— Тебе что, не нравится с Зоей Александровной работать? — не понял друга Лёшка.
— Да при чём тут «нравится не нравится»? Ты, старик, пойми, я хочу хоть чуть-чуть прославиться, чтобы легче было на актёрский факультет поступать. А с такой передачей разве прославишься? Рейтинг и в самом деле нулевой. Кто нас с тобой, кроме родителей, смотрел? Да человек сто во всём городе, не больше. А репетировать с Зойсанной интересно. Она с нами, как с настоящими актёрами, работает. Я как-то раз участвовал в другой передаче, так режиссёр меня просто достал — встань сюда, смотри туда, говори громче, тише… Тоска. Что я ему, кукла ходячая? А главное, если Зойсанна уйдёт, так передачу просто закроют. Ты давай сегодня старайся, поднимай рейтинг!
Серёга напутственно хлопнул его по плечу и рассмеялся. Лёшку давно уже удивляла способность Гранаткина смеяться по-разному. В одних случаях Серёга позволял себе лишь снисходительно усмехнуться, чуточку искривляя губы в улыбке. В других — ржал, как слон, тьфу ты, как конь. В первом случае Лёшке становилось неловко, если он сам смеялся от души. Во втором получалось наоборот, было как-то даже стыдно за невоспитанное ржание товарища. При этом реакция Серёги зависела не от того, насколько было смешно, а скорее, от окружения — при солидных людях Гранаткин изо всех сил старался выглядеть солидно, а в своём кругу никак себя не сдерживал.
На съёмки Зоя Александровна притащила целую сумку пирожков.
— Так, — сказала она. — Сегодня у нас перерывов не предвидится. Поэтому подкрепляйтесь, сейчас Клавдия нам чай заварит. Кто свободен — пирожки ест, другие — работают. Потом наоборот.
Лёшка и не подозревал, что может так устать от, казалось бы, простых действий. Малышня в конце работы держалась из последних сил. У Димы, который играл Мишку, даже язык порой заплетался. На вопрос «На чём же ты на Луну летал?» он ответил «На пакете, на чём ещё на Луну летают?» Лёшка в одном из дублей своего выхода не смог перекинуть ногу через Стасика и зацепил его голову. Не больно, но со скамейки скинул. Мальчишка при этом не растерялся, мигом поднялся и вернулся на своё место и даже ввернул подходящую случаю фразу. Зоя Александровна тут же сообщила, что, скорее всего, именно этот дубль и вставит в передачу.
Когда дело дошло до поедания варенья, вдруг выяснилось, что за время репетиций Лёшка почти всё съел.
— Клавдия! — закричала из аппаратной Зоя Александровна. — Нужно варенье, почему у нас банка пустая?
— Так некоторые его трескают целый день большой ложкой. Как только помещается! Где ж я сейчас варенье добуду?
— Ну придумай что-нибудь!
Клавдия отобрала у Лёшки ложку и размазала остатки варенья по стенкам банки.
— Так пойдёт? Только снимать надо быстро, пока варенье снова на дно не уползло.
Лёшка приноровился размазывать варенье в процессе съёмок, так что его хватило до самого конца. Для создания видимости во всяком случае.
Опыт первой передачи, в особенности, все разговоры про рейтинги убедили Лёшку, что и второе его появление в телеэфире останется незамеченным. Но неожиданно оно получило, как это сформулировал папа, «широкий общественный резонанс».
Когда Лёшка после урока вышел на перемену, в коридоре его поджидала толпа первоклашек. С очень злыми лицами. И даже с плакатами, написанными фломастерами на двойных тетрадных листочках. Получился самый настоящий пикет.
Поначалу малышня расступилась, давая ему дорогу, но тут кто-то крикнул:
— Это он. Я его узнал!
Все сомкнулись вокруг него и начали выкрикивать:
— Позор! Как тебе не стыдно!
Лёшка растерялся и никак не мог сообразить, в чём смысл происходящего. Наконец он увидел свою двоюродную сестру Маринку, которая училась в первом классе. Та со слезами на глазах пыталась растащить в стороны пикетчиков, повторяя:
— Дураки! Он не виноват! Это же кино!
Один верзила младшего школьного возраста грубо оттолкнул Маринку в сторону и, подпрыгивая за спинами стоящих в первом ряду, стал скандировать:
— Варенье съел, на сестру свалил! Варенье съел, на сестру свалил!
До Лёшки дошёл ужас его положения. Объясняться с малышами здесь и сейчас было, по меньшей мере, глупо. «Блин! Правду говорят, что некоторым телик смотреть вредно!» — выругался он про себя, имея в виду не столько телеспектакль со своим участием, сколько выпуски новостей с митингами и акциями протеста.
