Не то малые птахи, беспомощные, неорганизованные. Их по дороге домой всякий хищник обидеть может. Ястреб-перепелятник так и приноровился: осенью с ними улетает, а весной за ними же летит обратно — вот она, еда, в дороге и искать не нужно.
Сокол-сапсан, могучий охотник, тоже как пастух своё стадо пасёт: за перелётными утками летит, себе по вкусу выбирает.
Ещё раз чарующе прозвенели высоко серебряные трубы и смолкли вдали. Опять лебеди-кликуны, увы, и они не к нам, пролётные, на далёкий Кольский полуостров за Архангельск. Услышим мы их опять только осенью, обратно пролетят на зимовку с молодыми.
Пройдут ещё не одна ночь и не один день, на разливах спустятся, отдохнут пролётные дикие утки и гуси. Порой встрепенутся, жалобно отзовутся им домашние гуси, но погрузнело в сытой неволе тело, ослабели крылья…
Ещё в конце прошлого века в Татарии гнездились и лебеди и гуси различных видов. Теперь остались верны нам утки, и то не всё: в основном, кряквы и чирки-свистунки. Но весенняя охота на селезней уток, вальдшнепов и тетеревов теперь строго регламентирована.
Мелкие певчие птички летят ночью невысоко над землёй и всё время переговариваются: может быть, им просто веселее чувствовать, что летят не в одиночку?
Мчатся они из Африки через Средиземное море. Кто долетит, а у кого сил не хватит, опустится в морские волны. Кто и море одолеет, да итальянцам в сети попадётся, те и соловья не пожалеют — зажарят и съедят.
Часто разные виды летят вперемежку. Немногие угрюмые отшельники путешествуют поодиночке и втихомолку, например, кукушки. Они и осенью улетают от нас молчком и в одиночку: семьи у них нет, каждый кукушонок вырос в чужом гнезде и ни приёмными, ни настоящими родителями не интересуется. Молчком, в одиночку возвращается на родину и коростель. Его летним вечером в лугах, на полях многие не раз слышали. А вот увидеть вряд ли приходилось. Летает он неохотно и от человека не летит, а бежит пешком, да так проворно, никак не догонишь. Бежит и на ходу поскрипывает, словно немазаное колесо: дерг! За это и зовут его ещё дергач. Зимует он в Центральной Африке. Уж не бежит ли он и туда пешком, а на крыло поднимается только по необходимости? Средиземное море да и реки на пути не переплывёшь. Теперь выяснено, что в дальнюю дорогу этот пешеход-любитель всё-таки пускается лётом. Но молчком. Его «дёрг» в весеннем хоре не слышится.
Могучий аист тоже из Африки летит, но крылья бережёт: летит не через море, а в обход, через Гибралтарский пролив или через Сирию и Египет. Его мощные крылья к длительному полёту не приспособлены. Зато аист, как никто, владеет искусством планирования. Он хоть и выбирает дорогу более длинную, но по воздушным потокам, которые его несут, куда надо, и без затраты сил.
Летят птицы. И везде на голос птичьих стай откликается голос воды: по снегу и под снегом шумит апрель-водолей. Ручьи текут, готовится ледоход, вот-вот вскроются реки. Скоро в местах зимовок ни одной нашей птицы не останется. Ещё не долетели, но все уже на крыле. В разное время они пустились в полёт. Кто далеко зимовал — раньше торопится обратно, чтобы к своему сроку не опоздать. Аисты, стрижи, кукушки на самый юг Африки осенью забрались, отдохнули пару месяцев и скорее обратно домой.
На зимовках нашим птицам жилось неплохо: тепла и еды хватало. Причём, жители тех мест даже не подозревают, какие удивительные певцы к ним прилетают: соловьи, зяблики, малиновки. В местах зимовок они скачут и клюют, что кому нравится, и просто чирикают. Ничего особенно красивого в этом чириканье нет. Свои чудесные звонкие песни они запевают, только вернувшись к нам, на родину, в те сады и леса, из которых они улетели осенью на чужую сторону. Сроки прилёта и отлёта каждого вида не точно совпадают с нашим календарём: иногда несколько раньше средней цифры, иногда — позже. Например, средний срок прилёта грачей в Казань — 20 марта, но могут, в очень раннюю весну, и раньше прилететь, в начале марта, а то и задержаться до начала апреля. Но кому за кем лететь — тут ошибки не бывает. Всегда кукушка и стриж являются позже, чем зяблик. Потому что каждый вид птиц улетает от нас, когда исчезает нужный ему корм, и появляется весной, когда корм готов. Перелётные — в основном птицы насекомоядные. Таковы и стриж и зяблик. Но зяблик и мушку на дереве словит, и червяка подхватит на земле, а кроме того, и зёрнышко склюнет и сыт — чем-нибудь да прокормится. А стриж только летучих насекомых ловит, а те в воздух поднимутся, когда совсем уже тепло. Нельзя ему прилетать раньше зяблика.
Но как даже в далёкой Африке птицы чувствуют, что на севере залетали мушки для стрижей, заползали жирные волосатые гусеницы — кукушкина утеха? Прилетят слишком рано — голод и холод, опоздают — дети не успеют подрасти для перелёта в далёкие края. Кто же им даёт сигнал к отправке?
