В промежутках между большими наступлениями льдов многие тысячи лет климат планеты был даже теплее, чем в наши дни. Потом опять что-то случалось то ли на планете, то ли на Солнце, и средняя температура на Земле падала. Падала она, может, всего на пять-шесть градусов, но этого было достаточно, чтобы огромные пространства вновь скрывались под ледяным панцирем. Местами его толщина достигала целого километра. Льда на суше накапливалось больше пятидесяти миллиардов кубических километров! Океан из-за этого терял тогда столько воды и так мелел, что исчезали проливы, заливы, появлялись новые острова. А многие старые острова, как, например, те, на которых сейчас находится Англия, Шотландия, Ирландия, становились частью материка.
Еще Александр Иванович рассказал, что мы живем в самом начале послеледниковой эпохи. На память о прошлом нам остались накрытые толстыми ледяными шапками Гренландия и Антарктида. А ведь когда-то в Гренландии шумели пальмы, фикусы, магнолии, по вечнозеленым деревьям вился виноград. Это ученые точно доказали. А вот сказать, что будет с нашей планетой дальше, они не могут. Может, через миллион лет и Антарктида и Гренландия снова оттают, там, где сейчас тайга, раскинутся тропические джунгли, а в нынешней тундре будет как раз впору спасаться от жары в тени садов... Может начаться и новое великое оледенение. Но ничего страшного уже не случится: люди мигом растопят все льды атомными установками.
Очень это интересно, отчего на Земле вдруг получались эти великие оледенения? Оказывается, их насчитали целых пять! В чем причина — это до сих пор загадка. Одни ученые считают, что всему виной густые облака космической пыли, которые встретила на своем пути наша Солнечная система. Из-за этой пыли солнечных лучей на Землю попадало меньше. Другие ученые объясняют причину оледенений тем, что в атмосфере Земли становилось меньше углекислого газа. Он здорово улавливает солнечное тепло, а из-за этого и воздух лучше нагревается. Когда-то на Земле было очень много действующих вулканов, и от их извержений в атмосфере становилось больше углекислого газа — вот и наступало потепление. Вдобавок рассеявшаяся вокруг Земли вулканическая пыль мешала солнечному теплу, отразившемуся от планеты, уйти назад в космос.
Но потом вулканы планеты засыпали, замирали, многие даже совсем исчезали, углекислого газа становилось меньше, и климат Земли делался чуть-чуть холоднее. Это «чуть-чуть», словно самая малая гирька на чутких весах, сразу меняло равновесие — больше становилось льда в Арктике и Антарктике, а лед хорошо отражает солнечные лучи — значит, чем больше ледяное зеркало, тем меньше тепла достается планете. Меньше тепла — больше льда. Одно цепляется за другое, и вот уже студеные северные ветры вымораживают и засыпают снегом целые материки.
Все это объяснил мне геолог и только на один вопрос ответить не смог: как здесь, в таком далеком прошлом, могла очутиться обыкновенная дорога?
Александр Иванович начал было говорить, что нашим предкам дорогу нипочем не построить, да она им и ни к чему, но вдруг умолк. Из-за кустов на дорогу выбежало десятка полтора антилоп. Вожак заметил нас, остановился, тряхнул головой, украшенной двумя огромными штопорами, и грозно топнул ногой. Затем, решив, что мы не заслуживаем его внимания, он повернулся и повел свое стадо дальше. Эх, фотоаппарат бы сюда!
Александр Иванович считает, что это давно вымершая порода, а я определенно видел в книге об Африке таких или очень похожих антилоп. Может, мы все-таки не в прошлом? Может, загадочный шар просто перенес нас в какую-то другую страну?
Едва мы поговорили про антилоп, как вдали послышался гул. Вскоре из-за холма в клубах желтой пыли вылетела лавина каких-то животных. Они мчались прямо на нас. Мы бросились в сторону, и вовремя. Едва продрались через кустарник и забрались на бугор, как по дороге с топотом, от которого дрожала земля, пронесся косяк лошадей. Какие-то чудные лошади — длинномордые, низкие, красноватой масти с темными полосками. Полоски шли у них не поперек, как у зебр, а вдоль тела. С бугра было видно, куда они направляются,— вдали, среди зарослей камыша, поблескивала полоска воды.
— На вечерний водопой,— подтвердил мою догадку Александр Иванович.— Вот тебе и ответ на твой вопрос: дорогу к водопою вытоптали дикие лошади и антилопы.
