Константин Ушинский
Рассказы
Жил-был мальчик Ваня. Остался он однажды один в избе. Лежит на печке и от страха трясется — даже шороха боится. Вдруг слышит он — дышит кто-то у печки, а кто — не поймет.
Испугался Ваня, думает, домовой его пугает. Спрыгнул парнишка с печки. Спрыгнул с печки да на кочергу наступил. Кочерга его по лбу и стукнула! Еще пуще Ваня испугался. Думал, домовой его ударил. Испугался он и к дверям кинулся. Выбежал Ваня из избы, дверью хлопнул. Отдышался, хотел дальше бежать, а дверь его не пускает. Закричал тут Ваня:
— Ой, ой, ой! Домовой меня держит, из избы не выпускает!
Услыхали Ваню люди, прибежали.
Прибежали, посмотрели — кто же это Ваню держит, из избы не выпускает? Посмотрели и увидели — развязался у Вани лапоть да за порог и зацепился.
Вот кто Ваню-то держал, из избы не выпускал!
Открыли люди дверь, вошли в избу. Вошли в избу, подошли к печке. У печки кочерга валяется, да на лавке кадка с тестом стоит. Тесто подходит, пузыри пускает и пыхтит — пых да пых!
Вот кто у печки-то дышал, вот какой «домовой» Ваню-то испугал!
Посмеялись люди над мальчиком да и прозвали его с тех пор «трусливый Ваня».
Володя стоял у окна и смотрел на улицу, где грелась на солнышке большая собака, Полкан.
К Полкану подбежал маленький Мопс и стал на него кидаться и лаять; хватал его зубами за огромные лапы, за морду и, казалось, очень надоедал большой и угрюмой собаке.
— Погоди-ка, вот она тебе задаст! — сказал Володя. — Проучит она тебя.
Но Мопс не переставал играть, а Полкан смотрел на него очень благосклонно.
— Видишь ли, — сказал Володе отец, — Полкан добрее тебя. Когда с тобою начнут играть твои маленькие братья и сёстры, то непременно дело кончится тем, что ты их приколотишь. Полкан же знает, что большому и сильному стыдно обижать маленьких и слабых.
Выплыло на небо красное солнышко и стало рассылать повсюду свои золотые лучи — будить землю.
Первый луч полетел и попал на жаворонка. Встрепенулся жаворонок, выпорхнул из гнёздышка, поднялся высоко-высоко и запел свою серебряную песенку: «Ах, как хорошо в свежем утреннем воздухе! Как хорошо! Как привольно!»
Второй луч попал на зайчика. Передёрнул ушами зайчик и весело запрыгал по росистому лугу: побежал он добывать себе сочной травки на завтрак.
Третий луч попал в курятник. Петух захлопал крыльями и запел: «Ку-ка-ре-ку!» Куры слетели с нашестей, закудахтали, стали разгребать сор и червяков искать.
Четвёртый луч попал в улей. Выползла пчёлка из восковой кельи, села на окошечко, расправила крылья и «зум-зум-зум!» — полетела собирать медок с душистых цветов.
Пятый луч попал в детскую на постельку к маленькому лентяю: режет ему прямо в глаза, а он повернулся на другой бок и опять заснул.
Митя накатался на саночках с ледяной горы и на коньках по замёрзшей реке, прибежал домой румяный, весёлый и говорит отцу:
— Уж как весело зимой! Я бы хотел, чтобы всё зима была.
— Запиши твоё желание в мою карманную книжку, — сказал отец.
Митя записал.
Пришла весна. Митя вволю набегался за пёстрыми бабочками по зелёному лугу, нарвал цветов, прибежал к отцу и говорит:
— Что за прелесть эта весна! Я бы желал, чтобы всё весна была.
Отец опять вынул книжку и приказал Мите записать своё желание.
Настало лето. Митя с отцом отправились на сенокос. Весь длинный день веселился мальчик: ловил рыбу, набрал ягод, кувыркался в душистом сене, а вечером сказал отцу:
— Вот уж сегодня я повеселился вволю! Я бы желал, чтобы лету конца не было.
И это желание Мити было записано в ту же книжку.
Наступила осень. В саду собирали плоды — румяные яблоки и жёлтые груши. Митя был в восторге и говорил отцу:
— Осень лучше всех времён года!
Тогда отец вынул свою записную книжку и показал мальчику, что он то же самое говорил и о весне, и о зиме, и о лете.
Павлуша. (с любопытством). Что это там у тебя в переднике, Лиза?
Лиза. А тебе это очень нужно знать?
Павлуша (шутя). Покажи же, а не то я насильно посмотрю.
Лиза. Ничего там нет.
