Тэцуко Куроянаги - Тотто-тян, маленькая девочка у окна

– Да, – с торжествующим видом ответил директор.

– А нельзя ли что-нибудь поинтересней? – спросила Тотто-тян, явно разочарованная. – Что-нибудь вроде «как прекрасен пруд Сэндзоку»…

– Тебе не нравится? – Директор покраснел, но про­должал улыбаться. – А мне кажется, неплохо.

Песенка никому не понравилась: уж очень была она незатейливая, лучше уж вообще без гимна.

Директор даже немного расстроился, но сердиться не стал и стер ноты с доски. Тотто-тян даже пожалела, что они так невежливо обошлись с директором. Но что по­делаешь, все мечтали о более торжественной песне. Вскоре все забыли о песне, и школа «Томоэ» до конца своего существования так и не обзавелась собственным гимном.

Никогда еще Тотто-тян так не трудилась, как в тот день в школьном туалете. Она обронила любимый кошелек! И хотя в нем не было ни одной монетки, можете представить, как он был дорог ей, если она брала его с собой даже в такое место. Это на самом деле была чудесная вещь: из тафты в красную, желтую и зеленую клетку, плоский, с треугольным клапаном и похожей на брошку застежкой в виде серебристого терьера.

В тот злополучный день кошелек выскользнул из рук и шлепнулся вниз. Тотто-тян вскрикнула от досады. Но поздно! Кошелек исчез.

Она не стала понапрасну лить слезы. Тут же бросилась к дворнику, в кладовку, и попросила у него большой деревянный черпак на длинной ручке, из которого обычно поливали школьный садик. Ручка черпака была вдвое длин­нее самой Тотто-тян, но это ее не смутило. С черпаком в руках Тотто-тян отправилась на задний двор, чтобы оты­скать выгребную яму. После долгих поисков она обнару­жила круглую железобетонную плиту, прикрывавшую от­верстие люка. С трудом сдвинула крышку и заглянула внутрь.

– Вот это ямища – как пруд в Кухомбуцу! – пора­зилась она.

И Тотто-тян приступила к делу. Она принялась вы­черпывать яму. Каждый раз она заглядывала в черпак, чтобы посмотреть, нет ли там кошелька. Она рассчитывала мигом найти его, но не тут-то было. Тем временем про­звенел звонок – начинались уроки.

«Как же мне быть?» – задумалась Тотто-тян. Нет, надо довести дело до конца, ведь уже потратила столько сил. И она с удвоенной энергией принялась за работу. Вокруг люка образовалась целая гора, когда показался директор.

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– Уронила кошелек, – ответила Тотто-тян, продолжая орудовать черпаком: уж очень ей не хотелось терять дра­гоценное время.

– Вот оно что… – протянул директор и удалился, за­ложив по своему обыкновению руки за спину.

Прошло еще время. Куча росла, а кошелька все не было. Тут снова подошел директор.

– Ну как, нашла? – спросил он.

– Нет, – стоя в центре «кратера», коротко ответила Тотто-тян. Лицо ее покрылось испариной, щеки раскрас­нелись.

Директор подошел поближе и дружелюбно сказал:

– Закончишь, верни все на место, договорились? – и снова удалился.

– Ладно! – не прерывая работы, бодро ответила Тот­то-тян.

Яма почти опустела, но кошелька там не было. Однако Тотто-тян было уже все равно – она сделала все, что могла, и была ужасно довольна собой.

Другой на месте директора, застав девочку за подобным занятием, выбранил бы ее: «Что ты делаешь!», или «Пре­крати сейчас же, это опасно!», или же стал бы навязывать помощь. А он только и сказал: «Закончишь, верни все на место!» «Какой замечательный педагог!» – подумала мама, когда Тотто-тян рассказала ей о случившемся.

Тотто-тян сдержала обещание: сбросила всю кучу в яму. Это было гораздо легче и быстрей, чем черпать оттуда. Она аккуратно закрыла люк и отнесла черпак в кладовку.

Вечером, ложась спать, Тотто-тян лишь мельком вспом­нила про великолепный кошелек. Она, конечно, сожалела о потере, но, наработавшись, сразу уснула.

Настоящее имя Тотто-тян – Тэцуко. Родствен­ники и друзья папы и мамы почему-то были уверены, что родится мальчик. Мама и папа поверили им, ведь это был их первый ребенок, и заранее подобрали мужское имя – Тору. Когда родилась девочка, они были немного разоча­рованы, тем более что придумали такое хорошее имя. Но печалились они недолго. Им обоим очень нравился иерог­лиф «тору», который можно прочитать по-другому – «тэ-цу». Каждый иероглиф что-то означает, а у этого был замечательный смысл: «трогать сердце». Поэтому они вы­брали второе чтение иероглифа – «тэцу», добавив суф­фикс «ко», подходящий для женского имени, и вышло «Тэцуко».

