– А кто же будет суфлировать? – первым делом забеспокоился дед о своей основной должности в театре.
– Да у нас в труппе целая династия суфлеров, так что беспокоиться не о чем, – успокоил его антрепренер, сделав красивый жест в мою сторону.
– Подождите, – настал мой черед проявлять беспокойство, – а шумы? Шумы кто будет делать?
– Оркестр. Пьеса такова, что специальных эффектов не требует, там все действие в комнатах происходит. Опять придется просить у градоначальника арфу, но это не проблема. Если вы, конечно, согласны.
– Я же двадцать лет не выходил на сцену, – выразил сомнение новый актер труппы.
– Неправда, – тут же осадили его. – Время от времени вы участвовали в любительских спектаклях. Но главное, ваш предыдущий опыт… я полагаю, что это как плавать: один раз научившись, уже никогда не разучишься. А уж вы играли на таких знаменитых сценах, и так играли, что о ваших ролях по сей день разговоры ходят. Так что готовьтесь, репетиция начнется через четверть часа.
– Если ты знала заранее и не сказала, то ты мне больше не внучка, – грозно произнес дедушка, выходя и закрывая дверь уборной Александра Александровича. – До самого вечера!
Я засмеялась и стала уверять, что ничего не знала и догадалась лишь за несколько секунд до того, как все сказал сам господин Корсаков.
Репетиция завершилась чуть раньше, чем уроки в гимназии, но я все равно не стала сидеть в театре, а пошла прогуляться неспешным шагом до места нашей с Петей встречи. Для этого мне пришлось только перейти через дорогу и пройти шагов пятьдесят. Больше делать стало решительно нечего, но, по счастью, рядом оказались витрина магазина Кухтериных и афишная тумба. Я изучила витрину и принялась читать афиши, когда услышала позади дыхание.
– Здравствуйте, Петя, – сказала я, не поворачивая головы.
– Здравствуйте, Даша, – откликнулся гимназист. – А как же вы… Ну, понятно. Вон как хорошо мы отражаемся в витрине, не хуже чем в зеркале.
– Ну раз вы сегодня настолько сообразительны, то, может быть, скажете, куда мы сейчас пойдем?
Петя пожал плечами: мол, откуда же мне знать, – но сразу отвечать не стал. Посмотрел по сторонам, оглядел витрину, перевел взгляд на тумбу с афишами и, улыбнувшись до ушей, сообщил результат своих наблюдений:
– Мы пойдем в цирк! Смотреть карлика!
Накануне мы намеренно не стали обсуждать своих выводов о личности убийцы. Решили подумать как следует и не сбивать друг друга всякими скоропалительными версиями. Но, похоже, додумались мы до одного и того же. С одной стороны, то, что мы мыслим схоже, хорошо: можно понимать друг друга почти без слов. Но, с другой стороны, нам не помешало бы высказывать большее число вариантов. Это я подумала про себя, а вслух спросила:
– И что вы обо всем этом думаете?
– О карлике или о ситуации в целом?
– Сперва обо всем сразу. Хотя бы о том, для чего нас привлекли к расследованию.
Петя сделал самое умное лицо, какое у него могло получиться, и важно спросил:
– Разрешите начать доклад и изложить собственное конфиденциальное[14] мнение?
– Разрешаю, – милостиво и как бы нехотя согласилась я.
– Ох, не скажу, что я в восторге от того, как нас к нему привлекли, – заговорил Петя уже безо всякой дурашливости и даже вздохнул. – Хотя мне уже давно хотелось еще раз поучаствовать в раскрытии преступления. Но мне вот показалось – может, и без повода, – что преосвященный Макарий позвал нас по одной причине: он сразу догадался, что полиция станет прежде всего искать убийцу монахини и, может, вовсе не будет искать камень. Потому что неизвестно в точности, изумруд это или нет. Вдруг простой булыжник? Нет, сделал-то он это не из корыстных побуждений. Я такое о нашем епископе даже думать не хочу. Скорее из любопытства, очень уж ему хочется узнать, настоящий это изумруд или нет. Но в любом случае находке камня он будет только рад. А еще очень похоже, что он неплохо все просчитал. Ну то, что полиция станет держать нас в стороне от опасного поиска преступника и что нам ничего другого и не останется, как камень искать. Вот примерно так я думаю о ситуации в целом.
– Вот и я примерно так же думаю. За одним исключением: мне кажется, епископ уверен, что камень настоящий. А сейчас я должна вам рассказать то, что узнала вчера, но сначала вы скажите, не слышали ли вы о каком-то случившемся накануне новом преступлении?
– Ничего не слышал. Но отец вчера был очень расстроен и озабочен. Я так и подумал, что случилось что-то очень неприятное. Но что именно, не знаю.
