На шум из дверей почты выскочил дядя Антон. Не мешкая, он схватил чей-то велосипед и помчался вслед за телегой.
Интересное было кино: Орлик скакал, телега громыхала, дядя Антон изо всех сил крутил педали, а я бежал за ним со злополучной веткой в руке.
Вот и Орлик, и дядя Антон скрылись за поворотом. Я устало присел на камень у дороги и стал ждать. Когда они вернулись, дядя Антон не стал меня ругать, а только сказал устало:
— Гера, брось же, наконец, ветку!
Я выбросил ветку, и Орлик спокойно пошёл к дому.
Через несколько дней тётя Эмма сообщила, что им с дядей Антоном надо срочно уехать. Меня оставляли присматривать за хозяйством.
— Тебе надо вечером только завести коня и телушку в хлев и кур закрыть в сарае, — сказала тётя Эмма, садясь в машину. — Справишься? Соседка молока тебе принесёт, поможет, если потребуется…
— Справлюсь! — бодро ответил я. — Что я, маленький? Приведу, закрою… Всё будет окей!
После обеда я расположился под яблоней, с книжкой Жюля Верна и увлёкся приключениями. Очнулся, когда потянуло холодком. Солнце садилось.
— Пора заниматься хозяйством! — сказал я себе и захлопнул книгу.
Умные куры уже сидели в сарае на насесте. Осталось привести Орлика и молодую коровку Барту. В этот раз животные паслись поодаль от дома, по разные стороны дороги.
Сунув Орлику кусок хлеба, я решительно потянул цепь, на который он ходил. Конь послушно пошёл за мной к дому.
— Му-у-у! — вдруг истошно завопила Барта нам вслед.
«Ей, наверное, очень не хочется оставаться одной на поле», — подумал я и направился к Барте.
«Что я буду два раза ходить туда и сюда? Захвачу и телушку!»
Я ухватил цепь, на которой ходила Барта, левой рукой, а правой крепко держал цепь Орлика. И потянул животных к дому. Тут я почувствовал себя настоящим греческим героем Гераклом.
Несколько метров мы шли спокойно, но потом Барта взбрыкнула и скакнула в сторону. Цепь натянулась. Барта ни с места.
Орлик тоже остановился. Посмотрел на меня и шагнул в другую сторону, где в поле рос зелёный овёс. Цепь его тоже натянулась.
Я стоял, расставив руки и ноги в стороны, и держал в руках натянутые цепи. Отпустить Орлика? Убежит и потопчет овёс! Отпустить Барту? Испугается и свалится в канаву! Что делать?!
Тут, как назло, появилась соседская девчонка с банкой молока для меня.
Хихикая, она шутя решила мою проблему, перехватив цепь Барты.
— Ты что, их всех сразу потащил? Ты что, Геракл? — удивлялась она.
— Ага, — ответил я, вздыхая… — Геракл…
— У вас не школа, а научный институт! — сказала мама Соколовым после школьного родительского собрания. — Анкеты, анкеты… Адаптация в первом классе, в пятом классе!
Старшая дочка, Маша Соколова, поинтересовалась:
— Мамусенька, а что такое а-дап-та-ция? У меня будет?
— Только в следующем году, когда в пятый класс пойдёшь. Ну а адаптация… — мама задумалась. — В общем, чтоб вы нового не боялись, чтоб у вас от школы стресса не было.
— Как бы у школы от них стресса не было, — пошутил папа Соколов. — Значит, у нашей Насти — адаптация?
Первокласснице Насте это взрослое слово не понравилось. Она уже год ходила в музыкальную школу, два года в воскресную и никаких школ не боялась. Ей там нравилось: было интересно и весело. А тут что-то непонятное грозит.
— Что, будут прививки? — спросила она о самом страшном.
— Нет-нет, — засмеялась мама. — Игрушки в первом классе можно в школу брать. Временно. Но только смотри, одну — поменьше и самую любимую.
Настю эта новость обрадовала. У неё много любимых игрушек. Какую выбрать? Михайлу взять? Нет, мишка великоват для ранца. Кролика Лохматку давно уже стирать пора. Не высохнет к утру. Куклу? Их так много — не выбрать! Надо, чтоб и маленькая была, и красиво одета. В школу нужно идти чистой и аккуратной. Все смотреть будут!
И тут взгляд Насти упал на Клару. Вот кого она утром возьмёт с собой: и любимая, и маленькая, и нарядная!
На следующее утро, на первом уроке, все первоклассники выложили игрушки на парты. И с интересом разглядывали друг у друга машинки, самолётики, куколок и разных мягких зверушек.
Только Лёша Петров и Ира Кабанова пришли без игрушек. У Иры никто на собрании не был, и она теперь сидела надутая. А Петрову дома сказали: «В школе надо учиться, а не в игрушки играть!»
