О чем мы говорили, я уже не помню. Ясно одно: тому, кто всегда жил по-человечески, то есть просто и тихо, незачем было разглагольствовать о высоких материях, вести отвлеченные беседы. Exit Фадин. Сказать теперь, что тебя больше нет, значит сказать, что ты перешел в другой мир, только и всего, хотя тот, где, задержавшись, обретаемся мы, представляется нам, при всем его безумии, единственным, в коем божеству дано проявлять свои божественные свойства, узнавать себя и испытывать, следуя назначению, недоступному для нашего понимания. (Выходит, и мы нужны божеству? Коль скоро это кощунство, увы, нам не привыкать богохульствовать и похлеще.)
(«Посещение Фадина», перевод Е.Солоновича)
Действительно, многие отмечают, что Монтале все же не капитулирует перед отчаянием, а продолжает поиск, но его желание справиться с отчуждением невыполнимо, ибо человеку не дано ни вернуть прошлое, ни проникнуть в смысл собственного существования.
Еще один юбилейный сборник Э.Монтале
Монтале стремится не к жизненной, а к художественной правде, как утверждают критики.
Есть мнение, что Монтале вместе со своими современниками Джузеппе Унгаретти и Сальваторе Квазимодо примыкает к герметической14 школе в итальянской поэзии, которая, прежде всего, отличается намеренной усложненностью. Многие указывают на сходство с Т.С. Элиотом. Отмечая, что Монтале был «не легким» поэтом, английская романистка и критик Р. Уэст приходит к выводу, что он был вне литературных течений. «Его трудная поэзия, – пишет Уэст, – не предлагает решений экзистенциальных и духовных проблем, которые она анализирует; главное для поэта – человеческая личность, ее важность, «каждодневная пристойность», как выразился сам Монтале». Стиль Монтале своеобразен: его стих скуп, образы резки и порой гротескны. Как и многих писателей его поколения, Монтале можно назвать антиромантиком. Особенно ясно это видно в его отношении к природе – без сентиментальности поэтов старшего поколения и без меланхолии в традиции XIX века. В некоторых стихах различается явное влияние поэтов-сумеречников (Г.Гоциано, Ф.Т.Маринетти). Именно поиски самобытного языка сделали Монтале одной из самых влиятельных фигур в итальянской поэзии XX века. Монтале возвращает мир к той древней традиции, когда язык и его литературные формы были еще полны жизни.
Монтале считал, что долг поэта – «соотнести, причем, по возможности, точно, ясно и оригинально, свои стихи с внутренним опытом».
В творчестве Монтале ощущается постоянное стремление избегать «красивой поэзии». Музыка его стиха ближе к современному разговорному итальянскому языку, чем к литературному. Однажды с характерными для него краткостью и сдержанностью Монтале высказался о своем творческом методе: «Я не ищу поэзию. Я жду, когда поэзия посетит меня».
Главное, дальше иди
внимательнее: впереди,
недалеко отсюда,
ждет тебя чудо – картина.
Ржавые двери часовни
притворены навсегда.
Свет разлит в изобильи
на травянистом пороге.
И здесь, подле врат полумрака,
где следы человека
безмолвны, как маска тревоги,
тощим стражем простерта собака.
Зноем стены раскалены.
Из-за крыши всплывает облако
колоссальной величины.
(«Главное, дальше иди…», перевод Е.Солоновича)
Монтале, как мы уже упомянули, стал пожизненным членом итальянского сената (1967), получил несколько итальянских литературных премий, почетные дипломы университетов Милана, Рима и Кембриджа.
Монтале умер в Милане 12 сентября 1981 года. Похороны поэта, согласно его воле, были организованы в соответствии с религиозным обрядом в миланском соборе при участии большого количества народа, особенно молодежи.
Один из последних и, вероятно, один из самых трогательных снимков Э.Монтале
В русских переводах поэзия Монтале стала известна в шестидесятых годах (до этого появлялись отдельные стихотворения в антологиях итальянской поэзии).
Много было сказано о Монтале И.Бродским. Отталкиваясь от поздних стихов Монтале – от книги «Новые стихи» в английском переводе, эссе Бродского «В тени Данте», по существу, оценивает решающий вклад Монтале в новую итальянскую поэзию, его участие в формировании языка современной лирики, исследует отдельные секреты его поэтического искусства. Не оборвись жизнь Бродского, он в числе первых получил бы трибуну на одном из форумов в Италии, посвященных столетию со дня рождения поэта (2006 год), строки которого большинство итальянцев знает наизусть.