Вокруг стал образовываться второй круг — зрители, жаждущие рассмотреть происходящее вблизи. Кое-кто, даже не давая себе труда узнать, в чём дело, начали скандировать вместе с первоклассниками, добавляя от себя всякие обидные слова.
— А ну брысь отсюда! — раздался за Лёшкиной спиной голос Серёги. В отличие от других одноклассников, застывших на пороге класса соляными столбами, Гранаткин быстро сообразил разогнать «демонстрацию». Малышня разбежалась.
Остаток перемены Лёшке пришлось успокаивать заплаканную сестрёнку.
— Я им объясняла, что это кино, а они не верят, говорят: нет, мы за тебя заступимся. Я говорю: он меня вареньем не мазал, мы и живём в разных домах, там вообще совсем чужая девочка была, а они — всё равно несправедливость! Я им… А они…
На несколько дней Лёшка стал самым обсуждаемым человеком в школе. Кончилось всё тем, что в стенгазете появилась карикатура на него и рассказ очевидца о столкновении перед дверью класса. Лёшка подозревал, что автором, то есть «очевидцем», был Гранаткин, но тот с возмущением отвергал обвинения в свой адрес и делал вид, что обижается.
Физик Пётр Ефимович невзлюбил Лёшку с самого первого урока, хотя казалось, что поводов для этого он не давал. Ну заметил как-то раз ошибку в уравнении, написанном на доске, и сказал об этом. Поднял руку как положено и спросил, мол, нет ли там описки. Физик долго чесал лысину и в конце концов был вынужден согласиться с учеником, однако сразу занёс его в свой «чёрный список».
У Алексея Кузнецова были особые отношения именно с физикой. Год назад Лёшка с отцом зашли к приятелю отца в университет. Тот оказался занятым, так как должен был читать лекцию для абитуриентов. Отец решил подождать, а заодно, поскольку делать было нечего, послушать лекцию для общего развития.
Поначалу Лёшка счёл, что это будет ужасно скучно. В школе ему все без исключения предметы давались с лёгкостью и он часто маялся от безделья, когда кто-то у доски не мог справиться с пустяковой задачкой. Да и учителя чаще всего излагали свой предмет нудно. Но папин приятель оказался настоящим виртуозом и рассказывал с таким жаром и так увлечённо, что Лёшка заслушался. Тем более что тема лекции совпала с той, которую они проходили в школе.
— Ну-с, какие будут мнения? — полушутя спросил приятель, когда они остались втроём.
— Да вы, батенька, артист и мастер своего дела, — так же полушутя ответил папа.
— А молодёжь как полагает?
— Можно я ещё приду?! — искренне воскликнул представитель молодёжи. — Мне понравилось!
— Вот, устами младенца… Знаешь что, Алексей Владимирович, оставайся на следующую пару. Сан Саныч будет учить решать задачки. А Сан Саныч у нас такой мастер, что я ему в подмастерья не гожусь. Мы тем временем с папашкой твоим все дела обсудим.
Так Лёшка и пристроился на университетские курсы по физике. Каждую новую тему читал новый преподаватель, а иногда даже профессора. Но интересно было всегда. Удивительно, как за два часа можно толково объяснить всё, что в школе целую четверть изучают. В решении задачек Лёшка так руку набил, что даже Сан Саныч порой удивлялся. Предложив особо заковыристую задачку, часто спрашивал, справился ли с ней «заяц», и приходил в восторг, если «заяц» не просто справлялся, а предлагал какое-нибудь неожиданное решение. «Зайцем» Лёшку прозвали за то, что на курсы он не записывался и не платил за них. Но никто из-за этого его изгонять не собирался. Наоборот, многим нравилось его присутствие. Преподаватели полагали, что если ученик седьмого класса всё понял из лекций, значит, они понятно и доступно изложили темы. Короче говоря, физику в объёме школьной программы Лёшка знал неплохо. Пожалуй, лучше, чем Пётр Ефимович. Может, потому тот и невзлюбил новенького, почувствовал невысказанный укор.
Лёшке это было «фиолетово», как говорили у них в классе. Во всей его школьной жизни обязательно находился учитель, который его не любил. В первом классе это была учительница пения, которая считала, что он поёт плохо из вредности, хотя Лёшка старался как мог. Потом его невзлюбила англичанка. Теперь физик.
Впрочем, до поры до времени эта нелюбовь не слишком проявлялась. До появления ученика на телеэкране во всяком случае. Но после выхода передачи физик стал попрекать Лёшку телевидением при любом удобном случае.
