Но душа святого Теофила не дрогнула перед лицом страшных телесных мучений. Он не отрекся от Христа, даже тогда когда его тело начало обугливаться. И хотя боль была нестерпимой, Теофил не кричал, а лишь смиренно повторял: «Верую и уповаю на милость твою, Иисусе!»
Когда же тело великомученика сгорело до костей, свершилось чудо великое: святой Теофил восстал из пепла, в сверкающих аки солнце белых одеждах, увенчанный нимбом и сиянием вокруг головы. И все рыцари, присутствовшие при казни, в страхе великом и смятении духа пали на колени, ибо поняли, что нарушили заповедь божью — сотворили себе ложного кумира и поклонялись ему…
Тут отец Помпилиус еще раз всхлипнул под капюшоном, а Великий магистр Амбициус, магистр Аллезиус и высокоученый Мобилиус уронили на стол слезинки.
— Тогда святой Теофил обратился к тем, кто казнил его, с речью, и устами его говорил Господь наш! — продолжил Помпилиус торжественно. — Он сказал: «Призываю вас, покайтесь, братие! Откройте душу для Господа, отрекитесь от идола-кумира, ибо настал для вас Судный день и тот, кто не покается, равно как и тот, чье покаяние не будет искренним, ввергнет себя в геенну огненную немедля!»
Большая часть рыцарей, воинов и слуг их принесла искреннее покаяние. Но демон Зуубар, незримо присутствовавший среди них, не пожелал выпустить из сетей своих Великого магистра Корнелиуса и еще двенадцать рыцарей. Все они не смогли покаяться искренне и тут же пали наземь, скончавшись в страшных муках, а грешные души их похитил Нечистый…
При этих словах Помпилиуса все четверо драконитов дружно осенили себя католическим крестом, то есть перекрестились всей ладонью. Андрюшка, на которого рассказ высокоученого отца произвел сильное впечатление, тоже перекрестился — по-православному.
— Святой Теофил, обращаясь ко всем покаявшимся, благословил их и напутствовал: «Срок вашей земной жизни еще не истек, и многим из вас еще предстоит испытать соблазны Нечистого и слуг его. Многие из вас, лишившись тех мирских благ и преимуществ, которыми одарил вас Враг рода человеческого, втуне будут жалеть о них и тем вновь подпустят Сатану к сердцу своему. Исторгните же самую память о них и забудьте о драконитской ереси. Ибо если кто-то из вас, детей ваших или иных потомков, вспомнит о ней даже через триста лет, то навлечет на себя и потомков своих новые ужасные беды. Живите же с Богом в душе и внидете в царствие небесное!» И после сих слов святой Теофил воспарил над землей грешной и вознесся к Престолу Божьему!
Андрюшка опять захотел вопрос задать, насчет того, как получилось, что все-таки дракониты и через 800 лет продолжают существовать, но удержался. Все же неприлично старших перебивать.
Оказывается, история идолопоклонного ордена на вознесении святого Теофила и впрямь не закончилась.
— Увы, — сокрушенно сказал отец Помпилиус, — не все искренне покаявшиеся грешники смогли выдержать ниспосланное им испытание до конца земной жизни. Ведь все мирские блага, приобретенные ими при содействии нечистой силы, исчезли как дым. Одни потеряли земли, другие — золото, третьи — красоту и силу. Не говоря уже о тех, кто потерял способность превращаться в зверей и птиц, творить живое из неживого, а неживое — из ничего. И немалое число бывших драконитов до конца дней своих сожалели об утраченном, даже вернувшись в лоно апостольской церкви. Иные же, не убоясь кары Господней, сохраняли у себя орденские реликвии, а отдельные тайно повелели своим писцам записать колдовские обряды, не пожелав исполнить завет святого Теофила и исторгнуть из себя саму память о драконитской ереси. И все же те, кто воочию видел чудо воскресения великомученика и вознесения его в райские кущи, равно как и кару, постигшую Корнелиуса и наиболее упорных в заблуждении драконитов, не решились вновь отступиться от святой церкви. И дети их, и внуки, и правнуки оставались добропорядочными христианами. Почти все писания, повествующие об ордене драконитов, его обрядах и обычаях, были сожжены, осталась лишь одна «Великая книга времен», и то потому, что ее страницы для непосвященного человека кажутся чистыми, а прочесть написанное можно лишь при помощи черной магии…
Андрюшке очень хотелось сказать, что вообще-то та книга, что лежит на столе перед отцом Помпилиусом, — не единственная и точно такую же он в троллейбусе нашел, но сумел-таки язык попридержать.