Многое сделали для популяризации его произведений переводчики (Я.Токарева, Е.Солонович).
Сегодня вышло уже несколько сборников стихотворений Э.Монтале на русском языке, ставших настоящим подарком любителям интеллектуальной поэзии, истинной поэзии, открывшей чудесный мир образов и символов, впрочем, поддающихся разгадке…
Не обращайся к нам за словом, которое могло бы вдруг
расправить нашу бесформенную душу,
и, выражая, выставить наружу,
и озарить, как крокус – пыльный луг.
Ах, человек, в себе уверенный вполне, –
вот он идет, не ведая смятения,
и собственной не замечает тени
на облупившейся стене!
Не жди, что мы открыть миры тебе поможем,
будь рад убогим звукам и, как ветка, сухим.
Одно тебе сказать сегодня можем:
чего в нас нет, чего мы не хотим.
(«Не обращайся к нам…», перевод Е.Солоновича)
Глава XXII
Сол Беллоу (Bellow)
1976, США
Сол Беллоу
Американский романист Сол Беллоу (настоящее имя Соломон Беллоуз, 10 июня 1915 года – 5 апреля 2005 года) родился в Лашине, пригороде Монреаля (провинция Квебек). Он был младшим из четырех детей Абрама Беллоуза и Лизы (Гордон) Беллоуз, евреев из России, эмигрировавших в Канаду из Петербурга в 1913 году. В детстве, которое было «отчасти рубежом, отчасти польским гетто, отчасти средневековьем», мальчик читал Шекспира и писателей XIX века, научился бегло говорить на четырех языках. Воспитывался Соломон в традициях Ветхого завета. Его отец, занимавшийся перепродажей спиртных напитков контрабандистам, после переезда семьи в Чикаго в 1924 году стал торговцем угля.
В результате Беллоу из ортодоксального лашинского «штетла» становится жителем огромного столичного города. «В Чикаго я вырос и считаю себя прирожденным чикагцем», – писал он позднее. Семья поселилась в Гумбольдт-парке, среди людей, говоривших на разных языках. Беллоу и его школьные друзья из ТьюлиХай-скул собирались каждую неделю в благотворительной школе при миссии, показывая друг другу свои сочинения. «Я и мои сверстники были буквально помешаны на литературе», – вспоминает Беллоу. После окончания школы Беллоу в 1933 году поступает в Чикагский университет, однако «удушливая атмосфера» угнетает его, и спустя два года юноша отправляется в университет Норт-Уэстерн, где изучает антропологию под руководством Мелвила Дж. Гершковича и в 1937 году получает степень бакалавра по социологии и антропологии. Проучившись несколько месяцев в аспирантуре университета штата Висконсин, Беллоу возвращается в Чикаго и начинает писать. Одновременно он работает клерком в Федеральной рабочей комиссии, преподавателем в Педагогическом институте Песталоцци – Фребеля, редактором Энциклопедии «Британника».
Успех, да и вообще, сам настрой на творчество – к этому пришлось идти долго: в 1940 году, по впечатлениям от поездки в Мексику, Беллоу пишет роман «Акатла». Но издатели к нему неблагосклонны и не принимают эту книгу.
Первая публикация произведения Сола Беллоу датирована 1941 годом. Это рассказ «Два утренних монолога», напечатанный в журнале «Partisan Review». С этого и начинается его подлинная писательская карьера.
Тот журнал за 1941 год
Крепким здоровьем Беллоу не отличался и во время Второй мировой войны на фронт не попал. Однако его все же призвали в армию – сначала он служит в военно-морской пехоте, затем в торговом флоте и заканчивает свой первый роман «Человек между небом и землей» («Dangling Man»), опубликованный в 1944 году и написанный в форме дневника. Герой романа, призывник, ожидающий повестки в армию, – человек, к жизни совершенно не приспособленный, без всякого положения в обществе. Американский критик Э.Уилсон положительно отозвался о «Человеке между небом и землей», увидев в нем «одно из наиболее правдивых свидетельств настроения целого поколения, выросшего в период Великой депрессии и мировой войны».
