Счастливая находка…
Как-то раз Бах возвращался из одного такого музыкального путешествия и по дороге у него кончились деньги. До дома оставалось больше чем полпути. Проходя мимо постоялого двора, он почувствовал запах еды — какая мука! Но тут со скрипом отворилось окно и кто-то выбросил на улицу пару селёдочных голов. Нас, наверное, стошнило бы от отвращения, но изголодавшемуся Баху они показались настоящим деликатесом. Он жадно схватил их, разломил и в каждой нашёл золотую монету! Что это было — несказанное везение или кто-то неизвестный увидел голодного юношу и сжалился над ним? Как знать…
5. С восемнадцати лет Бах сам зарабатывал себе на жизнь, берясь за любое дело в маленьких городках по соседству с Эйзенахом. Это оказалось для него весьма полезно, причём не только с материальной точки зрения, поскольку помогало ему развиться как музыканту, — Бах пробовал то и другое, сочинял разную музыку по разным случаям, играл с различными музыкантами. Правда, иногда, он приходил в отчаяние: старые зануды из городских советов или непрестанно его отчитывали, или попросту игнорировали. В одном месте ему сделали выговор за то, что он слишком надолго отлучился без спросу (он, как всегда, захотел послушать другого органиста); потом его отругали за то, что он слишком мало играет в церкви во время службы, потом за то, что он пригласил на хоры даму и там «занимался с ней музыкой». Гм… В другом месте три члена Совета, которых попросили подписать письмо, предоставлявшее Баху работу, заявили, что они слишком расстроены недавним городским пожаром, чтобы думать о какой-то там музыке, и, кроме того, у них нет при себе ни перьев, ни чернил! А в следующем городе, когда Бах сообщил этим господам, что он нашёл работу получше и хочет оставить свой пост, его почти на месяц посадили в тюрьму. Будучи Бахом, он, конечно же, весь этот месяц сочинял музыку. Но ему не дали ни пера, ни бумаги, и пришлось ему всё это держать в голове, а записать только тогда, когда он наконец оказался дома. У него, наверное, была исключительная память.
К тринадцати годам…
…Бах обрёл славу блестящего органиста и клавесиниста. Как и современные поп- и джаз-музыканты, исполнители во времена Баха чаще всего играли собственные композиции — они либо сочиняли их прямо во время выступления, либо писали заранее — для себя и для других. Известность Баха распространилась так широко, что дошла до славного города Дрездена, где тогда с большим успехом выступал французский органист и клавесинист Маршан. Кто-то решил, что было бы неплохо устроить музыкальное состязание между Бахом и Маршаном, и Баха вызвали в Дрезден. Он прибыл туда и вместе с несколькими знатоками музыки стал ждать Маршана. А тот так и не появился.
Оказалось, когда Маршан понял, что ему и вправду придётся соревноваться с тем самым знаменитым Бахом, он запаниковал, потребовал себе особую карету и сам, без кучера, умчался обратно во Францию, да так быстро, как только могли его унести восемь лошадиных ног.
6. Последние двадцать семь лет своей жизни Бах жил и работал в Лейпциге. Сегодня этот город каждый год посещают тысячи «баховских» туристов, жаждущих увидеть те места, где их герой впервые исполнил свои великие произведения. Они могут побывать в церквях, в которых около двух тысяч прихожан с замиранием сердца слушали музыку, раздававшуюся с хоров. Одно время Бах каждую неделю сочинял новую кантату (большое произведение для певцов и оркестра) — у многих композиторов на это ушли бы месяцы! К сожалению, туристы не могут заглянуть в школу, в которой жил и преподавал Бах, или в кофейню, где он вместе со своими музыкантами давал знаменитые еженедельные концерты. Всех этих зданий давно уже нет. (Сохранилась только школьная дверь — её можно увидеть в местном музее.) Да и оставшиеся здания уже совсем не такие, какими они были при жизни Баха. Но, может быть, в них всё ещё обитает его дух и медленно плывёт по воздуху в своем призрачном парике.
