косяки рыбы держатся чаще всего у границы теплого и
холодного слоев, так как именно там имеется много питательных
веществ. Они появляются в некоторых районах и исчезают из
них одновременно с изменением течений и притока
атлантических вод.
Значит, чтобы успешно искать рыбу и вылавливать ее,
нужно знать гидрологию моря, — вот важнейший
научно-промысловый вывод, широко использованный нашими моряками-
рыболовами.
Для примера расскажу, как научные данные помогли найти
крупную разновидность сельди.
Раньше у берега промышляли мурманскую, небольшую по
размеру сельдь. Она собиралась в густые косяки и раз в год
заходила в некоторые губы, где ее и ловили неводами, сетями,
а то и попросту сачками. После 1936 года такие заходы
прекратились. Тогда начался промысел ее с помощью специальных
судов — дрифтеров, которые дрейфуют в море с длинными
сетями. В море сельдь идет не так густо, как в губах, но зато ее
можно ловить в течение многих месяцез подряд.
Сперва дрифтерный лов был не очень прибыльным, но
постепенно рыбаки и гидробиологи проследили пути, по которым
движется сельдь в открытом море. Отныне суда не метались
по морю, а направлялись в определенные районы, где должна
была пройти сельдь. Всё шло более или менее гладко. Уловы
сельди стали приближаться к заветной цифре — один миллион
центнеров в год. Но чем более изучали гидробиологи свойства и
повадки мурманской сельди, тем яснее становилось для них, что
они встречали только часть сельдяного стада и притом —
молодую по возрасту сельдь.
Где же находится взрослая и более крупная сельдь? Так
перед советскими учеными и рыбаками встал вопрос о судьбе и
путешествиях откормившейся взрослой сельди.
Некоторые данные указывали на то, что ее следует искать
там, где атлантическая вода, потерявшая часть своего тепла,
непосредственно соприкасается с полярной водой. И вот в
1939 году исследовательские суда «Н. Книпович» и «Авангард»
отправились к району Шпицбергена искать взрослую сельдь.
Путеводной нитью служили границы теплой воды. Поиски
оказались удачными и превзошли самые смелые надежды. Сельдь
действительно была найдена в далеких полярных водах, в
которых до сих пор ее не искали, не ловили.
Недалеко от границы теплой струи, текущей мимо
Шпицбергена на север, пробные ловы стали давать сельдь. В дриф-
терных сетях, опущенных с борта судов и тянущихся в
виде длинного «порядка», длиной в 2—3 километра,
оказывалось всё больше и больше сельди. Ее размеры были
значительно более крупные, чем размеры обычной мурманской
сельди.
На один «порядок» сетей после нескольких часов дрейфа
(суда дрейфуют с сетями обычно 6—8 часов) приходились
богатые уловы по 5—8 тонн. Значит, здесь были не
одиночные экземпляры, а большие косяки, имеющие промысловое
значение.
Так была открыта новая разновидность сельди —
«полярный залом».
В 1941 году суда отправились в новый промысловый район,
но вторая мировая война привела к прекращению плаваний в
этом районе.
После войны промысловые рейсы в полярные воды
возобновились. Крупная, жирная и необычайно вкусная сельдь —
«полярный залом» — известна теперь далеко за пределами
Мурманского берега. В 1948 году группе наших ученых и
промысловиков за открытие и освоение нового промыслового района
была вручена высокая правительственная награда —
Сталинская премия.
На этом поиски новых разновидностей промысловой сельди
не прекратились. Если стало известно поведение молодой сель-
ди и взрослой сельди, то далеко не всё ясно относительно
промежуточных возрастов. В какое время года она собирается в
косяки и собирается ли вообще, с какими ветвями течения она
продвигается на север и на юг, на каких глубинах проходит ее
жизнь, — все эти вопросы изучаются сейчас нашими
специалистами.
С 1948 года наш промысловый флот начал осваивать новые
промысловые районы на границе Северного Ледовитого и
Атлантического океанов. Туда, к району Исландии, навстречу
теплым потокам, ежегодно снаряжается большая промысловая
экспедиция с судами-ловцами и судами-базами. И здесь на
долю ученых выпадают новые, трудные и заманчивые задачи —
научиться безошибочно находить и облавливать косяки ис-
сландской сельди.
В Мурманске находится Полярный институт морского
рыбного хозяйства и океанографии имени Книповича. Здесь
работают советские гидробиологи, зоологи, океанографы —
энтузиасты полярных морей, исследования которых позволили освоить
скрытые прежде в суровых водах богатства. В этом институте
можно увидеть образцы рыб, ловящихся в водах полярных
морей. Любовно собранные научными сотрудниками,
закупоренные в банки со спиртом, они выстроились шеренгой вдоль стен
широкого светлого коридора, в который выходят двери
лабораторий.
Однажды, проходя по этому коридору, я невольно
остановился перед банкой, в которой находилась рыба, похожая на
широкого плоского леща с серебристой чешуей. От леща она
отличалась большей по размеру головой и своеобразным,
красиво вырезанным, как у ласточки, хвостом.
Я посмотрел на этикетку. На ней была надпись: «брама».
Рыба брама — типичная обитательница теплых вод района
Средиземного моря. Иногда она доходила до южных берегов
Исландии. Почему же институт выставил ее в качестве
экспоната, характеризующего фауну полярных морей?
Оказалось, что этот экземпляр рыбы был выброшен прибоем
на Мурманский берег в устье реки Золотой. Люди, нашедшие
необычную рыбу, никогда ранее здесь не встречавшуюся,
послали ее ученым института. Так было получено еще одно
доказательство значительного потепления вод Баренцова моря и
усиленного притока в него струй, связанных с Гольфстримом,
вместе с которыми, очевидно, и проплыла брама на огромное
расстояние от родины.
Рыболовство не исчерпывает всего хозяйства Баренцова
моря. На границе с Белым морем здесь производится промысел
тюленей. В северной части моря среди льдов нередко идет
охота на моржей.
На скалах островов производится сбор яиц. «Птичьи
базары», то есть места скопления гнездящихся птиц, дают
миллионы яиц. На гнездах собирается также и мягкий гагачий пух,
который идет на изготовление подушек, перин, теплых курток.
Но сбор их — не легкое дело: гнезда устроены на скалистых
обрывах, на головокружительной высоте над морем.
Пробираться к ним можно только с помощью каната, на котором
спускается сборщик яиц и пуха.
У Мурманского побережья есть небольшие острова,
носящие название «Семи островов». В 1937 году здесь организован
птичий заповедник. Большие стаи гаг живут на скалах этих
островов. Кроме гаг здесь живут кайры, моевки, тупики, чайки,
чистики, хищные поморники. Ученые, работающие в
заповеднике, изучают условия жизни ценных птиц и особенно гаги.
Они принимают меры для того, чтобы численность гаг в
заповеднике из года в год увеличивалась. Они приручают гаг,
пытаются выводить птенцов в инкубаторах. Всё это делается
для того, чтобы можно было увеличить сбор ценного гагачьего
пуха. ..
Знакомясь с жизнью людей на Баренцовом море, нельзя не
поражаться, как быстро здесь возникают новые отрасли
хозяйства, учатся и становятся культурнее люди, украшается жизнь.
«Мурман — земля необитаемая. Там могут жить два
петуха и три курицы», — такую резолюцию наложил губернатор на