Сам организм птицы, когда он готов откладывать яйца, выводить детей. Птицей овладевает беспокойство. Ей и африканские мушки и червячки уже не милы, она снимается с места и летит. Но выживают и детей успевают вырастить только те птицы, которым их организм сигналит правильно и сам организм к сигналу подготовлен. Например, осенью молодые и старые кукушки улетают в Африку. Весной, в апреле, они собираются лететь обратно на родину. Но не все. Летят кукушки, которым не меньше двух лет. Они уже способны откладывать яйца. А молодые, прошлогодние, к этому ещё не готовы. Их инстинкт не зовёт обратно лететь на родину. Они спокойно остаются в Африке, прилетят к нам только на следующую весну.
Много сотен лет понадобилось для того, чтобы выяснить, куда именно какие птицы улетают.
Ещё сам великий Аристотель считал, что ласточки осенью закапываются в ил на дне прудов, а кукушка на зиму превращается в ястреба. Правда, она на ястреба очень похожа, даже садится на ветку по-ястребиному, а деревенские ласточки иногда летом забираются в срубы колодцев.
Понемногу истина прояснялась. Наблюдали, как стаи птиц осенью летят через Средиземное море, весной летят через него же обратно. В 1922 году в Германии поймали аиста, в шее его торчала стрела, какие делают только в Африке. Ну а всё-таки как узнать, откуда и куда летят пернатые?
Школьный учитель датчанин Мартене предложил пойманным птицам надевать на лапки металлические колечки с выбитым на них адресом страны и бюро кольцевания, куда следует возвращать кольцо, если птица убита. Если же птица была поймана и отпущена, кольцо на ней нужно оставить и сообщить в бюро кольцевания сведения, написанные на кольце. Кроме того, отпуская птицу, на лапку ей надо надевать ещё и своё кольцо. Поймает её или убьёт кто-нибудь — сообщит, в свою очередь, в бюро кольцевания сведения, имеющиеся на двух кольцах.
Птицы путешествуют не только по воздуху, хорошие пловцы (частики, гагары, некоторые чайки) отправляются вплавь за тысячи километров. Чернозобая гагара на зиму из Якутии уплывает в Балтийское море. Плывёт 6 тысяч километров, а весной так же возвращается в Якутию.
Другие птицы отправляются в ещё более далёкий путь. Например, ржанка из Восточной Сибири на зиму улетает в Новую Зеландию за 15 тысяч километров. Шилохвостка из Тиманской тундры летит в Египет за 7 тысяч километров.
Небольшие птицы полярные крачки, совсем удивительно, лето проводят у нас на Чукотке, за полярным кругом. Лето там холодное, иногда в июле снег выпадает, и птички лапками сгребают его, снежной стеной окружают гнездо. А на зиму они улетают хоть и на юг, но на такой же крайний, в Антарктиду, к морю Росса и Уэделла! Пролетают мимо жаркой Африки, и она их не привлекает.
Швед океанолог Кулленберг дознался, что крачки летят таким длинным да ещё извилистым путём не случайно. Они следуют за холодными течениями в океане. В них больше рыбы и рачков, а в пути важно хорошо подкормиться.
Кольцевание показало, что многие птицы в перелёте несутся со сказочной быстротой. Певчий дрозд, окольцованный осенью у нас под Калининградом, через день был пойман во Франции, пролетев 1600 км. Скворца, окольцованного там же, через сутки поймали в Бельгии — 1200 км. Кольцевание выяснило также, что из миллиардов птиц, населяющих Землю, только одна пятая часть постоянно живёт на своей родине. Ещё пятая — перелётные, а три пятых — птицы кочующие, как наши серые вороны. Птицы северного полушария осенью от нас летят на юг. Южные, тоже как перелётные, летят на север, навстречу наступающему там лету.
Между прочим, об аистах имеется очень интересное сообщение с зоологической станции в Рио дель Оро (Западная Африка). Там аисты не меченые не желают принимать в свою стаю аистов с колечками на ногах. Меченых гонят, бьют, а если они отказываются улетать, то вожак уводит от них стаю на другое место. И меченые начали собираться в отдельные стаи: мы, мол, в вас тоже не нуждаемся! Сколько интересного, неразгаданного ещё остаётся в природе Для любознательного человека! Как неправ был некто, заявивший: «В природе всё открыто, даже читать становится неинтересно». Он-то наверняка уж ничего нового не откроет. Куда? Когда? Почему? Вопросы хитрые, и много труда положили учёные и любители природы, чтобы на них ответить. Но самый трудный вопрос ещё требует ответа: как птицы находят места зимовки? Именно те, где проводили зиму их бесчисленные предки и проведут их потомки, если стараниями людей, равнодушных к охране природы, род их не исчезнет с лица земли. Может быть, старые птицы показывают дорогу молодым? У тех птиц, которые летят одновременно, старые и молодые вместе, это, конечно, возможно. Но ведь у многих молодые улетают отдельно. А кукушки? Настоящих родителей они и в глаза не видели, а с приёмными расстаются, как только те бросят их кормить. Да и на юг осенью улетают поодиночке, а долетают куда нужно.