Конечно…
…Бах не очень-то ладил с городскими властями Лейпцига (вот так неожиданность!). Его постоянно что-то раздражало. На то были или веские причины, связанные с музыкой, или менее веские, непременно связанные с деньгами. Например, в одном письме он сердится из-за того, что некий житель Лейпцига устроил свадьбу за пределами города; по мнению Баха, он это сделал, чтобы не платить за свадебную музыку! В другом письме Бах сетует, что в городе весь год дул слишком благотворный ветер и он слишком мало заработал на похоронах. Гм…
7. На старости лет Бах отправился в Берлин навестить одного из своих сыновей, который служил музыкантом при дворе знаменитого короля Фридриха Великого. Королю сообщили, что прибыл Бах. «Господа! — взволнованно объявил он придворным. — Старый Бах здесь!» Баха сразу же притащили в комнату, чем привели в немалое смущение, поскольку он не успел переодеться с дороги, и велели ему играть на фортепиано короля. (В то время фортепиано только появилось и король страстно увлекался этой новинкой — гораздо больше, чем Бах.) Бах сыграл, конечно же, великолепно и, пока все охали да ахали, для полноты впечатления попросил короля сочинить мелодию, на которую он написал бы пьесу. (Услышав любую мелодию, Бах мог сразу же определить, что из неё получится дальше. Слушая новое сочинение другого композитора, он через несколько мгновений поворачивался к соседу и шептал ему на ухо, как эта музыка будет звучать дальше. Если он оказывался прав — а Бах всегда был прав, — он толкал соседа локтём в бок, мол, «что я говорил!». Бедный сосед!) Так вот, Бах не только с ходу сыграл целую пьесу на тему, предложенную королём. Вернувшись в Лейпциг, он сочинил огромное произведение, состоявшее из разных пьес, и все они были написаны на тему короля. Он опубликовал этот опус под вежливым названием «Музыкальное приношение». Фридрих, наверное, пришёл в неописуемый восторг. Но проявил он это довольно необычным образом: сразу же отдал ноты своей сестре, которая была ученицей Баха, — мягко говоря, очень странное отношение к такому бесценному подарку.
Комната, полная шёпотов…
В Берлине сын пригласил Баха в новый оперный театр. В здании оперы была огромная столовая. Едва войдя туда, Бах указал на одну особенность помещения, которой никто, даже архитектор, построивший это здание, не замечал. Бах сказал, что если один человек встанет в углу этой огромной комнаты и тихо-тихо что-нибудь прошепчет, то другой человек, стоящий в противоположном углу лицом к стене, услышит очень отчётливо каждое слово, тогда как посредине комнаты никто ничего не услышит. И Бах оказался прав — нет нужды говорить, что он был прав всегда!
8. Когда Бах совсем состарился (по меркам того времени, тогда люди умирали гораздо раньше), здоровье его было по-прежнему крепким, а ум, как всегда, острым. Но он начал слепнуть. Милейшие члены Городского совета Лейпцига сообразили, что теперь наконец-то могут избавиться от человека, доставлявшего им столько хлопот, и тут же устроили одному довольно посредственному музыканту экзамен на замещение должности Баха, а ведь он ещё не умер! Бах пришёл в бешенство: он, полный музыкальных проектов, держится изо всех сил, а Городской совет строит против него козни и задумал его сместить. Баху действительно стало немного лучше, может быть, просто назло врагам, но — увы — ненадолго, и в конце концов ему пришлось сделать операцию на глазах. Оперировал его один англичанин, доктор Тейлор, который позднее писал, что ему доводилось лечить «великое множество странных животных, в том числе двугорбых и одногорбых верблюдов и так далее, а также… одного прославленного музыканта»! Занятный список! Но как бы успешно он ни лечил своих верблюдов, вылечить Баха ему не удалось, и Бах умер 28 июля 1750 года в возрасте шестидесяти шести лет. К тому времени Бах был знаменит в той части Германии, где он жил, но почти неизвестен за её пределами. Лишь постепенно, на протяжении последующих пятидесяти лет, люди стали внимательнее относиться к музыке, которую он после себя оставил, и начали понимать, что это был один из величайших гениев, когда-либо живших на этой земле.
