Конечно, обидно было Манчи. Где теперь ему взять новый велосипед? Он же ещё молод, немного озорной, ну и что? Чуть-чуть лодырь, как считает Ангелочек, так он же не ждёт в наследство хутор Сааре, такое только Хромоножке снится, потому что, по мнению Манчи, все хромоножки злые и интриганки. Манчи тоже хотелось получить обратно свой велосипед, и Король понимал, что он добрый человек, на него даже Серая не обижается, когда он ей под хвост воду выплёскивает.
— Мой, — признался Король и решил соврать: — Алфред твой тоже найдёт, я слышал, он Хелли об этом говорил.
— Разве найдёшь? — ответил Манчи безразлично, но Королю показалось, что своим враньём он ему угодил, Манчи поверил, а как теперь с этим быть?
Король услышал какое-то шипение за спиной — Юхан свистел свою мелодию. А ведь он только что рубил старые яблони в саду.
— Сосны сухой там было вроде больше… — Юхан посматривал придирчиво на то единственное, что достойно серьёзного человека, — на воз с древесиной. — Справа будто бы, на опушке, где наш лес граничит с Участком Рёбра… Должен быть сушняк, сосна.
Дед рассуждал вроде бы сам с собой. Манчи переключился с велосипеда на дела в их лесу. Король поспешил увезти под ригу летательный аппарат. Тут все услышали с крыльца дома команду Ангелочка готовиться в баню. Юхан с Манчи взялись разгружать воз, Его Величество отправился к женщинам и очень обиделся, когда Коротконожка не соизволила поздороваться с Марви, которая — подхалимка из подхалимок! — «сидела» у печи на пне и «листала»… Священное писание, то есть Библию.
По-домашнему ударили настенные часы с нарисованными на циферблате красными яблоками, к одной гире привязан довесок — старый амбарный ключ, видать, плохо стала тянуть гиря.
Ангелочек приготовила бельё, полотенца, простыни. Весь дом наполнился запахом свежеиспечённого хлеба и сепика[11].
Со скрипом открылась входная дверь, вошёл без стука Эйнар с Ребра, проговорил скороговоркой, ни к кому не обращаясь:
— Я после всех подскочу, попарюсь, а ты, Манчита, всё таращишься-заливаешься? — и засмеялся своим «нежным» голосом. — А ведь удачно у меня вышло, да? Манчита… Твой будущий муж — Манчи, значит, ты — Манчита. Как в Испании. Он — Иммануэль, а она — Иммануэлиха.
Не прощаясь, он хлопнул дверью и был таков.
Манчита-Иммануэлиха с опозданием заморгала детскими глазками и залилась в долгом смехе. Смейся не смейся, но если тебе дали прозвище, то на всю жизнь, и быть тебе теперь Манчитой, как по приговору. Обижаться нет нужды. Манчита — это всё же благозвучнее, чем, скажем, Коротконожка, хотя, что и говорить, росточком она не вышла.
Теперь Король догадался, кто такая Коротконожка, Манчита, — невеста Манчи, он на ней женится, на Лейде с хутора Пости (почтовый). Король знал этот хутор, он стоял у самой омнибусной дороги в деревне Кангруспина. Король догадался, что Манчи уже тогда бегал туда через пастбище прямиком, когда растолковывал ему суть борьбы в сене, а Король не разобрался, ведь прямо за пастбищем, через осинник, и стоит хутор Пости. Наверное, Манчи тогда в сене с Лейдой и боролся… Король попытался теперь вдогонку вспомнить, в чём заключается принцип борьбы, ведь Манчи ему объяснял, но не мог — столько времени прошло.
А где же Сесси? Король высматривал её, дожидался, думал поначалу, что она, наверное, где-нибудь в деревне, что к бане придёт. Но её всё не было, тогда он спросил у Ангелочка.
— Эта вертихвостка на Ару, где же ещё, — ответила она.
В ответе Ангелочка послышалось недовольство. Однако же она не стала более ни о чём говорить. С Королём-то никто особенно не считался, во всяком случае, в подробные отчёты не пускались. Король же сообразил, вспомнив, как Манчи дразнил Сесси и Антса женихом да невестой, что, наверное, Антс Аруский женился на Сесси.
А Марви? Сколько можно сидеть на пне у печи? Да ещё с Библией, в которой ничего не смыслишь. Однако что же ей делать? Все пошли в баню, а с Марви в баню Король и мысленно пойти застеснялся. И Ангелочек с ним не пошла, а взяла Манчиту. Король парился с дедом и Манчи, и он им показал… бабушкин класс! Они у него кряхтели и охали, наконец сползли с полки — слабаки.