Малышей всегда ласкательно зовут «тян» – вот так и получилось имя Тэцуко-тян. Правда, самой Тэцуко труд­но давалось собственное имя, и когда кто-нибудь спра­шивал, как ее зовут, она отвечала: «Тотто-тян». Ведь маленькие почти всегда произносят слова совсем иначе, чем взрослые. К тому же она была просто уверена, что «тян» – это часть имени.

И все-таки папа иногда называл ее Тотто-скэ, словно она была мальчишкой[6]:

– А ну-ка, Тотто-скэ, иди помоги мне снимать дол­гоносиков с розового куста!

Но, кроме отца и Рокки, остальные звали ее Тотто-тян, и сама она, хоть и писала на обложке школьной тетради «Тэцуко», искренно полагала, что ее зовут Тотто-тян и никак иначе.

Вчера Тотто-тян страшно расстроилась. Мама строго сказала ей: «Больше ты не будешь слушать юмо­ристические рассказы по радио».

Когда Тотто-тян была маленькой, радиоприемники бы­ли большие и делали их из дерева. Выглядели они впе­чатляюще: прямоугольный корпус с круглой надстройкой. Вся передняя панель была отведена для большого репро­дуктора, затянутого розовым шелком. Там же была при­креплена деревянная виньетка, а вот рычажков для на­стройки было только два.

Еще до того, как пойти в школу, Тотто-тян очень любила слушать по радио рассказы ракуго, с которыми выступали юмористы. Это было настолько увлекательно, что она буквально прилипала к розовому шелку репро­дуктора. До вчерашнего дня мама не имела ничего против того, чтобы Тотто-тян слушала их рассказы.

Вечером в гостиной их дома собрались друзья отца – оркестранты, чтобы репетировать струнный квартет.

– Наш гость, господин Цунэсада Татибана, принес тебе бананов, – сказала мама.

Тотто-тян обрадовалась. Она вежливо поклонилась го­сподину Татибане, благодаря его за бананы, и тут же, совершенно помимо своей воли, произнесла фразу, услы­шанную по радио:

– Ну ты даешь, мамаша! Обалдеть можно!

После этого Тотто-тян слушала ракуго только тайком, когда родителей не было дома. Когда рассказчики были в ударе, Тотто-тян хохотала до упаду. Если б кто-либо из взрослых увидел ее в этот момент, он бы здорово удивился: неужели замысловатые шутки и сложная игра слов по­нятны маленькой девочке?! На самом же деле детям, как бы малы они ни были, свойственно чувство юмора, и ес­ли что-нибудь действительно смешно, то смеются они от всей души.

На большой переменке Миё-тян сообщила такую новость:

– Вечером привезут новый вагон!

Миё-тян была младшей дочкой директора и училась с Тотто-тян в одном классе.

В школьном дворе уже стояло шесть железнодорожных вагонов, а теперь, стало быть, должен прибыть еще один. В новом вагоне, если верить Миё-тян, собирались открыть читальню. Все разволновались до крайности.

– Интересно, как он сюда попадет?

На такой вопрос сразу и не ответишь. Наступила тишина.

Кто-то предположил:

– Наверно, сначала пойдет своим ходом по рельсам, по линии Оимати, а от переезда уже потащат по дороге.

– Значит, сойдет с рельсов… – добавил другой.

– Может, повезут на прицепе? – предположил третий.

– Какой же прицеп выдержит такую тяжесть?.. – усомнился четвертый.

– И точно… – На этом обмен мнениями зашел в тупик.

Всем стало ясно, что никакой прицеп или даже гру­зовик не выдержит железнодорожного вагона.

– Рельсы! – воскликнула Тотто-тян после долгого раздумья. – Они, наверное, собираются проложить их пря­мо к школе.

– Откуда же? – спросил кто-то.

– Как откуда?.. Оттуда, где ходит электричка… – Тот­то-тян и сама начала понимать, что ее идея не из лучших. Кто станет ломать дома, чтобы проложить рельсы к школе?

После долгих бесплодных споров все решили не воз­вращаться домой после уроков, а остаться в школе и дождаться вагона. Отрядили Миё-тян к своему папе-директору попросить разрешения остаться до вечера, когда привезут вагон. Миё-тян не заставила себя долго ждать.

Ответ был таков: «Вагон придет очень поздно, ночью, после того, как перестанут ходить поезда. Но если кто-то уж очень хочет посмотреть, пусть сначала вернется домой, спросит разрешения, поужинает и придет в школу, захва­тив с собой пижаму и одеяло».

– Ура! – в восторге закричали дети.

– Он сказал, что надо захватить пижаму?!