Катерина Грачёва - Посох Следопыта

Дети рождаются в семьях бедных и богатых, праведных и неправедных, больших и маленьких. Дети рождаются в заснеженных просторах Чукотки и под весёлым солнцем Еревана. Взрослые смотрят на них со стороны и думают, что хорошо понимают, какая большая разница между тем и другим.

Дети же, рождаясь где угодно и у кого угодно, начинают заниматься одним и тем же: сначала тянут кулачки в рот, пробуя их на вкус, потом познают земную твердь, разбивая свои коленки, постигают премудрости слов «на» и «дай»…

И взрослеют. По-разному.

Дачный посёлок был специальный. Для работников облисполкома. И даже дачной милицией охранялся. Но дети и внуки облисполкомовцев не знали, что они особенные. Дача вошла в их жизнь так же, как первомайские демонстрации и Новый год, как небо и асфальт, как автоматы газированной воды на летних улицах и булочки по три копейки, которые можно было набирать из больших стеклянных кубов.

И вот в одном из уголков зелёного дачного поселка, на трёх разлапистых деревьях, сидели трое.

Повыше пристроилась долговязая, с длинной светлой косой, похожая на учительницу Ирина, которая звалась здесь не Ириной, а мудрёным именем Архивариус. Пониже тёр поцарапанный нос младший брат Архивариуса, знаменитый не по годам рыбак Витька Быстрая Нога. По соседству щурилась сквозь ресницы на солнечную дорожку миниатюрная Алинка, юркая, ласковая и задорно-черноглазая, отзывавшаяся на имя Лисий Шаг. Вместе же они назывались Древесным племенем.

По дорожке к ним бежал некто с большим зелёным луком за спиной и пучком стрел, за неимением колчана засунутых за резинку шорт. Были у этого некто встрёпанные волосы, серьёзные глаза и девчоночьи сандалии. Мама звала этого человека Настёной, а сам человек звал себя Следопытом. И ещё он любил, чтобы его называли «он», а не «она», а больше всего любил — во-первых, приключения, а во-вторых, из этих приключений разные философские выводы.

— Что задержало тебя, друг наш Следопыт? — строго и торжественно вопросила Ирина Архивариус, задумчиво перебирая длинными руками свою длинную косу. — Негоже являться последним!

— На Цветочном проспекте я встретил людей племени Велосипеда, Артёма Непобедимого и Андрейку Длинного, — выпалил Следопыт, скидывая с ног сандалии и взлетая наверх. — Мне пришлось идти в обход.

— Что ж, об этом поговорим потом. А сейчас на нашем Совете решается международный вопрос, — Ирина Архивариус помолчала. — Итак, начнём. Всем знаком Малинник Примирения у пустующей дачи. (Витька Быстрая Нога при этих словах облизнулся). Все племена Территории находили там привет природы и друг друга. Но из мира Больших Бледнолицых Людей надвигается беда. Кто-то из них собирается переселиться в жилище возле Малинника. Нетрудно догадаться, что по законам Больших Людей он объявит Малинник своим. Справедливо ли это, о братья?

— Он не растил кустов и не ухаживал за ними, — согласилась Лисий Шаг. — Несправедливо ему их обирать!

— Разве дело в этом? Беда в другом: он упакует Великий Дар Примирения в банки из-под варенья, — Следопыт горестно покачал головой. — Большие Люди часто не понимают, что они совершают.

— Давайте объявим ультиматум племён, — предложила Архивариус. — Если возражений нет, надо выбрать вестника к племенам.

— Ультиматум? И что же мы там напишем? — с сомнением спросил Следопыт. — «Не трогайте нашу малину, а то мы вас обстреляем»?

— Попробуй обстреляй бабку Макаронину, — хохотнул Быстрая Нога. — Она весь малинник в пять минут снесёт, лишь бы тебя в нём поймать…

— Не нарушайте хода Совета, — строго сказала Архивариус. — Готовы ли вы вступить в Великое Противостояние?

— Я не буду предпринимать насильственных действий, — быстро проговорила Лисий Шаг. — Зачем противостояние? Надо что-нибудь похитрее…

— А может, поищем другое место сбора племён? — спросил Следопыт. — Зачем нам воевать с Большими Людьми?

— Следопыт трус, — возмущённо объявил Быстрая Нога.

— При чем тут трус? Большим Людям часто не объяснишь самых простых вещей, — вздохнул Следопыт. — Ну, будем мы собираться, ругаться каждый день с Большими Людьми. Ничего себе Малинник Примирения.

— Чего собираться, чего ругаться? Нужна иная стратегия, иная тактика. — Алина Лисий Шаг поиграла пряжками комбинезона. — Если там будут дети, это лучше. Мы объявим ультиматум им. Большие Люди будут вынуждены прислушаться к нашему голосу, если мы все не будем играть с их детьми. Да они сами станут нас приглашать!

