Тэцуко Куроянаги - Тотто-тян, маленькая девочка у окна

Каникулы начались

«Завтра поставим палатки и разобьем лагерь. Вечером прийти в школу с пижамой и одеялом» – такую записку от директора принесла домой Тотто-тян. На дру­гой день начинались летние каникулы.

– Что значит «разбить лагерь»? – спросила у мамы Тотто-тян.

Видно, и маме не все было ясно, но тем не менее она предположила:

– Наверно, раскинете палатки под открытым небом и заночуете там. В палатку будет заглядывать луна, звез­ды. Вот только где вы их поставите? Пожалуй, неподале­ку от школы, ведь в записке ни слова о деньгах на билет…

В постели Тотто-тян долго не могла уснуть. Предсто­ящая ночевка под открытым небом рисовалась в ее вооб­ражении страшноватым и в то же время заманчивым приключением, отчего замирало сердце.

Наутро Тотто-тян приступила к сборам. Уложила в рюкзак пижаму и прочие вещи, поверх привязала одеяло. Когда вечером Тотто-тян, попрощавшись с родителями, с рюкзаком за спиной отправилась в путь, беспокойство не покидало ее.

Когда все собрались в школе, директор сказал:

– А теперь в зал!

Он поднялся на высокую сцену, где была разложена какая-то плотная, будто накрахмаленная, ткань защитно­го цвета. Это была палатка. Развернув ее, директор по­яснил:

– Смотрите внимательно, я покажу вам, как надо ставить палатку.

Пыхтя от натуги, он принялся натягивать какие-то веревки, крепить их к колышкам, и, словно по мановению палочки, перед ребятишками появилась великолепная, по­хожая на пирамиду палатка.

– Ну вот, готово. А теперь давайте поставим осталь­ные палатки и устроим в зале лагерь.

Мама думала, что палатки ставят под открытым небом, но директор придерживался иного мнения. Он считал, что в актовом зале детям не будет грозить ни дождь, ни хо­лод.

Ребята разбились на группы и с ликующими воплями: «У нас будет лагерь, у нас будет лагерь!» – с помощью учителей стали расставлять палатки. Вскоре весь зал был заставлен так, что едва хватило места. Разместились по трое в палатке. Тотто-тян быстренько переоделась в пи­жаму, а потом стала заползать то в одну, то в другую палатку, обмениваясь впечатлениями. Все устроились от­лично. И другие ребята тоже принялись ходить друг к другу в гости.

Когда все переоделись, директор уселся в центре па­латочного «городка», чтобы все могли его видеть, и стал рассказывать о странах, в которых путешествовал.

Ребята слушали его рассказы о далеких краях, где они, разумеется, никогда не были, а о некоторых даже и не слыхали. Одни слушали лежа, высунув из палатки голову, другие – сидя, поджав под себя ноги, третьи – положив голову на колени ребят постарше. Было так увлекательно, что дети далеких стран казались давними знакомыми.

Вроде бы что особенного – ночь в палатке в актовом зале. А сколько радости! Память на всю жизнь… Да, директор хорошо знал, как делать детей счастливыми!

Когда директор кончил рассказывать и свет в зале погас, все устроились в своих палатках. Откуда-то доно­сился смех, откуда-то – шепот, а вот из самой дальней палатки – даже шум потасовки… Но постепенно в зале воцарилась тишина. И хотя ночевка обошлась без луны и звезд, было радостно. Маленький актовый зал казался громадным лагерем под открытым небом, где ярко светила луна и сверкали звезды.

Спустя несколько дней после ночевки в актовом зале наступил «день большого приключения». Они с Ясуаки-тяном договорились о встрече. Об этом никто не должен был знать: ни мама, ни папа, ни родители Ясуаки. Тотто-тян пригласила друга на свое дерево. У каждого ученика школы «Томоэ» было свое дерево. Дерево Тот­то-тян росло в дальнем уголке школьного двора, у самого забора, где начиналась тропа, ведущая к храму Кухомбуцу. Оно было толстым, со скользкой корой, поэтому и взби­раться на него было чрезвычайно трудно, но усилия воз­награждались с лихвой. Метрах в двух над землей была развилка, где можно было преудобно качаться, как в гамаке. Тотто-тян любила посиживать здесь на большой перемене или после уроков. Она глазела по сторонам, разглядывая прохожих, или просто смотрела на небо.

У каждого свое дерево, и если кому-нибудь хотелось забраться на чужое, то он должен был попросить разрешения.

Однако, поскольку ноги и руки Ясуаки-тяна были изу­родованы болезнью, он никогда не лазил на деревья и, естественно, не имел своего. Поэтому-то Тотто-тян и ре­шила пригласить его «к себе». Они договорились держать это в тайне, иначе кто бы им позволил. Уходя из дому, Тотто-тян сказала, что едет к Ясуаки-тяну домой, в Дэнэн-Тёфу. Это была маленькая ложь, поэтому Тотто-тян старалась смотреть на шнурки туфелек, а не на маму. Но, прощаясь с Рокки, которая проводила ее до станции, она все-таки не удержалась и сказала правду:

– Сегодня Ясуаки-тян будет гостить у меня на дереве.

