С аппетитом уничтожив внушительную гору оладьев, Юлька лениво потянулась и призналась:
— Так спать хочется!
Собиравшая грязную посуду Мумия отреагировала неадекватно:
— Ложись и спи.
— Что? — Юлька подумала, что ослышалась.
— Спи, кто тебе не дает?
— А как же школа?
— Я напишу записку, что ты пропустила уроки по уважительной причине.
Перед мысленным взором явственно предстал текст записки: «Женщина в бордовом платье, изображенная на картине, висящей в коридоре, сошла с ума и в темное время суток с непонятной целью разгуливает по квартире. В связи с этим…»
— А после обеда навестим бабушку, — голос Мумии вторгся в Юлькино сознание, оборвав видение.
— Муза Михайловна, вы верите в призраки? — повинуясь внезапному порыву, спросила Юлька.
Домработница озадаченно взглянула на девочку и коротко ответила:
— Не верю! — но в голосе чувствовались истеричные интонации, будто она пыталась укрепить себя в мысли, что не верит.
— Почему?
— Но это же полный бред. Наукой не доказано, что призраки и привидения существуют. Есть расплывчатые свидетельства очевидцев и сомнительные фотографии, которые при тщательной экспертизе оказываются фальшивками. Никто не доказал, что привидения существуют, — Мумия говорила менторским тоном, Юльке даже захотелось ущипнуть ее.
Домработница заметила, что с картиной что-то не так, но делала вид, будто все в порядке. Почему? Почему она отрицает очевидное? Боится поверить в то, чего, по понятиям взрослых, не может быть, или решила скрыть увиденное, успокоив себя тем, что это ей померещилось? Не найдя ответа на вопросы, Юлька сочла за лучшее отправиться спать.
Встала уже за полдень. Тоскливо побродила по пустой квартире, размышляя, куда подевалась Мумия? Наверное, отправилась на рынок. Чтобы взбодриться, Юлька налила чашку кофе и вернулась в комнату.
Еле слышно задребезжал телефон, девочка взяла трубку.
— Юлька, привет! Я тебе уже третий раз звоню. В школе задержалась?
— Я вообще сегодня в школу не ходила, — мрачно сообщила Юлька. — Не до школы было. Бабушку ночью увезли в больницу.
— Это связано с картиной? — медленно спросил Кирилл.
— Да, — почти прошептала Юлька, опасливо косясь в сторону коридора.
Через пятнадцать минут запыхавшийся от бега Кирилл был у девочки. Но поговорить они не успели, вернувшаяся с рынка Мумия напомнила, что нужно идти к бабушке.
— Мы к Омкиной Екатерине Михайловне. Ее сегодня ночью привезли, — робко обратилась Юлька к сердитой на вид женщине, охранявшей вход в отделение.
— Халат пять рублей, бахилы — два, — лениво пережевывая жвачку, протянула женщина.
Когда все облачились в застиранные халаты и натянули бахилы, она внезапно объявила:
— Всех не пропущу, кто-нибудь один пусть идет.
От возмущения у Кирилла подпрыгнули очки на переносице:
— Почему вы нам сразу не сказали! Зачем мы все брали халаты и бахилы?
— Я остальных потом пропущу, пойдете по очереди.
— Тогда зачем нам три халата и три пары бахил? Одного бы хватило, надевали бы по очереди.
Женщина почесала ногу и заявила:
— Халат и бахилы нужны для стерильности, они одноразовые.
— Вы хотите сказать, что после каждого посетителя стираете халаты? А про бахилы вам вообще лучше помолчать, да, они одноразовые, но эти, — Кирилл для наглядности задрал ногу, явно неоднократно использовались, они рваные и грязные.
— Нет, вы посмотрите на них! — закаленная в ссорах с посетителями санитарка подбоченилась. — Лишних пять рублей на халат жалко.
— Не пять, а четырнадцать. Лишних, — бесстрастно уточнила Мумия, глядя куда-то на стену.
— Подумаешь, четырнадцать рублей, великие деньги! Бананы больше стоят! — Женщина ткнула пальцем в пакет в руках Юльки, из которого выглядывали бананы.
— Но если четырнадцать рублей ерунда, не стоящая спора, подарите нам свои четырнадцать рублей, — Кирилл протянул руку.
Санитарка растерянно заморгала.
— В чем дело? — возле них стоял старичок с аккуратной бородкой и в сияющем белизной халате. По сравнению с его халатом те, что были надеты на посетителях, выглядели серыми тряпками.
— Это что? — старичок сдернул с Кирилла халат.
Щеки санитарки стали пунцовыми, а старичок вкрадчиво спросил:
— Почему бахилы не новые? Галочка, я вас предупреждал?
