Авторитарному государственному устройству Булгаков противопоставляет «свободный союз самоуправляющихся общин» и видит идеальное будущее устройство мира в организации «Всемирных Соединенных Штатов». Спустя двенадцать лет эту идею почти слово в слово повторит И. С. Проханов в программе партии «Воскресение». Христовы заповеди одеть и накормить нуждающегося в настоящее время, по мнению Булгакова, можно выполнить только «посредством сложной социальной техники»[35]. Он добавляет: «Все это совестно и скучно говорить и доказывать, и было бы совершенно излишне на Западе и в Америке, где движение так называемого христианского социализма давно не новость, но, к сожалению, приходится у нас»[36]. Здесь автор прямо указывает интеллектуальный источник создаваемого им Союза христианской политики.
Союз христианской политики не обрел организационной формы и вошел в историю только как памятник философской мысли. Во II Государственную думу Булгаков баллотировался как беспартийный кандидат, был избран от Орловщины и стал одним из деятельных депутатов. Позже С. Н. Булгаков вовсе откажется от идеи христианского партийного строительства, бросив в 1917 году знаменитую фразу: «Нередко высказывается пожелание о том, чтобы у нас возникла самостоятельная партия христианских социалистов. Однако едва ли можно разделить это пожелание. Пусть социалисты делаются христианами, а через то христианизируется и их социализм, но выступать с проповедью особой партии христианского социализма – это значит принижать вселенские глаголы христианства»[37]. Но и здесь Булгаков, которого по праву можно назвать одним из предтечей современной русской христианской демократии, остается верным идее социальной евангелизации.
Глава 3
Неформальное религиозное движение в СССР
Возникновение Советского государства прервало национальное, религиозное и общественное развитие России. Религиозные организации, официальное существование которых допускала власть, были заняты проблемой выживания и не пытались ставить перед собой социальных задач, за исключением короткого «золотого десятилетия» протестантских церквей, которые в 1920‑х годах получили некоторые послабления[38]. Подпольные христианские движения (катакомбные церкви), возникавшие в СССР, были чрезвычайно политизированы, но эта политизация носила антиэтатистский, антисоветский характер. Их участники героически отстаивали свои религиозные права, иные же социальные составляющие в этих движениях не присутствовали. Однако следует отметить, что в противостоянии коммунистам христианские политики перестроечного периода ощущали себя продолжателями дела именно этих православных катакомбных, протестантских инициативных и иных движений.
Неформальные христианские общественные образования советского периода не имели жестких структурных форм. Они представляли собой собрание личностей, объединенных идеями христианства, свободы и антикоммунизма. Появление христианско-демократических партий правомерно рассматривать как продолжение этого маргинального «христианско-антисоветского» ряда. Лишь однажды при Советской власти была сделана попытка создать оригинальную политическую концепцию христианско‑социального характера. Она принадлежала Всероссийскому социал-христианскому союзу освобождения народа (ВСХСОН), возникшему в Ленинграде в начале 1960‑х годов.
В феврале 1964 года несколько выпускников Ленинградского университета: Игорь Огурцов, Евгений Вагин, Михаил Садо и другие – создали подпольную организацию, целью которой было изменение существующего строя путем вооруженного государственного переворота. Если исключить романтический призыв к свержению коммунистического режима, идеологические установки ВСХСОН почти совпадали с позициями христианской демократии: «Идет духовная борьба за личность… и, хотя христианская религия не связана ни с какой временной социальной структурой, ее этические принципы могут и должны быть воплощены в экономической и в политической практике… Высшей и абсолютной ценностью христианская религия признает каждую человеческую личность… Социал-христианская государственная доктрина рассматривает как безусловное зло такую организацию власти, при которой она является призом соперничающих политических партий»[39].
