— А рыбок он подбросил тоже поэтому? — с вызовом спросил Вуди.
— Может, это не он, — сказал Томми.
— Рыбки! — воскликнула Джилл, вскакивая. — Надо подлить воды морскому коньку, а то он… — Она не договорила и, упершись руками в бока, оглядела камень. — Где же он? — спросила она.
Пока они искали банку, подошли аквалангисты и, остановившись, стали наблюдать за ними.
— Что-нибудь потеряли? — серьезно спросил Седой.
— Нет, — ответила Джилл.
— А-а. Нам показалось, будто вы что-то ищете. Как сегодня вода?
— Что ты имеешь в виду? Очень ли холодная?
— Нет, очень ли мутная. Красный прилив как будто приблизился. Вы, мы видели, ныряли в масках. Если вода мутная, мы не полезем в нее.
— Мутновата, — невозмутимо ответил Вуди.
— Спасибо, — сказал Седой и подмигнул Бурому. — Так вы точно ничего не потеряли? — снова спросил он.
Ответил Томми:
— Да, у нас пропала банка с морским коньком. Она была там, где вы сейчас стоите.
— Морской конек! Ты шутишь?
— Нет, — сказала Джилл. — Настоящий морской конек.
— Может, это был настоящий конь… не морской, — заметил Бурый. — Пришел сюда искупаться.
— «Эй, Морской Конек!.. Но-о-о!» — крикнул он.
— Ну, что бы это ни было, а взяли его вы! — отрезала Джилл.
— А зачем бы нам это, мэм? — произнес Бурый на ковбойский манер. — Кем же это вы нас считаете? Конокрадами, что ли?
— Мы вас считаем браконьерами и хулиганами! Это же вы подбросили в бидон мальков?
— Мы?! — невинно спросил Седой. — Только не мы, мэм. Мы в этот вечер ловили морских мустангов.
— Но ведь вы про это знали? — сказал Томми. — А откуда вы могли узнать, если сами не подложили их?
Седой с усмешкой посмотрел на Бурого.
— Слухами земля полнится, а, Буренький?
— Еще как. Говорят, наконец изловили Майка Уоррена, он же гроза Бухты Контрабандистов. Самый ловкий похититель рыб на побережье.
Захохотав, они ушли.
Джилл задумчиво пожевала кончики косичек.
— Наверное, морского конька они стащили просто из вредности, — сказала она. — Но про папу теперь уже знают все. И значит, если им известно про гарибальди, это ничего не доказывает. — Она вздохнула. — Уж лучше бы в бухте опять завелись контрабандисты. Пошли домой, пока у нас не угнали велосипеды.
Они быстро собрали вещи и ушли с пляжа.
Когда Джилл и Томми вернулись домой, дядя Майк работал в лаборатории. (С Вуди они попрощались у его дома.) Наклонившись над раковиной, он капал что-то из пипетки в эмалированный поддон.
— Папа? — позвала Джилл.
Дядя Майк вздрогнул от неожиданности и обернулся.
— А… вы уже вернулись. Каков улов?
— Я поймал морского конька! — выпалил Томми.
Дядя Майк покачал головой.
— Отлично. Привяжи его к дереву, чтобы он не убежал. Я занят, так что не приставай ко мне с вашими глупостями. Морской конек, скажет тоже! — Он вздохнул про себя.
Дети занялись своей добычей. Им очень хотелось рассказать обо всем дяде Майку, но они побаивались, как он к этому отнесется. Джилл приготовила предметные стекла, поддоны и пузырьки с консервантом. Дядя Майк поставил банку в машинку для консервирования и повернул ручку. Банка слетела на пол. Вода разлилась и забрызгала ему туфли.
— Черт бы тебя побрал! — буркнул он. Потом поднял банку, прозрачный мешочек с животными и, покачав головой, сел на табурет.
— Тише едешь — дальше будешь, — сказал он. — У меня заказов выше головы. Если я буду работать с такой скоростью, эдак к декабрю у нас кончится материал. Но у меня нет времени ходить на пляж, даже если бы адвокат и позволил. Ну, что вы нашли? — спросил он.
— Морского конька, — сказал Томми.
— Ну да, ты уже говорил! Интересно, он прискакал сюда из Калифорнийского залива через горы или проплыл две тысячи миль?
— Дядя Майк, их там было много! — настаивал Томми.
Дядя Майк внимательно на него посмотрел. Затем повернулся к полке с банками, нашел нужную и, показав Томми, спросил:
— Он был вот такой?
Томми посмотрел на неподвижную рыбку в банке. Она была раза в два больше той, что поймал он, но выглядела точно так же. К бутылке была прикреплена табличка: «Hippocampus с выводковой сумкой».
— Да, — сказал он. — Только мой был меньше.
Дядя Майк прищурился.