Женщина быстро-быстро закивала, выдернула из шкафа три новых отглаженных халата, достала из тумбочки бахилы в упаковке.
— Вы к кому? — поинтересовался доктор, когда посетители переоделись.
— К Омкиной Екатерине Михайловне. Ее сегодня ночью привезли, — сказала Юлька.
Лицо старичка посуровело:
— Вы-то мне и нужны! Не думал, что придете!
Он вцепился в Юлькину руку и поволок ее по коридору. Кирилл и Мумия растерянно двинулись следом. Доктор втолкнул девочку в кабинет, указал на стул и забегал вдоль стены. Мумия и Кирилл топтались у входа.
— Милая барышня, вы кто будете Омкиной? — и не дожидаясь ответа, воскликнул: — Внучка! А это, я полагаю, внук и дочка! — он ткнул рукой в сторону Мумии и Кирилла. — Чудные детки, ничего не скажешь! Просто замечательные детки! Бананчики притащили!
«Дались им эти бананы!» — разозлилась Юлька.
— Довели старуху до крайней степени истощения и принялись таскать фрукты! Весьма похвально!
— Мы не знали, что у бабушки истощение! — Юлька изумленно смотрела на врача.
— Ах, не знали! — всплеснул он сухонькими руками. — Они не знали! Навещать надо чаще, тогда бы знали. Математику в школе учите? Учите! Тогда могли бы сообразить, что нищенской пенсии хватает на оплату жилья и кашу на воде.
— Но мы живем вместе.
— Ах, вместе! Тогда это самое настоящее преступление, довести старого человека до такого состояния!
— Подождите, — решительно вмешалась Мумия. — Вы хотите сказать, что у Екатерины Михайловны истощение от недоедания?
— Именно! Я уже не говорю о том, что для полноценного питания нужны мясо, рыба, овощи, фрукты…
— Нонсенс! — прервала доктора Мумия. — Екатерина Михайловна из хорошо обеспеченной семьи и никогда не экономила на питании. Я полностью отвечаю за свои слова, так как я работаю в семье Омкиных домработницей.
Старичок удивленно крякнул и чуть не сел мимо стула.
— Тогда я ничего не понимаю, — доктор задумчиво потер переносицу. — Интересный случай. В моей практике впервые.
— Так мы можем увидеть бабушку? — напомнил Кирилл о цели визита.
— Конечно, — вскочил доктор. — Вы уж меня простите, думал, вы забросили старушку, хотел отчитать по полной программе.
— Ничего, — величественно кивнула Мумия и первая вышла из кабинета.
Бабушка лежала в довольно уютной трехместной палате. На окнах висели веселенькие ситцевые шторки, на стенах — искусственные цветы, очень похожие на настоящие.
Юлька терпеть не могла искусственные цветы и недовольно поморщилась. Доктор заметил и виновато пояснил:
— Живые нельзя, несколько раз в день палату кварцуют, цветы гибнут, а выносить их каждый раз некому, персонала не хватает.
Бабушка им обрадовалась и сразу же спросила, когда ее заберут домой.
— Голубушка! — всплеснул руками доктор. — Вам лежать и лежать, никуда я вас не отпущу. Послужите развитию советской медицины, дайте мне вас обследовать. Крайне интересный случай, физическое истощение при нормальном питании. Я вас умоляю, дайте старику умереть спокойно, а я не умру, пока не разгадаю эту загадку.
Домой возвращались пешком. Погода стояла чудесная, и они решили прогуляться. Всю дорогу Кирилл сосредоточенно хмурил брови и неслышно шевелил губами.
Когда подошли к дому, Юлька заметила, что у Мумии усталый вид, а на лбу выступила испарина, хотя они неторопливым шагом прошли всего три остановки.
Едва войдя в квартиру, Мумия сказала, что плохо себя чувствует, и ушла в свою комнату. Ребята наконец-то могли поговорить.
Выслушав Юлькин рассказ, Кирилл помрачнел:
— Дела неважные, похоже, твоя Карменсита — привидение.
— Ты веришь в привидения? — хотела спросить насмешливо, а получилось жалобно.
— Я на досуге кое-что почитал о призраках и привидениях. Оказывается, о них много написано. Некоторые книги я просто пролистал, не хватило времени, но одну успел прочитать от корки до корки.
— И что?
— Парапсихологические исследования доказывают, что призраки и привидения не галлюцинации и не плод воображения, они на самом деле существуют, что подтверждают свидетельства очевидцев, — Кирилл говорил, словно отвечал урок или читал доклад. — Чаще всего привидениями становятся самоубийцы, убитые злодеи и те, чьи могилы осквернили, или те, кого не похоронили, то есть не предали земле.