Когда Тотто-тян с болтающимся проездным билетом добралась до школы, у цветника на пустом дворе – уже начались каникулы – ее поджидал Ясуаки-тян. Он был всего лишь на год старше Тотто-тян, но держался с большим достоинством.

Завидя девочку, Ясуаки-тян поспешил навстречу, при­падая на ногу и балансируя руками. Тотто-тян даже заулыбалась от радости, предвкушая удовольствие. Ясу­аки-тян засмеялся в ответ. Потом Тотто-тян отвела его к своему дереву, а сама – так было решено еще накануне вечером – побежала в кладовку, где дворник хранил ин­вентарь, и приволокла лесенку. Поставив ее к стволу, она быстренько вскарабкалась на дерево и, придерживая ле­сенку рукой, позвала сверху Ясуаки-тяна:

– Порядок, давай сюда!

Но руки и ноги Ясуаки-тяна были настолько слабы, что ему оказалось не под силу подняться самому даже на первую ступеньку. Тогда Тотто-тян кубарем скатилась вниз и принялась тащить Ясуаки-тяна кверху. Но у хруп­кой девочки сил хватило лишь на то, чтобы удержать Ясуаки-тяна на шаткой лестнице. Наконец он слез со ступеньки и, понурившись, прислонился к дереву. Тотто-тян поняла, что замыслили они нелегкое дело. «Как же быть? Ведь нельзя же отказаться от затеи, да и Ясуаки-тян так мечтал побывать у нее „в гостях“!» Мальчик совсем приуныл, и она, надув щеки, чтобы растормошить его, лукаво проговорила:

– Постой-ка, я кое-что придумала!

Она снова побежала в кладовку и, перевернув там все вверх дном, в конце концов обнаружила стремянку. «Вот она не будет шататься, и мне не придется держать ее», – подумала Тотто-тян. Она потащила стремянку к де­реву, удивляясь появившейся невесть откуда силе. Осо­бенно ее обрадовало то, что стремянка доставала почти до самой развилки.

– Теперь не бойся, шататься не будет! – сказала она.

Ясуаки-тян с опаской взглянул на стремянку. Потом перевел взгляд на покрывшееся испариной личико Тотто-тян. Сам он тоже взмок от напряжения. Еще раз посмот­рев на дерево, Ясуаки-тян с отчаянной решимостью по­ставил ногу на первую ступеньку.

Они не помнили, сколько прошло времени, прежде чем Ясуаки-тян забрался на дерево. Нещадно палило летнее солнце, но они думали лишь об одном – как бы достигнуть верхней ступеньки. Тотто-тян стояла внизу, руками под­талкивая ноги Ясуаки-тяна, а головой упираясь ему в спину. Ясуаки-тян тоже старался изо всех сил и наконец добрался до верха стремянки.

– Ура!! – закричали оба.

Но дальше все усилия, казалось, пошли прахом. Тотто-тян легко вскочила на развилку, а вот Ясуаки-тян, как она его ни тащила, так и застрял на стремянке. Вцепившись в нее, Ясуаки-тян беспомощно смотрел на Тотто-тян. Она чуть не расплакалась – так ей хотелось, чтобы Ясу­аки-тян побывал на ее дереве, с которого так далеко видно…

Но все-таки сдержала слезы: заплачь она, заплакал бы и Ясуаки-тян.

Она взяла мальчика за руки. Его изуродованные по­лиомиелитом кисти были гораздо крупнее, а пальцы длин­нее, чем у Тотто-тян.

– Давай сделаем так: ты прислонись к стволу, а я попробую втащить тебя на дерево, – предложила она.

Если б кто-нибудь из взрослых увидел эту сцену – мальчик висит на стремянке, а девочка, встав во весь рост на развилке, тащит его наверх, – он бы пришел в ужас. Еще мгновение – и они вот-вот рухнут вниз!

Но Ясуаки-тян полностью доверился Тотто-тян, а та в свою очередь готова была отдать за него жизнь. Вцепив­шись в него маленькими ручонками, она изо всех сил тянула его к себе. Казалось, ей помогали облака-великаны, время от времени заслонявшие их от палящих лучей солнца.

Наконец они очутились на дереве. Тотто-тян пригла­дила рукой взмокшие от пота волосы и, вежливо покло­нившись, приветствовала гостя:

– Добро пожаловать!

Ясуаки-тян оперся о ствол дерева и немного смущенно ответил:

– Разрешите побеспокоить?

Все было внове для Ясуаки-тяна. Он был счастлив.

– Вот что значит залезть на дерево! – проговорил он.

Потом дети долго сидели на развилке и болтали о всякой всячине:

– Моя сестра, которая живет в Америке, рассказы­вала, что там придумали такое!.. Как это… телевидение. Вот если и у нас, в Японии, будет такое, то можно, сидя у себя дома, смотреть, ну, скажем, сумо[9]… Что-то вроде ящика…