Когда я записал в дневник про антилоп и диких лошадей, мы решили тоже отправиться к воде, потому что во фляжке Александра Ивановича было пусто и еще потому, что хотели поближе рассмотреть живых ископаемых.
Однако далеко идти нам не пришлось. Едва мы добрались до края реденькой рощицы, за спиной послышался треск и тяжелый топот. Я не успел обернуться, как Александр Иванович отчаянно закричал:
— Беги к деревьям! Скорей!
Хорошо, что до ближайших деревьев было несколько шагов. Еще не зная, в чем дело, я нырнул за первый попавшийся ствол. Тотчас мимо меня пронеслась какая-то огромная туша и с треском вломилась в кусты. Никогда я еще не лазил на деревья так быстро! Опомнился, очутившись уже на самой верхушке, а когда глянул вниз — чуть не сорвался: около дерева с глухим ревом топтался огромный носорог. В жизни не видывал такой махины! Один рог чего стоил! Наклоненный вперед, он был больше метра длиной. Грязно-бурую шкуру носорога покрывала редкая щетина. Чудище хрипело от ярости и никак не могло понять, куда я делся.
Александра Ивановича нигде не было видно. «Уж не воспользовался ли он голубым шаром? — мелькнуло в голове.— Неужели домой вернулся? Один! Как же теперь он меня отыщет?»
Между тем носорог отошел немного, замер, прислушался и вдруг с коротким ревом бросился к группе деревьев, стоявших особняком на краю рощи. Я глянул туда и заметил геолога. Он размахивал своим молотком и словно нарочно дразнил разъяренного гиганта. Зверь мчался к нему напрямик, не разбирая дороги. Еще секунда и... Я даже закрыл глаза. А когда открыл, носорог стоял неподвижно и шевелил ушами. Александра Ивановича опять не было. Но вот он показался из-за дерева еще дальше, закричал, замахал молотком. Зверь наклонил голову и снова ринулся на геолога. Тотчас Александр Иванович исчез за стволом, великан проскочил мимо.
«Отвлекает! — догадался я.— От меня уводит. И как я мог так скверно подумать об этом человеке! Ладно же, теперь моя очередь выручать». Я стал спускаться с дерева, но тут совсем близко раздалось какое-то странное блеяние: из высокой травы вылез еще один носорог, только маленький, детеныш. Так вот почему носорог, вернее, носорожиха с такой яростью кинулась на нас!
Детеныш неуверенно переступал толстыми ногами и, вытянув глупую, с малюсенькими глазками морду, шевелил ноздрями. Малыш был не так уж мал — с хорошую телку ростом.
Я швырнул в него веткой и крикнул: «Кыш! Пошел! Топай к своей мамаше!»
Но маленький носорог только мекнул в ответ.
«Теперь не скоро спустишься,— подумал я.— Когда еще носорожиха вернется и уведет своего толстяка... Сколько же мне сидеть, как птичке на ветке?»
Всматриваясь туда, где скрылся Александр Иванович, я вдруг заметил, что в кустах шевельнулись ветки, мне почудилось, что там промелькнула какая-то длинная серая тень. Вскоре ветки качнулись ближе. Я следил за кустами во все глаза, но больше ничего не заметил. Меня отвлек шорох за спиной. Оглянувшись, я вцепился в ствол и замер, стараясь не дышать: внизу, в нескольких шагах от моего дерева, распластавшись в высокой траве, лежало чудовище! Я видел в зоопарке и львов, и тигров — этот зверь был похож и на тех и на других, но гораздо больше. «Если он умеет лазить по деревьям — всё, крышка!» — пронеслось в голове.
Не шевелясь, я скосил глаза. Кажется, зверь меня не замечал. Его огромное мускулистое тело покрывала короткая серая шерсть с редкими темными полосами, короткие, круглые уши были прижаты, оскаленная чуть не до ушей пасть со страшными желтыми клыками казалась непомерно большой. Зверь, наверное, ждал, пока детеныш носорога подойдет поближе, а может, высматривал, нет ли рядом его огромной мамаши. Наконец он не выдержал, весь подобрался, хлестнул себя хвостом и... Я чуть не свалился с дерева от громового рыка. А прыжок! Серая громадина пролетела метров десять и рухнула на маленького носорога. Раздался истошный визг, рев, и через несколько секунд хищник уже волок свою тяжеленную добычу сквозь кусты.