— Детский сад! — усмехнулся он и разложил на парте новенькие учебники, тетрадки и ручки.
Молодая учительница первоклассников, Нина Олеговна, стройная и нарядная, заметно волновалась. Как ей справиться с двадцатью пятью непоседами?
— Дети! Первое задание: будем рассказывать о своей игрушке. Теперь тихо! Слушаем Павлика Леонова.
Павлик сидел на первой парте, а на последней, в том же ряду, — Настя Соколова.
Настя была очень озабочена. Пропала Клара! Настя слезла со стула и стала ползать по полу вдоль парт. Клара, Клара, где ты? Как же теперь выполнить первое задание?
— Соколова! Сядь на место! — строго сказала Нина Олеговна. — Что ты потеряла?
— Клару! — чуть не плача, ответила Настя.
— На перемене найдёшь!
— Нет, она убежит.
— Как убежит? — удивилась учительница. — Она у тебя заводная?
— Она — живая! — сквозь слёзы объяснила Настя. И тут Петров закричал:
— Вон бежит! Держи её!
Все зашумели, вскочили с мест:
— Лови! Хватай!
— Крыса! Крыса! Ой, мне страшно! — Кто-то из девочек завизжал.
Неожиданно под ноги Нине Олеговне бросилась белая в серых пятнышках крыска. Она испугалась шума и искала спасения. Но, на беду, Нина Олеговна до ужаса боялась крыс.
— Мамочки! — вскрикнула учительница и взлетела на стул. Клара встала на задние лапки и, казалось, хотела залезть к Нине Олеговне. Нина Олеговна замахала руками: «Кыш, кыш!» Тут Настя быстро подхватила зверька на руки. В этот момент открылась дверь и вошла директор школы Зоя Михайловна.
— Нина Олеговна! У вас что тут происходит? — строго спросила она.
— Адаптация! — дрожащим голосом ответила учительница, слезая со стула.
— Слишком бурно! — заметила директор.
Насте Соколовой пришлось уйти с Кларой домой. Все остальные убрали игрушки в сумки и слушали скучный рассказ из книжки. Это было совсем неинтересно. Все были недовольны. Кроме Петрова.
— Я же говорил, что игрушки в школе не нужны! — торжествовал Лёшка.
Однажды утром я выглянул в окно рги увидел внизу на асфальте крупную надпись мелом: «Заенька, ты — супер!»
— Милка! — закричал я сестре. — Тебе Мишка письмо написал!
Старшая сестра мигом вскочила с постели, подбежала к окну и начала щёлкать кнопками мобильного.
— Отключён! — огорчилась она.
Мама тоже посмотрела вниз, покачала головой:
— Неужели Миша в десятом классе так плохо знает русский язык?
— Что, ошибка? — удивилась Милка. — Ну нет, тогда это не он.
— Значит, ты не «супер»! — съязвил я, а сестрица запустила в меня подушкой.
— Значит, «супер» — это Маринка с пятого этажа! — продолжал я дразнить Милку. — Мама, а где ошибка?
— Всё забыли за лето. Подумай сам! — мама хлопнула дверью и ушла, сердито повторяя:
— ЗаЕнька, заЕнька…
Я вышел на улицу и уставился на надпись. Значит, «заЕнька» — неправильно. А как же правильно: «заИнька» или «заЯнька»?
«Наверное, „заЯнька“ — решил я, — потому, что „заяц“»! И, мелом зачеркнув букву «Е», написал сверху крупно букву «Я».
Справившись с такой трудной задачей, я сел на скамейку и стал ждать, как оценят мою работу. Из подъезда вышла соседка, баба Надя, и стала читать надпись.
— Какая безграмотная молодёжь! — вдруг обратилась она к проходившей мимо женщине.
— Совсем родного языка не знают, — согласилась та.
Тут из подъезда выскочила Милка и мокрой губкой стёрла буквы «Е» и «Я». Потом отобрала у меня мел и вписала букву «И».
— Заинька! ЗаИнька, — отряхивая мел с пальцев, произнесла она и торжествующе добавила: — А всё-таки я — «супер»!
Ксюше и Нике купили пианино. По правде говоря, в музыкальную школу поступила только Ксюша.
Но младшая, Ника, твёрдо знала, что через год ей будет тоже семь лет и она тоже пойдёт учиться музыке. Значит, пианино и для неё.
Пианино было большое, чёрное, с гнутыми ножками и красивым рисунком. Внизу торчали две блестящие педали.
Ксюша и Ника хотели сразу постучать по клавишам, но мама запретила.
— Вот придёт настройщик, дядя Борис, почистит, настроит, и будете играть, — строго сказала она. Пришлось ждать.
