да не хрюкал он, — сказал Вася. — Он молчал и вроде скулил, а мне казалось — похрюкивает.
— Лаять надо было, — строго сказал капитан.
— Его мешок оглоушивает, — пояснил Вася. — Сунешь его в мешок — он и замолкает.
— Ну, может быть, и так, — добродушно сказал капитан, — а всё же надо бы попробовать.
— Чего попробовать? — не понял Вася.
— Попробовать… не наведёт ли он нас на след. Курочкинский.
Глава четвёртая
МАТРОС НАВОДИТ НА СЛЕД
Первым делом Вася дал Матросу понюхать мешок:
— Ищи, Матрос, иди! Где Курочкин?
Матрос виновато заскулил и лёг на землю, ожидая, видно, что ему снова будут чесать живот. Но ему подсунули мешок.
— На, Матрос, на! Нюхай мешок! — приставал к нему Вася.
Матрос сопел и из уважения к Васе нюхал мешок.
— Э-э, — сказал капитан, так дело не пойдёт. Чего ему зря нюхать мешок? Он в нём сидел, нанюхался.
— Пчёлы! — вспомнил тогда Вася. — Пчёлы, Матрос! Вжу-вжу-вжу…
Вася жужжал, шевелил по-пчелиному пальцами и чуть ли не летал над Матросом. Тот не знал, куда деваться: то подпрыгивал на месте, то начинал брехать.
— Чепуха, — сказал капитан Болдырев, — ничего не получится. Дворняга есть дворняга.
Он подошёл к Матросу и вдруг топнул ногой и крикнул:
— Домой! — повторил Болдырев. Он сверкнул глазами и снова топнул с такой силой, что земля затрещала.
— Домой! Домой! — подхватил Вася.
Он тоже затопал ботинками и попытался сверкнуть глазами. Получилось это у него не так мощно, как у капитана, но Матросу, видно, всё-таки не понравилось, что на него сверкают и топают. На всякий случай он побежал куда-то, всё время оглядываясь. Вася и Болдырев побежали за ним.
Матрос сворачивал с одной улицы на другую, пробегал проходными дворами, и вскоре они оказались на окраине города Карманова, в редком сосновом лесу. Здесь стояли дачи за голубыми и серыми заборами.
Матрос остановился у забора, сбитого из разнокалиберных досок и штакетин. Кое-где его подлатали ржавой жестью — специально, чтоб не было за ним ничего видно.
Матрос сел у калитки, поджидая Васю и Болдырева.
— Чего уселся? — крикнул Вася, подбегая.
Матрос заскулил и лёг на землю.
— Домой!
И тут Матрос, видно, совсем обиделся. Он чихнул и, поджав хвост, юркнул в дырку под забором.
— Так, — сказал Болдырев. — Надо поглядеть, что там делается.
Он приоткрыл калитку, и тут же раздался звонкий и злобный лай. Очутившись за забором, Матрос преобразился. Как рыжий горячий дьявол, он налетел на капитана и вцепился в ботинок.
— Молчи! — сказал Болдырев, дёрнув ногой.
Матрос отлетел в сторону и плюхнулся в клубнику.
— Смотрите-ка, — сказал Вася, схватив капитана за рукав. — Ульи.
Между яблонями, на взрыхлённой земле, стояло пять ульев, выкрашенных зелёной краской.
— Ну что ж, — сказал Болдырев. — Похоже, он привёл нас куда надо.
По тропинке, мимо сарая, мимо поленницы дров, капитан пошёл к дому, который виден был за кустами смородины. Вася шагал за ним. Он старался шагать смело и уверенно, но шажки получались мелкие, куриные.
Поднявшись на крыльцо, Болдырев стукнул в дверь.
— Кто там? — сразу послышалось за дверью.
И в этот самый момент Васе захотелось отличиться. Прежде чем капитан успел открыть рот, Вася брякнул вдруг басом:
— Водопроводчики!
Болдырев так глянул на Васю, что у него сердце остановилось.
— А чего вам надо? — слышалось между тем за дверью.
— Водопровод хотим починить, — робко сказал Вася и совсем стушевался.
— А у меня нету водопровода, — сказал голос за дверью. — У меня — колодец.
— Ну давай колодец починим, — раздражаясь, сказал капитан.
— А чего его чинить. Он и так качает.
Говорить вроде было больше нечего. Болдырев снова вонзил свой взор в Васю, подержал его немножко в Васиной душе, а потом вынул.
— Ладно, — сказал он, — откройте. Мы из милиции.
— Из милиции?
— Ага.
— Тогда покажите документ.
— Как же мы его покажем? Дверь-то закрыта.
— Ничего-ничего, показывайте. Я в щёлочку увижу.
— Вот дьявол! — рассердился Болдырев. Он достал из кармана красную книжечку и развернул её. — Ну что? — спросил он. — Водно, что ли?
— Немножко левее, — сказали за дверью.
Болдырев передвинул книжечку левее, и тут же над головой его раздался гром, дверная доска расщепилась, с пороховым огнём вылетела на улицу пуля и, взвизгнув, улетела по направлению к Москве.
Пуля только ещё пробивала дверь, только ещё высовывала наружу свою медную змеиную головку, а Болдырев и Вася уже махнули с крыльца.
Вася грянул на землю и укатился за цветочную клумбу, а Болдырев врос в стену дома, прижался к ней так крепко, будто его приколотили гвоздями.
Он вытащил из кармана чёрный пистолет, похожий на записную книжку.
Услышав выстрел, Матрос подпрыгнул на месте, повис на миг в воздухе, а опустившись на землю, бросился бежать с такой скоростью, будто хотел догнать пулю.
