Было много причин, почему Джоэль не мог покинуть чердак, и Элизабет, дежурившая за дверью, была наименее существенной. Его ненавидит весь класс, причём Молли – больше всех. Ева вместо его сочинения выбрала работу Марии. Он обозвал Софию жирной и стащил краску для волос прямо у неё на глазах. И она уже точно доложила обо всём их маме.
Перебирая в уме причины, по которым он никогда не сможет вернуться, Джоэль вдруг подумал, что он смог бы спокойно прожить даже со всем этим, если бы Калле по-прежнему оставался его другом. Внезапно Джоэль почувствовал: то, что раньше раздражало его в Калле, – абсолютно несерьёзно.
Конечно, у Калле есть плохие стороны, но и сам Джоэль далеко не идеал. И всё плохое блекло, когда вспоминалось всё хорошее, что было в Калле. Например, то, что ему всегда было весело – окей, почти всегда. И Калле не преувеличивал, когда говорил, что пытался подбадривать Джоэля, если тот грустил. И всё другое, что он говорил, тоже было правдой – Калле почти не умел лгать, когда дело касалось только его самого. Ещё одной из его хороших сторон было то, что на его слова всегда можно было положиться.
В кармане брюк завибрировал мобильный. Джоэль достал его. Снова мама. Он не ответил.
Вместо этого он дождался, пока телефон замолчит, и позвонил человеку, чей номер шёл первым в списке его любимых номеров. В трубке прозвучало четыре болезненно долгих сигнала, прежде чем ответили.
– Не клади трубку, – попросил Джоэль.
Последовала долгая тишина.
– Почему это? – спросил наконец Калле.
Слова застревали в горле.
– Потому что я чертовски сильно облажался.
Последовала ещё более долгая пауза.
Калле никогда не возвращался к тому, что он уже когда-то обдумал, поэтому сейчас его молчание могло означать только одну вещь: он ещё не решил, что ему думать по этому поводу.
– Я хочу только поговорить, – сказал Джоэль.
– Вот как. О чём?
– О чём угодно.
– Но это же ты хочешь поговорить, – возразил Калле. – Скажи, о чём ты собираешься разговаривать, или я отключаюсь.
– Мы можем поговорить о том, что я полный придурок. Абсолютный идиот.
Послышалось что-то вроде фырканья, и Джоэль пожалел о том, что сказал. Вместо этого он должен был попросить прощения. Теперь Калле положит трубку, и всё будет кончено. Четыре, четыре, четыре.
– Как это похоже на тебя, – заметил Калле. – Тебе всегда хотелось говорить только о самом себе.
Джоэль осторожно вздохнул. Это шутка?
Калле что, пошутил?
До него опять донёсся звук, похожий на фырканье, и он понял, что это был смех. Ему сразу стало легче дышать.
– А-а, вот ещё… прости, – сказал Калле. – Ну, за то, что произошло в классе. Я правда думал, что ты выиграешь.
– Нет, так мне и надо, – ответил Джоэль.
– Ну, уж как есть…
Теперь настала очередь Джоэля смеяться.
В трубке опять стало тихо.
Молчание было долгим.
Наконец Калле кашлянул и произнёс:
– Ну, это… а что ты сейчас делаешь?
Объяснять, что он сейчас делает, у Джоэля не было ни сил, ни желания.
– Ничего. А ты?
– Спасаю Францию от фашистов. Но они, заразы, хитрые. Я уже два часа пытаюсь пройти этот проклятый первый уровень, но эти черти отказываются взрываться.
В трубке снова воцарилась тишина. Такая мирная картинка – Калле, сидящий в своей комнате и играющий на игровой приставке, – опять заставила глаза Джоэля наполниться слезами, но это были не те горькие слёзы, что раньше. Было большим облегчением увидеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Лампочка, болтавшаяся на проводе под потолком, стала вовсе не повесившимся мальчишкой, а просто лампочкой, которую нечего бояться. Даже захотелось пожалеть её. И чего она висит тут одна, на пустом чердаке без обоев и даже без настенных панелей?
– Джоэль?
Голос Калле звучал обеспокоенно.
– Я тут, – очнулся Джоэль.
– Есть что-нибудь ещё, о чём ты хочешь поговорить?
– Нет, – ответил он и добавил: – Иди добей этот свой первый уровень.
– Ай-ай, мой капитан!.. Ладно, увидимся завтра в школе.
Джоэль кивнул, но Калле, конечно, не мог этого увидеть.
– Алло? – переспросил Калле. – Ты меня слышишь?
– Я тебя слышу, – произнёс Джоэль. – Увидимся завтра в школе.
Спокойной ночи
Роли поменялись. Теперь София ела, Хелена же едва притронулась к еде. Ростбиф с картофельным салатом из мясной лавки и нарезанная на скорую руку зелень.