— Да, объявим им бойкот, — закивал Быстрая Нога. — Это законно. Когда не знают, что ещё делать, всегда объявляют бойкот. И никакого насилия!

— Не согласен, — сказал Следопыт. — При чём тут дети? Они не виноваты.

— Неужели достойные жители Территории не согласятся чуток пострадать ради общего дела! — воскликнула Архивариус.

— А если они недостойные? — Следопыт насмешливо прищурился.

— Тогда так им и надо! — заявил Быстрая Нога. — И баста!

— Не нарушайте хода Совета! — Архивариус застучала кулаком по коленке.

Тут раздались шаги и пыхтенье.

Древесное племя скатилось со стволов и нырнуло в кусты.

— Настя-а! — заревел бежавший по дорожке малыш. — Тебя мама зовет! Она тебе да-аст, если вы опять удерёте!

Древесные остановились.

— Ну, что случилось, рёва-корова? — спросил Следопыт, выпрыгнув из кустов.

— Сама корова! Баба сказала, что мы переезжаем! И что где тебя окаянную носит…

— Куда это ещё переезжаем?

— Не знаю. Тебя мама зовет. Вещи таскать.

— Хорошо. Иди, я догоню. Честно. Ну, иди.

Следопыт мрачно оглянулся на остальных.

— Завтра я верну тебе твою книгу, Архивариус. Да здравствуют ваши роды до седьмого колена и да процветают ваши сады.

— Ты чего? — опешила Лисий Шаг.

— Я, конечно, попытаюсь поговорить с бабушкой… — начал Следопыт.

— Безнадёжное дело, — Лисий Шаг покачала головой.

— Я тоже так думаю. Но попытаться придётся. А ваш бойкот я принимаю. Только если кто тронет Серёжку, тот будет говорить со мной. Я сказал. Хэй!

— Подожди. А вдруг вы не туда переезжаете? — запротестовала Архивариус. — Надо все выяснить! Правильно, Алинка?

— Да мы и не будем тебя бойкотировать, — удивлённо пожала плечом Лисий Шаг. — Ты и так сознательная, ты понарошку поноешь перед бабушкой.

— Поною? Понарошку?! — Следопыт посмотрел очень недвусмысленно.

— А-а! Значит, сразу так! — возмущённо закричал Быстрая Нога. — Значит, малина уже твоя?

Следопыт презрительно фыркнул, потом поклонился и изрёк:

— Следопыт рассматривает предложение Лисьего Шага и выкрики Быстрой Ноги как оскорбление. Но он прощает их, потому что это его правило. Да процветают ваши сады. Хэй!

Он развернулся и побежал туда, откуда уже доносилось:

— Настя-а!

В городе Настя Следопыт и Ирина Архивариус жили в одном подъезде и были не разлей-вода. Следопыту было двенадцать лет, а Архивариусу одиннадцать. Так что в Древесном племени они немножко верховодили — как старшие и как друзья.

Но в остальной жизни Следопыт нигде не верховодил. И друзей у него больше не было. А вот теперь ещё и с Архивариусом трещина пролегла. Взрослела Архивариус, всё больше превращалась в девушку Ирину, ученицу такого-то класса такой-то школы. Преставали они понимать друг друга. Вот и сейчас Ирина пришла такая серьёзная, такая взрослая.

— Настя, перестань дуться. Чего ты третий день на люди не выходишь? Тебе не кажется, что надо бы отличать игру от жизни?

— У меня одна жизнь, — Следопыт прищурился и пустил стрелу в стоящую на столе банку. Мимо. — У меня одни законы чести и совести. Если я в бойкоте, то чего мне к вам выходить?

— Одна жизнь? Интересно. — Ирина села за столик, и Витька примостился тут же. — А когда тебе будет двадцать лет? Тридцать? Ты тоже будешь бегать с луком и стрелять по банкам? А?

— Не знаю, — Следопыт задумался. — Если у меня есть правила Следопыта, то они у меня есть, и я им следую. А понарошку я жить не хочу.

— Это ты-то не хочешь жить понарошку? — возмутилась Ирина. — Да ты живешь понарошливей всех! Твой Серёжка мелкий — и тот понимает, когда игра, а когда мама зовет вещи таскать. Никакого мы тебе бойкота не объявляли. Мы тебя подыграть нам просили. Откуда ж мы знали, что это ты сюда едешь, когда задумывали этот бойкот. Какая польза тебе объявлять бойкот, если ты без нас не соскучишься, вон к старшим пойдёшь… Да и вообще от тебя ничего не зависит, даже если б ты и поплакалась. Разве что твоя бабушка нажалуется нашим бабушкам, и наши бабушки нас накажут, вот и вся польза от этого бойкота. Конечно, ты правильно сделала, что отказалась. Правильно и умно.