Павлуша. Неправда: ты что-то прячешь от меня. Покажи, пожалуйста, покажи.
Лиза. Не тронь: может быть, это подарок тебе к Новому году.
Павлуша. Как? Что? Подарок к Новому году? Покажи же, душечка-сестрица, покажи, что там такое (хочет вырвать передник из рук сестры, но Лиза не даёт). Скажи, по крайней мере, что это такое? Верно, кошелёк? Не правда ли, кошелёк?
Лиза. Зачем тебе кошелёк; разве я тебе не вывязала кошелька?
Павлуша. Что ж бы это было такое? Ах, знаю: ты связала мне шарфик.
Лиза. У тебя два шарфика. На что же тебе третий?
Павлуша. Как ты меня мучишь, сестрица! Какая ты скрытная!
Лиза. Какой ты любопытный!
Павлуша. Знаю, знаю. Это, верно, батюшка купил мне что-нибудь к Новому году, какая-нибудь игрушка?
Лиза. Может быть, батюшка и купил тебе что-нибудь, но ты знаешь, как он не любит, чтобы угадывали заранее его подарки.
Павлуша. Да я ему не скажу и в Новый год притворюсь, как будто ничего не знаю.
Лиза. Я и не знала, что ты умеешь так притворяться. Покажи же, как ты это сделаешь.
Павлуша. Уж сделаю как-нибудь, но помоги мне, пожалуйста, отгадать, что там у тебя такое. Что-нибудь из царства растительного?
Лиза. Нет.
Павлуша. Из царства животного?
Лиза. Нет.
Павлуша. Из царства минерального?
Лиза. Нет.
Павлуша. Теперь тебя поймал: конечно, нет в твоём переднике чего-нибудь из царства духов.
Лиза. Конечно, нет! (Опускает со смехом передник и показывает, что в руках у неё ничего нет.) К какому царству принадлежит ничто!
Павлуша. Ах ты плутовка! Зачем же ты так таинственно закрывала руки передником, как будто бы у тебя и Бог знает что такое?
Лиза. Мне просто было холодно без перчаток; а ты сам себя наказал своим любопытством.
Павлуша. Хорошо, хорошо, но, знаешь ли, что я скажу тебе, Лиза! В другой раз ты меня так не проведёшь.
Двое детей, брат и сестра, отправились в школу. Они должны были проходить мимо прекрасной тенистой рощи. На дороге было жарко и пыльно, а в роще прохладно и весело.
— Знаешь ли что? — сказал брат сестре. — В школу мы еще успеем. В школе теперь и душно и скучно, а в роще, должно быть, очень весело. Послушай, как кричат там птички! А белок-то, белок сколько прыгает по веткам! Не пойти ли нам туда, сестра?
Сестре понравилось предложение брата. Дети бросили азбуки в траву, взялись за руки и скрылись между зелеными кустами, под кудрявыми березками. В роще, точно, было весело и шумно. Птички перепархивали беспрестанно, пели и кричали; белки прыгали по веткам; насекомые суетились в траве.
Прежде всего дети увидели золотого жучка.
— Поиграй-ка с нами, — сказали дети жуку.
— С удовольствием бы, — отвечал жук, — но у меня нет времени: я должен добыть себе обед.
— Поиграй с нами, — сказали дети желтой мохнатой пчеле.
— Некогда мне играть с вами, — отвечала пчелка, — мне нужно собирать мед.
— А ты поиграешь ли с нами? — спросили дети у муравья.
Но муравью некогда было их слушать: он тащил соломинку втрое больше себя и спешил строить свое хитрое жилье.
Дети обратились было к белке, предлагая ей также поиграть с ними; но белка махнула пушистым хвостом и отвечала, что она должна запастись орехами на зиму.
Голубь сказал:
— Строю гнездо для своих маленьких деток.
Серенький зайчик бежал к ручью умыть свою мордочку. Белому цветку земляники также некогда было заниматься детьми. Он пользовался прекрасной погодой и спешил приготовить к сроку свою сочную, вкусную ягоду.
Детям стало скучно, что все заняты своим делом и никто не хочет играть с ними. Они подбежали к ручью. Журча по камням, пробегал ручей через рощу.
— Тебе уж, верно, нечего делать? — сказали ему дети. — Поиграй же с нами!
— Как! Мне нечего делать? — прожурчал сердито ручей. — Ах вы, ленивые дети! Посмотрите на меня: я работаю днем и ночью и не знаю ни минуты покоя. Разве не я пою людей и животных? Кто же, кроме меня, моет белье, вертит мельничные колеса, носит лодки и тушит пожары? О, у меня столько работы, что голова идет кругом! — прибавил ручей и принялся журчать по камням.