Создатели ВСХСОН попытались поставить в центр политической системы личность и требовали независимости гражданина от государства через владение земельной и иной частной собственностью. Свободная творческая личность возводилась в силу, способную менять общество вокруг себя. Особенное значение ВСХСОН предавал Православной церкви как хранительнице христианской нравственности. Помимо законодательной, исполнительной и судебной власти предлагалось ввести некий орган «блюстительной власти» в форме Верховного Собора, который был бы лишен всех административных функций, давал бы нравственную оценку действиям всех ветвей и даже располагал правом вето в случаях, когда действия властей противоречат этическим нормам. Православная церковь должна была играть в Верховном Соборе ведущую роль.
Руководитель ВСХСОН Игорь Огурцов и его единомышленники были арестованы, приговорены к длительному тюремному заключению[40], и их теоретические работы долгое время оставались известными лишь очень узкому кругу лиц, включая А. И. Огородникова, ставшего впоследствии создателем первого в России Христианско‑демократического союза.
В первой половине 1970‑х годов в Москве и Ленинграде начали появляться неформальные христианские объединения, за которыми закрепилось название «семинары». Их появлению способствовал рост общего интереса к этой тематике. Первый Религиозно-философский семинар был основан А. И. Огородниковым. Религиозные мотивы начали звучать в «деревенских» рассказах Абрамова и Шукшина, в произведениях Глазунова; пробуждался интерес к иконописи, религиозной философии, мистике; молодежь увлекалась рок‑оперой «Иисус Христос – супер-звезда» и так далее.
Поначалу семинары ставили своей целью религиозное самообразование в условиях цензуры, но постепенно происходила их политизация. Православная церковь рассматривалась как альтернатива атеистической власти, а антигосударственная тема если и не приобретала, как у катакомбников, статус идеи религиозной (власть Антихриста), то, во всяком случае, занимала одно из центральных мест. Определить точное количество «семинаров» станет возможно только после открытия некоторых государственных архивов, но в конце 1970‑х годов автор и сам участвовал в работе подпольного религиозного семинара и был знаком с деятельностью не менее десяти подобных групп. Одни из них занимались изданием религиозной и философской литературы[41], другие пытались основывать религиозные коммуны в глухих заброшенных деревнях,[42] третьи включались в правозащитную деятельность[43]. Важной особенностью этих объединений являлась их дистанцированность от официальной церкви. Их члены неосознанно вели «двойную жизнь». Вся сакральная, евхаристическая жизнь протекала в Церкви, от которой они себя не отделяли, но их организационно‑общественные интересы воплощались вне церковной ограды.
Следует отметить, что идеологически религиозные диссиденты не составляли однородную массу. Уже тогда они делились на «западников» и «патриотов». Западники видели будущее России в копировании демократических политических систем, развившихся в Европе, а в православии – представительство единой христианской цивилизации, противостоящей всем формам ксенофобии. Диссидент Михаил Агурский утверждал, что православие есть «наиболее мощная преграда на пути расизма и неофашизма, вновь надвигающихся на людей»[44]. Патриоты видели свои корни в славянофильстве и считали, что Запад подвержен прогрессирующей секуляризации, а спасение России заключается в возвращении к традиционной культуре и религии. Из известных имен к западникам относились священник Глеб Якунин, священник Николай Эшлиман, священник Александр Мень, Анатолий Краснов‑Левитин, Михаил Агурский, Лев Регельсон. К патриотам – священник Дмитрий Дудко, Владимир Осипов, Геннадий Шиманов, Феликс Карелин, Леонид Бородин. В те же годы родилась идея «христианизировать» коммунистов. Владимир Осипов критиковал ВСХСОН за призыв к насильственному государственному перевороту и утверждал, что «единственный возможный путь борьбы – это убедить руководителей партии (КПСС. – А. Щ.), используя энергичные призывы, быть более терпимыми и гуманными»[45]. Идеологическое противостояние западников и патриотов отразится в дальнейшем и на партийном строительстве русской христианской демократии.