— Много поколений сменилось, триста лет минуло со времени погибели первого ордена драконитов, — печально произнес отец Помпилиус. — Не осталось ни самих свидетелей вознесения святого Теофила, ни детей их, ни даже внуков и правнуков. Но осталась «Великая книга времен», а также три реликвии драконитов: оскверненное распятие, в которое должны были плевать новопосвящаемые, идол Золотого Дракона — его новопосвящаемый должен был целовать, — а также свеча, которую долженствовало ставить перед идолом. Свеча сия отличалась от всех прочих тем, что, будучи поставлена перед образом божьим, никогда не сгорала дотла и распространяла благоухание. Укоротившись при сгорании до высоты в полдюйма, она чудесным образом вновь вырастала до прежней длины. Когда же ее ставили перед идолом Дракона, она не теряла свойства гореть вечно, но цвет ее пламени менялся с золотистого на зеленый, а вместо благоухания распространялся запах серы. Собранные вместе и составленные особым образом, реликвии драконитов в сочетании с магическими заклинаниями способствовали вызову демона Зуубара. И вот однажды, пятьсот лет назад, случилось так, что распятие, свеча, идол и книга попали в одни руки…
Тут высокоученый осекся, закрыл руками лицо, точнее, бороду — ибо только она высовывалась из-под капюшона, — и горько зарыдал. Андрюшка как-то сразу догадался почему. Не иначе, реликвии драконитов каким-то образом достались Помпилиусу. Неужели ему уже пятьсот лет? Конечно, лицо разглядеть невозможно, но, несмотря на то что борода у него седая, и руки старческие, и голос, больше семидесяти-восьмидесяти ему никак не дашь…
Минуту или две все тягостно молчали, а Помпилиус рыдал и шмыгал носом. Потом он наконец справился со своими нервами и вновь заскрипел из-под капюшона, сразу же подтвердив Андрюшкины предположения:
— Этим несчастным, не ведающим, что творит, был я, грешный, совсем еще молодой и любознательный юноша. Я мечтал о славе доблестного рыцаря, воина, но уродился слабым и болезненным, а потому мечты мои остались неосуществленными. Отец пожелал, дабы я ушел в монастырь и посвятил себя служению Господу. Но я, хоть и не решился противиться воле родителя, не мог смириться с уготованной мне участью. Став послушником, я по-прежнему грезил военными подвигами и мирской славой. В то же время я понимал, что страдая неизлечимыми недугами и природной слабостью, никогда не смогу добиться желаемого. Не раз я возносил к Богу горячие молитвы дать моему телу здоровье и силу, но увы — по-прежнему оставался больным и слабым. Теперь-то я понимаю, что Ему угодно было ниспослать мне земные страдания, дабы испытать крепость моей веры, и, увы, испытания сего я не выдержал…
Помпилиус тяжко вздохнул и продолжил:
— Вера надломилась во мне, душа ослабла, и я направил стопы к знахарю-чернокнижнику, обитавшему в лесу поблизости от монастыря, намереваясь заплатить ему чем угодно за излечение от хворей и слабости. Знахарь сказал: «Если ты принесешь мне три вещи, о которых я тебе расскажу, то сможешь не только сам исцелиться, но и исцелять других. Братия признает тебя за святого, и ты обретешь великую славу!» Когда я спросил его, почему он сам не отправится за этими вещами, знахарь ответил, что слишком стар и болен, чтоб предпринимать столь длительное путешествие. Если же я принесу ему распятие, идола и несгораемую свечу, то он сможет исцелить свои хвори и вернуть себе молодость. И он поведал мне, куда я должен направиться. Много позже я узнал, что у него имелась «Великая книга времен», которую он сумел прочесть, применив магические заклинания. Именно там было написано, где находятся реликвии драконитов. Причем если какая-то из трех вещей меняла владельца или перемещалась из одного места в другое, то, соответственно, менялась и запись в книге…
