И вдруг я заметил: впереди из-за картошки начали выглядывать там и сям какие-то гигантские островерхие елки. Откуда тут, в Ополье, очутились елки? Но против солнца было так трудно глядеть! Я остановился, приставил щиток-ладонь к бровям… Вот это что такое!..
За полем, и правее и левее, вырисовывались вовсе не елки, а макушки множества колоколен.
Мы пошли быстрее, и по мере нашего приближения все вырастали из-за горы новые острия.
Как мешают солнечные лучи! Одни колокольни были повыше, другие поприземистее, то желтоватые, то серые, то ослепительно белые, а рядом самые церкви в одну, в пять луковиц. Справа показался целый городок розовых стен и башен, еще правее — другой городок, совсем белый.
Еще во Владимире мы знали, что ночевать в Суздале будем в Доме пионеров. Долго блуждали мы по переулкам, наконец отыскали белое трехэтажное здание. Двери его были заперты, молчаливые окна неприветливо темнели…
А между тем уже зашло солнце. Ребята сбросили рюкзаки и сели на них. Конечно, все страшно устали, хотели есть.
— Командир отряда, отдавай распоряжения, — повернулся Николай Викторович к Грише, который в это время оживленно шептался с Танечкой.
— Сейчас, сейчас, моментом. — Гриша вскочил, повел плечами туда-сюда, бойко посмотрел на Танечку, поправил свой чубчик и вдруг сразу поник и жалостно скосил глаза на Николая Викторовича.
— Ну что же, командир отряда, думай, думай, как ночевать устроиться. — Николай Викторович, прищурясь, продолжал насмешничать над Гришей. — Может быть, лучше вместе будем думать?
Гришу выручил кругленький, надутый мальчик лет десяти, который неожиданно вылез из лопухов овражка.
— Моя мамка в Доме пионеров главная начальница и старшая уборщица. Она гуляет на свадьбе, ночью придет, — важно объявил мальчик.
— Этого еще недоставало! Мы устали, а она на свадьбе! — неожиданно загремел и закипятился Николай Викторович. — Сейчас же веди меня на гулянье. Я ее вытащу, твою мамку, вместе с ключами.
— Ключи у меня. Я могу пустить туристов, — еще более важно произнес малыш. — Только в Доме пионеров на полу придется спать, а в интернате — на кроватях с матрасами и подушками.
Это сообщение мы выслушали с величайшим интересом.
— Где интернат? — быстро спросил Николай Викторович.
— Тут! — Мальчик гордо показал на второй этаж Дома пионеров.
— А интернатская хозяйка где?
— Там! — Малыш также гордо ткнул пальчиком на домик за огородом. И вдруг лицо его сразу приняло испуганное выражение. — Только, дяденька, не сказывай, что это я послал тебя.
Николай Викторович в два прыжка очутился у двери домика, скрылся внутри и через минуту вновь вышел, предупредительно уступая дорогу пожилой женщине с накрашенными, завитыми локонами и заплаканным красным носом.
— Интернат, конечно, не обязан, но раз вы очень устали, я считаю своей обязанностью… — тянула женщина сильно в нос.
— Да, да, да, — кивал Николай Викторович.
— Но вы, конечно, обязаны, чтобы полный порядок, чтобы чистота…
— Да, да, да, только, пожалуйста, поскорее, — торопил Николай Викторович.
Две комнаты с рядами коек пустовавшего по случаю летних каникул интерната были предоставлены в наше распоряжение. Спали мы в ту ночь на настоящих матрасах, на подушках, спали крепко, без просыпу — хоть из пушек стреляй.
Утром Миша приставил трубочку из кулака ко рту и протрубил «подъем». Николай Викторович вскочил и задергал подряд все одеяла мальчиков, потом выбежал в коридор и задубасил в дверь к девочкам.
Четверо очередных дежурных под руководством интернатской хозяйки уже давно возились на кухне.
— Я, конечно, не обязана, но я все же вам предоставила и плиту, и титан, и даже дрова… — сквозь перезвон мисок и кружек слышались монотонные поучения хозяйки.
В одних трусах и майках мальчики и девочки выскакивали во двор. Девочки, сонно моргая, на ходу кое-как переплетали косы; мальчики, толкая друг друга, прыгали по лестнице через три ступеньки.
В четыре ряда ребята выстроились перед невозмутимым Вовой. Сейчас он будет проводить утреннюю зарядку.
После завтрака отправились мы в музей на поиски того самого глухого археолога Аркадия Даниловича Курганова.
От прохожих мы узнали, что музей находился в двух шагах от нас, внутри кремля.