— Послушай, Томми. Я не знаю, что ты видел, но я знаю, чего ты не видел — морского конька. Они обитают в воде с температурой не ниже двадцати пяти градусов. Здесь же температура редко поднимается выше двадцати градусов.
— Папа, он действительно поймал морского конька! — крикнула Джилл. — Мы посадили его в банку, но ее украли.
— Украли?
— Да, сэр, — сказал Томми и решил, что пора рассказать ему все. — Пока мы были в том туннеле… где живет индейский мальчик… — начал он.
Дядя Майк опустился на табурет и молча слушал. Сначала он все больше хмурился. Потом на его лице появилось недоумение. Когда Томми и Джилл наконец замолчали, он сердито посмотрел на них, сжав руки на коленях.
— Джилл, разве я не говорил тебе, чтобы ты не смела забираться в туннели? — спросил он.
— Да нет, папочка. Ты… ты только говорил, что там опасно.
— Вы могли там погибнуть! Свалиться в шахту.
Томми и Джилл понурили головы.
Дядя Майк сердито помолчал.
— Ну, раз уж вы забрались в туннели, — сказал он наконец, — и раз нашли там все это, то нам есть над чем подумать. Миска настоящая. Но, боюсь, про мальчика-индейца этого не скажешь. И хотя морские коньки в здешних водах не водятся, вы, кажется-таки, поймали одного. Ну, а следы? Вы когда-нибудь видели, чтобы отпечатки ног светились в темноте?
— Нет, сэр, — сказал Томми. — Но эти светились.
Дядя Майк наморщил лоб.
— Почему ты так уверен, что там живет мальчик, а не Парикмахер Смит?
— Я вовсе не уверен, — сказал Томми, — но в туннеле мы нашли обертку с бутербродов, а в комнате бутылку из-под оранжада.
— Тогда в первую очередь нужно разыскать мальчика. Либо он сбежал откуда-нибудь, либо местный озорник. Я узнаю в полиции, не объявлен ли розыск на какого-нибудь мальчишку. А пока отправляйтесь помогать на кухне.
За стол они сели в сумерках. Дядя Майк положил возле их тарелок блокнот и карандаш.
— Нарисуйте-ка мне, как добраться до вентиляционного колодца, — сказал он.
Джилл взяла карандаш и набросала план. Вентиляционный колодец был недалеко от тропы, так что это было нетрудно. Дядя Майк внимательно его рассмотрел.
— Сегодня ночью я навещу обитателя туннеля, — сказал он. — Его уже два раза напугали, и, наверное, скоро он уйдет в другое место, если уже не ушел.
— А что, если это Парикмахер Смит? — спросил Томми. — У него может быть пистолет.
— Но по ночам он, наверное, спит, — ответил дядя Майк. — Вот почему лучше всего отправиться туда сейчас.
Он ушел в половине девятого, когда было уже темно. Тетя Луиза позволила детям посмотреть телевизор, но выключила его, когда в половине десятого Майк еще не вернулся.
— Отправляйтесь спать, — сказала она. — Раньше половины одиннадцатого папа не вернется, а вы уснете прямо в креслах.
Но когда Томми и Джилл поднимались по лестнице, зазвонил телефон, и они кинулись к отводной трубке в спальне, а тетя Луиза побежала на кухню. Дети схватили трубку и сдвинули головы, чтобы слушать вместе.
— …Он говорит, его зовут Быстрый, — со смешком сказал дядя Майк. — Быстрый гамбургер. Симпатичный малыш, на вид лет десять. Я звоню с бензоколонки.
Тетя Луиза засмеялась.
— Ты шутишь! По-моему, это название придорожного ресторанчика! «Быстрый гамбургер»!
— Вот именно. Вероятно, он не хочет называть своего настоящего имени и назвал первое попавшееся из телефонной книги, которая валяется у его постели. Постели ему на полу в комнате Томми. Сегодня он переночует у нас, а завтра разберемся.
Томми открыл глаза. Уютно свернувшись под одеялом, он сонно посмотрел на малька гарибальди в аквариуме. На листьях дерева за окном играли блики света. Пели птицы. Внезапно он сел на кровати. Мальчик-индеец!
Тут он увидел спальный мешок на полу у двери. Из него торчали пропыленные черные волосы. Вдруг дверь начала медленно открываться и уперлась в мешок, который начал судорожно подпрыгивать, словно в него запихнули кота. В комнату проскользнула Дижлл, а Томми прямо-таки слетел с постели. Как завороженные, они наблюдали за мешком. Из него, изумленно озираясь, появился маленький мальчик в очень грязной майке и сел. Томми и Джилл уставились на мальчика, мальчик уставился на них.
— Все хорошо, Быстрый, — сказал Томми. — Мы твои друзья.
— Белые дети пришли с миром, — сказала Джилл.
Мальчик вытаращил глаза.
— Чего-чего?
