— Слушай, вали поскорее с этой горы! Как можно скорей вали, не то хана тебе будет! Я туда уже не вернусь. Матери, если можешь…
Так никто и не понял, чем хотел закончить фразу Кирилл. Володя, Кошмарик, Кирилл и его друганы оказались окружены парнями в желтых куртках. Их черные широкие штаны были украшены желтыми лампасами. Вся эта толпа молодежи находилась уже в отдалении от концертного зала, в садике, и на помощь милиционеров с дубинками рассчитывать не приходилось.
— Алисоманы, придурки двинутые! — сквозь зубы произнес один в желтой куртке. — Ну как сейшн? Побалдели под своего шиза Кинчева?
— А, рейверы лажовые? — подал голос Кошмарик, надеявшийся на то, что напавшие на них поклонники музы рейв получат достойный отпор. — Что, батон крошить[9] захотелось?
— Да, захотелось! — ответил рейвер. — Почему этот чувак надел футболку с нашим цветом? Вы — алисоманы, ну так и носите свое фуфло, а в наши цвета влезать — больно круто для вас будет. Пусть снимает футболку!
Алисоманы зашебуршали, прикидывая, хватит ли сил противостоять их ненавидевшим, но шебуршня смолкла, когда с разных сторон, окружая и их, и рейверов, стали подходить люди в майках-сетках, в тяжелых ботинках, шнурованных белыми шнурками. В руках у каждого была бейсбольная бита.
— Слэм, чуваки, слэм! — прокричал один из бейсболистов, и Володя смекнул, что дело приняло еще более скверный оборот, — их окружали рэперы, ярые противники и алисоманов, и рейверов. Видно, они нарочно приехали к окончанию концерта, чтобы позабавить себя или унижением тех, кто не любил их музыкальный стиль, или избиением их. И «слэм», приветствие рэперов, прозвучало сейчас лишь для того, чтобы ответившим на него влепить пару раз с ходу.
— Лохи горбатые! — вопил один рэпер. — Бросайте на землю банданы, значки, подвески — все, что есть у вас алисоманского! Рейверы бросают куртки! Мы ничего вам не сделаем, если маленько потанцуете на ваших фуфловых шмотках! Ну, резко!
И удар битой, пришедшийся по ягодицам одного из рейверов, был достаточным доказательством, что рэперы не намерены шутить. Первыми полетели на землю желтые куртки. Еще пара ударов битами заставила и алисоманов попрать знаки своего достоинства и любви к доктору Кинчеву. Что делать — сняли с себя алисоманские атрибуты Володя и Кошмарик, который очень боялся, отказавшись, потерять все заработанные на монете деньги. По приказу рэперов, подкрепленному еще парой ударов, алисоманы и рейверы принялись танцевать на своем барахле, а победители хлопали в ладоши, задавая темп. Вдоволь насмеявшись над униженными фанатами, рэперы, одарив их еще несколькими легкими ударами, ушли гудящей, радостной толпой. Униженные алисоманы и рейверы, ругаясь и обещая любителям ненавистного им рэпа при случае поступить с ними подобным же образом, стали поднимать с земли свое барахло. Взял свой бандан и Володя. Пока он, проклиная все музыкальные стили на свете, привел себя в порядок и вспомнил о Кирилле Котове, то не нашел обладателя желтой грязной майки. Когда успел сбежать шустрый Кирилл, Володя не заметил, но очень жалел о том, что не узнал, почему ему надо поскорее «валить» с горы.
— А концерт все-таки прикольный был, как ты думаешь? — невесело то ли спросил, то ли констатировал Кошмарик, когда они шли к метро.
Володя ему не ответил — все и так было ясно.
Через час электричка уже подъезжала к Вороньей горе. К двенадцати часам небо стало жемчужно-серым и только на западе, из-за склона горы, выползали тремя фантастическими драконами широкие полосы оранжево-красной зарницы.
Они вышли из вагона, спустились с платформы к зданию вокзала. Объявление о пропаже Кирилла Котова все так же белело на стене. Володя постоял напротив улыбающейся физиономии парнишки, который чем-то был сильно напуган здесь, подцепил ногтем край листа и аккуратно снял его.
— Зачем здесь эта бумага? Он ведь нашелся…
Но выбрасывать лист Володя не стал. Сложил его вчетверо и убрал в карман джинсов.
Стальной перекушенный трос
Проснувшись часов в восемь утра, Володя услышал, как щебечут птицы, увидел полосы яркого света на стенах комнаты, и на душе стало так хорошо, будто не было кошмара последней недели. Рядом на раскладушке спал Кошмарик, почему-то не снявший с головы бандан, и один его конец свисал до самого дощатого крашеного пола, по которому лениво полз большой блестящий жук.
