Маленький писец - Эдмондо де Амичис

В ОБРАБОТКЕ М. И. ПОСТУПАЛЬСКОЙ

РИСУНКИ А. ЩЕРБАКОВА

Джулио учился в четвертом классе городской школы.

Отец его служил на железной дороге. Кроме Джулио в семье были еще дети. Отцу было трудно прокормить и одеть их, потому что он получал мало денег.

Отец очень любил Джулио и всегда был с ним ласков, но относился к нему строже, чем к другим ребятам. Мальчик был старшим в семье.

Он должен был хорошо учиться, чтобы стать помощником отцу. Джулио и сам хотел поскорей кончить школу и старался, как мог. Он видел, как тяжело приходится отцу.

Как-то раз отец вернулся домой поздно вечером с большой пачкой бандеролей. Он получил работу в одном издательстве. Эту работу можно было делать дома, после службы. Надо было надписывать на бандеролях адреса. За каждые пятьсот бандеролей он получал три лиры.

Работа была утомительная, и отец часто жаловался на усталость.

— Глаза становятся плохи, — сказал он однажды. — Видно, я уже стар. Трудно работать по ночам.

— Папа, — воскликнул Джулио, — дай я буду работать за тебя! Мой почерк очень похож на твой.

— Нет, мальчик, — ответил отец, — Ты должен учиться, это важнее всяких бандеролей.

Джулио понял, что споры с отцом ни к чему не приведут. А когда еще кончишь школу? Чем он теперь не работник?

«Я попробую работать потихоньку», решил Джулио.

Отец кончал работу, в полночь, тушил свет и уходил в спальню. Джулио подождал, чтобы отец улегся, и пробрался в столовую. Он зажег лампу и уселся за отцовский стол, на котором лежал список адресов и бандероли. Стараясь потише скрипеть пером, он принялся писать.

Дело пошло быстро. Джулио не замечал, как летит время. Он написал сто шестьдесят бандеролей — целая лира.

Лампа стала гореть тускло, в окно пробивался мутный рассвет. Джулио прибрал на столе, тихонько пробрался к кровати и лег спать.

На другой день отец пересчитал бандероли и обрадовался.

— Ну, Джулио, — весело сказал он, — твой отец еще хороший работник. Глаза еще служат. Вчера я наработал очень много.

Джулио ничего не сказал, а вечером снова уселся за работу.

Каждую ночь он писал адреса. Отец ничего не замечал.

— Почему, это у нас так много стало выходить керосину? — спросил он однажды.

Джулио при этих словах так и замер, но отец больше об этом не заговаривал.

Одно было плохо. Джулио совсем не высыпался и с каждым днем ему было все труднее вставать по утрам. Вечерами, когда он готовил уроки, у него слипались глаза; раз он даже заснул над книгой.

— Эй, не спать! Живо за работу! — крикнул отец и хлопнул в ладоши над ухом мальчика.

Джулио с трудом поднял голову и через силу начал заниматься.

Однако дальше пошло еще хуже. Он дремал над книгами, начал позже вставать, несколько раз опоздал в школу. Отец некоторое время приглядывался к сыну и наконец решил поговорить с ним серьезно.

— Джулио, — спросил он, — что с тобой? Тебя не узнать. Ты перестал работать, ленишься, вечно опаздываешь. Какой из тебя выйдет помощник, если ты так будешь учиться?

Джулио смутился. Весь день он ходил, как в воду опущенный, и решил было обо всем рассказать отцу.

Но вечером отец пришел домой веселый и сказал:

— Ну, дела наши поправляются. Ты, Джулио, бери пример с меня. В этом месяце я заработал на бандеролях на тридцать две лиры больше, чем в прошлом.

На радостях он даже принес ребятишкам сластей.

— Нет, я ничего не скажу отцу, — решил Джулио. — Я буду продолжать работать. Как-нибудь понатужусь и справлюсь с ученьем.

Так продолжалось два месяца. Но усталость давала себя чувствовать все сильнее. Отец часто делал ему выговоры. Джулио молчал. Наконец однажды школьный учитель вызвал к себе отца и пожаловался ему на то, что мальчик не готовит уроков.

В этот вечер отец говорил с сыном так сурово, как никогда раньше.

— Джулио, ты видишь, как я работаю. А ты не помогаешь мне. Из тебя никогда не выйдет помощника. Напрасно я на тебя надеялся. Мне очень трудно. На службе мне обещали награду в сто лир, я думал немного передохнуть, а теперь я узнал, что ничего не получу.

Еще два месяца Джулио работал ночью, а днем томился над книгой и слушал упреки отца. Отец разговаривал с мальчиком все реже, все холодней. Джулио огорчался, худел и все больше запускал ученье.

Как-то вечером мать сказала отцу:

— Посмотри на мальчика. У него совсем больной вид.

Но отец мельком взглянул на Джулио и ответил:

— Совесть у него не чиста. Когда он учился хорошо, был здоров и весел. Ну, да теперь мне все равно. Я уже махнул на него рукой.

Эти слова глубоко задели мальчика. Отцу все равно. Значит, он его больше не любит.

Джулио долго не мог заснуть в эту ночь и твердо решил прекратить ночную работу. Но в полночь он по привычке поднялся с постели, и ему захотелось хоть на минутку заглянуть в комнату, где он так долго работал тайком.

Когда же он зажег лампу и увидел на столе кипы белых бандеролей и длинный список с названиями городов и фамилиями подписчиков, ему стало грустно. Он решил еще разок поработать, взял перо и принялся за привычное дело.

Бандероли накоплялись грудами, а Джулио все писал и писал.

Отец так расстроился вечерним разговором, что всю ночь ворочался с боку на бок. Ему не давали покоя мысли о сыне. Нездоровый вид мальчика его сильно беспокоил. Может быть, Джулио действительно болен и потому плохо учится?

Легкий скрип кресла донесся из столовой. Отец привстал на постели и заметил под дверью узенькую полоску света.

Он поднялся и тихо вышел из спальни.

Доносившийся с улицы шум заглушил звук его шагов и скрип двери. Мальчик не заметил, как отец остановился за его спиной.

Джулио громко вскрикнул, когда отец положил ему руку на плечо.

— Папа, это ты! — воскликнул он. — Прости меня. Честное слово, я хотел завтра все сказать тебе.

— Ты прости меня, — ответил отец. — Милый ты мой сынишка! Пойдем со мной, пойдем к маме. Она тоже не спит.

— Поцелуй его, нашего