– Вот и я в точности ничего не знаю. Но нас это касается вот с какого бока.
И я стала пересказывать самым подробным образом все, что мне сказали вечером наш полицмейстер, а чуть позже Дмитрий Сергеевич.
– Так что пришлось мне еще раз обещать, что ни в какие неприятности мы ввязываться не станем, – закончила я.
– Полагаю, что посещение цирка не представляет для нас опасности? – хитро улыбнулся Петя. – Вот и отлично! А что за осколок вам передал Дмитрий Сергеевич?
Он аккуратно извлек костяной обломок из пакетика и принялся его рассматривать. Затем достал из кармана лупу и продолжил осмотр с ее помощью. Я фыркнула.
– Я не ношу с собой лупу постоянно, – правильно понял меня Петя. – Просто на уроке мы изучали насекомых, и нам велели принести лупы. А так от нее и толку никакого. Единственное, что могу сказать уверенно, так это то, что держать в руках обломок орудия убийства, извлеченный из убитого тела, – очень даже жутко. Ну и еще то, что штука эта выглядит очень прочной, и, мне кажется, маленький человек не мог бы ударить так сильно, чтобы сломать ее.
– Ну след-то вы видели даже лучше, чем я: маленький был след, почти детского размера. И все остальное можно объяснить лишь одним-единственным образом: кто-то запрыгнул на спину монахине, та в ужасе кинулась бежать, не разбирая дороги, неся на плечах собственного убийцу. Как только убийца понял, что по-иному ее не остановить, он ударил ее своим странным оружием. А после вернулся по ее же следам.
– Ну да, конечно, – согласился Петя. – Это подтверждается еще и тем, как был нанесен удар: сверху вниз. И тем, что монахиня не кричала, то есть ей, скорее всего, зажимали рот. Женщина она была крепкая, но не настолько, чтобы бежать и тащить на себе взрослого тяжелого человека. С такой тяжестью она бы очень быстро упала.
Петя немного помолчал и задумчиво спросил:
– А вот странно, отчего полиция не стала следы так же внимательно, как мы, осматривать?
– Странно, что мы с вами стали это делать, – ответила я. – Для полицейских было очевидно, что невозможно пройти точно след в след, а мы с этим взяли и не согласились.
– Если подумать, то полиция тоже оказалась права. Бежать след в след, пытаться догнать жертву и не разбросать притом снег ни у кого бы не вышло. А вот вернуться обратно, когда спешить большой нужды не было, убийца сумел…
– А еще убийца сорвал с шеи монахини ладанку, в которой находился камень. Порвал кожаный шнурок голыми руками, едва шею не перерезал. На ребенка это похоже? Выходит по всему – карлик. А карлики чаще всего у нас при цирках обитают, о чем вот и в афише написано. Может, есть возражения?
На афише, где перечислялись цирковые номера, и впрямь значился «Карлик Гоша».
Петя покивал головой, потом засмеялся.
– Я тут один рассказ вспомнил, – пояснил он. – «Убийство на улице Морг» называется, читали?
Я кивнула.
– Там ужасное преступление обезьяна совершила. Вот мне на миг и показалось, ну мелькнула у меня мысль, что в нашем случае тоже обезьяна виновата. Но самому смешно стало: обезьяна в Сибири! Хотя с цирком вон и обезьяны приехали.
– Петя, я сейчас сама смеяться начну.
– Да шучу я, – тут же перебил меня поклонник обезьян. – Обезьяна, конечно, умное животное, может, даже умнее собаки, но как ее заставить ладанку сорвать? Да и ножом пользоваться? Кстати, дайте мне еще раз взглянуть на улику.
Я подала ему пакетик с обломком орудия убийства, Петя еще раз на него посмотрел и даже понюхал. Над этим я смеяться не стала, сама накануне не удержалась и понюхала. Так, на всякий случай, хоть и догадывалась заранее, какой запах услышу.
– Больницей пахнет, – подтвердил мои наблюдения Петя. – Что и следовало ожидать. Правда, это меня навело на одну идею. Сейчас костяные ножи можно только у селькупов да эвенков встретить, и то не каждый день. А у нас при университете есть музей. Этнографический. Может, стоит туда сходить, вдруг что-нибудь интересное про этот обломок скажут?
Идея была чрезвычайно здравая, и мы решили не откладывать посещение университетского музея и отправиться туда сейчас же. Потом подумали, что тогда мы опоздаем в цирк, опять же Петя пообещал разузнать фамилии профессоров, такими вопросами занимающихся, и даже заручиться поддержкой отца, чтобы к нам отнеслись с большим пониманием. К тому же не мешало и пообедать. Из всего этого обсуждения получилось, что в университет правильнее пойти завтра.