Володя тапочкой загнал жука под кровать, снова улегся и стал вспоминать все, что случилось с ним вчера с шести до десяти часов. Слова Кирилла Котова о том, что нужно поскорее покинуть Воронью гору, выплыли из пелены памяти, но сейчас Володя отнесся к ним спокойно. Рассудок его работал ясно, страха уже не было.
«Итак, — думал Володя, — если бы Кирилл и я стали жертвой нападения одного и того же человека, то, наверное, и действовали мы бы одинаково: он и я спасаем себя только при помощи самых экстренных способов. Я вытащил нож и ударил им душителя, а что же сделал он? Тоже ударил его ножом? Сомнительно, скорее всего с ним произошло что-то другое. Почему же он так испугался? О чем меня предупреждал? Может быть, что на горе просто… нечисто? Может, она ненормальная какая-то? Ведь я даже и не видел человека, который напал на меня, и не почудилось ли мне это нападение? И так много совпадений — сон о Каракалле, его монета…»
Но вскоре Володя напрочь позабыл о своих волнениях: погода была прекрасной и он слышал, как на веранде возится с завтраком мама. Вчерашнее нападение врагов алисоманов казалось сейчас Володе какой-то веселой шуткой, и он уже придумывал фразы, чтобы описать маме вчерашнее происшествие, как можно забавней. Со сладким зевком пробудился наконец Кошмарик. И тут же сразу в нарядном летнем платье появилась в комнате мама. Она была такой красивой, такой летней и свежей, что Володя вскочил с постели и бросился ее обнимать, не замечая, как Кошмарик растянул свои губы в полупрезрительной улыбке.
За завтраком мама спросила:
— Вы читали объявление на станции?
— Какое? — вздрогнул Володя, подумавший, что она спрашивает о том объявлении, что он снял вчера ночью.
— Ну как же! Сегодня показательные выступления дельтапланеристов. Полетят с горы, а куда — не знаю.
— Да ты что? Откуда полетят? Когда? — спросил Володя.
— В двенадцать часов начало, — ответила мать, — а полетят с самой вершины. Оттуда, где мы были с папой в первый день.
— Ясно! — обрадовался Володя. — Ленька, обязательно пойдем!
Он представил себе летящий дельтаплан, как тот парит над землей, все выше поднимаясь в небо, где человек, отрываясь от земли, получал полную свободу. Это заставило сердце Володи забиться от какой-то тревожной радости. Теперь оставалось лишь дождаться двенадцати часов.
Володя не стал ждать двенадцати, из дому он с Кошмариком вышел уже в одиннадцать. Когда по пологой дороге, обсаженной орешником, они поднялись на вершину, где был довольно крутой склон, Володя увидел толпу спортсменов и зрителей, пришедших посмотреть на полеты аппаратов. Издали было видно, что на горе лежат три дельтаплана, похожие на огромных бабочек, крылья которых оклеены разноцветным материалом.
— И чего на такой голяк смотреть пришли! — пробурчал Кошмарик, доставая из куртки пачку сигарет.
— Не нравится — уходи! — бросил ему Володя и, больше не обращая на друга внимания, поспешил к дельтапланам, чтобы получше рассмотреть, как они устроены.
Вблизи аппараты оказались менее привлекательными. Каркас был сделан из алюминиевых труб, парус был в заплатах, зато сами дельтапланеристы ходили рядом со своими «змеями» гордые, недоступные, в красивых спортивных костюмах. Зрители задавали им вопросы, но хозяева планеров отвечали на них не слишком охотно.
— А на какую высоту вы можете подняться? — спросил кто-то.
— На какую хотим, на такую и поднимемся, — послышался ответ.
— И на десять километров можете?
— Конечно, лишь бы поймать поток.
— А-а-а, — тянул любопытный, а другой уже спрашивал:
— Неужели без парашюта не страшно? А ну как навернетесь?
— Бывает и такое в нашем деле, — солидно отвечал один юный дельтапланерист, ровесник Володи. — Сейчас для нас разрабатывается особый парашют. Тогда и на десять километров не страшно будет подняться.
Володя представил себе такую высоту, вообразил себя под парусом, который может в любую минуту сломаться, и ему стало не по себе. А зеваки все спрашивали и спрашивали и ходили вокруг дельтапланов, ощупывая их детали, но спортсмены отгоняли любопытных, просили ничего не трогать.
Вдруг Володя почувствовал тот же знакомый запах, что и в магазине. Он появился и исчез, будто и не было его. Дул легкий ветерок, и здесь, на высоте, на открытом месте, все было не так, как в магазине, когда он был весь окутан ароматом.