После бани собрались в большой кухне за огромным столом, пришёл и Эйнар, попарившись после всех. Ангелочек поручила Манчите накрывать на стол, сама чем-то занялась в комнате Хуго и Мелинды, последняя отсутствовала в Праакли у своей матери. Мужчины расселись за столом и выжидательно следили за манипуляциями Манчиты, которая бегала от плиты к столу, от стола в чулан: поставила огромное блюдо с варёной картошкой в мундире, принесла глиняный сосуд с солёной салакой, без которой для Юхана не существовала никакая еда. Салака и Юхан, они контактировали уже с утра: и за завтраком, и за обедом, и за ужином, можно сказать, что салака его единственная пища. Хлеб собственной выпечки Лейда нарезала, соус перелила в эмалированную миску, а мужики сидели, глотали слюнки, вилки держали в руках, ждали; за дверью заскребли, и Лейда-Манчита, пробегая мимо, впустила Вилку, которая деликатно уселась в стороне, забавно стуча хвостом об пол.
Королю представлялось, что и Марви помогает Манчите, и как она была очаровательна! Как мило развевались её локоны на бегу, какой лёгкой была её поступь, как раскраснелось личико.
Все ждали. Дед нервно постукивал по столу своим ножом — он признавал только свой складной нож. Дед смотрел хмуро, можно было подумать, что он чем-то недоволен. Но он всегда смотрел хмуро, когда доволен — тоже. Он смотрел сейчас на картофелину, которую облюбовал, чтобы воткнуть в неё нож. Но Ангелочка всё нет да нет. Из комнаты Хуго слышалась какая-то её возня, что-то гремело, о чём-то она сама с собой говорила. Наконец дед окликнул её.
— Сейчас, сейчас приду…
Все продолжали ждать. Эйнар начал рассказывать страшную историю, как на Большой Земле, в Тартуском округе, где-то на хуторе, мать доила корову, а сын задушил её ремнём, потом вместе с женой они перетащили её на чердак и привязали к стропиле, затем заявили в полицию. Все словно застыли за столом, Лейда разинула рот и воскликнула:
— Иссанд Юмаль![12]
Эйнару понравилось, что он овладел всеобщим вниманием и продолжал рассказывать, что убили эту женщину за то, что она хотела аннулировать завещание своего покойного мужа, по которому хутор после его смерти перешёл к старшему сыну, но при условии, что он до конца жизни станет содержать мать и до совершеннолетия брата и сестрёнку. А он к детям относился плохо, даже жестоко, за это мать и хотела попросить суд аннулировать завещание, тем более что молодого человека знали как выпивоху и драчуна. Приговорили его к смерти через повешение, а его жену к каторжным работам пожизненно. Вот какая страшная история.
— Иссанд Юмаль! — воскликнула опять Манчита.
— Скоро ты там?! — закричал дед в соседнюю комнату, ему надоело пялиться на облюбованную картофелину.
— Сейчас приду, — послышался голос Ангелочка из комнаты Хуго.
Дед с вожделением поглядывал на соус с салакой. Салака, конечно, достойная еда, настоящая крестьянская еда, но более всего обожает Юхан макать хлеб в её рассол; в рассол нарезан репчатый лук, чёрный перец… с горячей картошкой-то… Эйнар завёл новый рассказ о том, как в Тарту на улице Роози жила тридцативосьмилетняя вдова, владелица двухэтажного дома, звали её Елена. Она познакомилась с Июлюсом, влюбилась, и тот обещал жениться. Он сделал ей кое-какие практические предложения, проявляя опыт в житейских вопросах, и Елена продала дом за четыре тысячи крон. Три тысячи взял жених, чтобы подыскать дом подешевле, но исчез, и его не видели до тех пор, пока не задержала полиция. При нём оказалось только четыреста крон.
— Иссанд Юмаль! — всплеснула руками Манчита и залилась в смехе.
— Присудили его к одному году и погасить задолженность в две тысячи шестьсот крон, но на исполнение последней части приговора ни у кого надежды не было, — закончил Эйнар свой рассказ.
Картошка безнадёжно стыла. В конце концов терпение деда кончилось. Махнув на всё рукой, он воткнул свой нож в картофелину, им выбранную, и… ужин начался. Ангелочек так и не появилась, продолжая греметь в комнате Хуго.
А Вилка? О, она перестала стучать хвостом об пол, значит, была занята.
После ужина Манчита отправилась кормить кур, Манчи — свиней, дед — поить Серую, Король… Ангелочек отправила его в постель в «их» бывшей комнате. На чердаке спать теперь холодно. С собой он взял — изменник! — книгу, озаглавленную «Детская радость». А Марви? Ничего! Его Величество вспомнит о ней опять… утром. Во всяком случае, обратно в город они, конечно, так и возвратятся вместе.
Король спал бы да спал, но когда собрался повернуться на другой бок, старые часы с амбарным ключом отбили ровно десять, послышался лай Вилки, и он вспомнил, что находится на Сааре.