Мы ожидали увидеть внушительные, вроде московских, кирпичные стены кремля, с зубцами, с башнями, но, к нашему разочарованию, наткнулись на размытый за девять веков существования земляной вал, поросший выжженной травой. Равнодушные козы, привязанные к колышкам, мирно щипали траву. Музей помещался в большом старинном здании бывших архиерейских покоев.
Молоденькая музейная кассирша, печально вздохнув, сказала, что Аркадий Данилович тут бывает очень редко, где он сейчас находится, неизвестно. Как его найти, тоже неизвестно. В конце концов она посоветовала нам просто походить по городу, расспрашивая подряд всех прохожих.
Совет кассирши был довольно-таки неопределенный, но мы были полны желания во что бы то ни стало отыскать Аркадия Даниловича.
Перед музеем нам попался вчерашний мальчуган.
— Аркадий Данилович? — быстро переспросил он. — Видел. Только-только на машине проехал, кирпич повез… Знаю куда — в Покровский монастырь.
Мы свернули налево под гору и остановились на мосту через маленькую речушку Каменку, всю заросшую тростником и широкими листьями кувшинок.
— Сразу два кремля! — удивленно протянула Галя.
Да, такую тесную толпу луковиц, луковок, башен со шпилями вряд ли можно было где увидеть, разве что в Большом театре на декорациях опер «Иван Сусанин» и «Борис Годунов». На левом низком берегу речки расположился весь снежно-белый Покровский монастырь — белые башни, белые стены. Напротив, на правом высоком берегу, стоял Спасо-Евфимиев монастырь. Розовые высокие стены опоясывали гору. Розовые башни с черными щелями бойниц, с зелеными островерхими крышами высились по углам стен. В речке ныряли и плавали гуси, ломая розовые отражения.
— А что, если березовые книги или в том, или в этом кремле? — мечтательно вздохнула Галя.
— В наступление на монастырь! — скомандовал Николай Викторович.
— Тру-ту-ту-ту! — призывно загудел в свой кулак-рожок Миша, и все ребята во главе со своим пионервожатым понеслись по тропинке через картошку и капусту к белым стенам Покровского монастыря.
Я вынужден был тоже заторопиться, ворча на Николая Викторовича за его чересчур безудержную прыть.
Один милый мальчик, Ленечка, увидев, что я запыхался и шагал сзади, тотчас же остановился и сочувственно меня подождал.
— А неужели, чтобы искать березовые книги, всегда нужно так быстро бегать? — пискнул он.
— Конечно, нет, — раздраженно ответил я.
Большая, похожая на утюг белая церковь была вся в лесах. Маляры штукатурили стены и выведенные заново фигурные наличники вокруг окон. Две девушки лопатами сыпали на носилки известку.
В стороне два человека — один пожилой и плотный, в очках, в соломенной шляпе, другой молодой, краснощекий, с пушкинскими бакенбардами — стояли и потихоньку переговаривались. Затем пожилой кивнул молодому и торопливым шагом направился к воротам, а молодой подошел к нам.
— Интересуетесь реставрационными работами? Смотрите, как восстанавливаются памятники архитектуры? — спросил он.
— Интересуемся, это точно, только никто нам толком не объяснит, что к чему, — недовольно пробурчал Николай Викторович.
— Да вы бы Аркадия Даниловича спросили.
— Не найдем его никак.
— Вот он, только пошел.
— Этот, в очках? Да он вовсе не глухой! — опешил Николай Викторович.
— Он, он, бегите скорее, догоните его.
— Айда за мной! — Николай Викторович, а за ним все мальчики помчались во весь дух.
Юноша с бакенбардами скрылся в глубине двора.
Через две минуты пожилой, низенький человек в очках показался из-за угла. Мальчишки забросали его вопросами. Рядом шагал высоченный Николай Викторович и что-то доказывал, размахивая руками. Вся согбенная фигура пожилого выражала полную покорность судьбе. Дескать, все равно от этих шустрых туристов не отвяжешься. Шествие приближалось к нам.
Николай Викторович уже успел рассказать Аркадию Даниловичу о теории Тычинки и о нашем походе за березовыми книгами. Разговор перешел на библиотеку Константина.
— Все книги, видимо, сгорели? — спросил Николай Викторович.
Аркадий Данилович сперва очень вежливо поздоровался со мной за руку, потом улыбнулся девочкам и, не торопясь, ответил:
— Библиотека Константина, может, сгорела, а может, и нет.
— А почему вы так думаете? — быстро спросил Николай Викторович.
— О том, что у Константина была библиотека, мы знаем из летописей, а о том, что она сгорела, там нет ни слова.
