Холодными губами
Шепнул:
— Когда сменюсь,
Хранить родное знамя
Дай клятву мне… —
— Клянусь!
— Клянусь, — промолвил тише, —
Клянусь! Всегда готов!
Да жаль уже не слышал
Солдат горячих слов.
Он смотрит на солдата,
Погибшего в пути.
Он видит — знамя сжато
Руками на груди.
И поднял стяг руками,
Вздохнувши тяжело,
Еще хранило знамя
Солдатское тепло.
Ревел военный ветер
Над тихим пареньком:
«За знамя ты в ответе
Теперь перед полком».
Пусть заняты врагами
Кварталы городка,
Невидимое знамя
В руках у паренька.
Он знамя навещает
В заветном тайнике.
И алый шелк вещает
Мальчишеской руке:
«Не зная передышки,
Храни меня пока.
Теперь ты не мальчишка,
А знаменщик полка».
Шли дни… недели… годы…
И бой под городком.
Дыхание свободы
Врывается с полком.
И знамя полковое,
Спасенное, родное,
Советский паренек
Из тайника извлек.
И сразу над рядами
Захлопало оно:
Невидимое знамя
Вдруг стало всем видно.
Уже идет рядами
Естественный вопрос:
— Кто спас родное знамя?
Солдат или матрос?
И если верить слухам,
То он в плечах широк…
Нет! Это сильный духом
Обычный паренек.
Опасностью проверен
И страхом не сметен,
Остался клятве верен,
Дождался смены он.
С военным стягом алым
Он встал перед полком,
И знамя прошептало,
Прощаясь с пареньком:
«Сдержал ты клятву честно,
Тверда твоя рука.
Таким всегда есть место
Под знаменем полка!»
* * *
Было уже поздно, когда Володя и дядя Митя, простившись с незнакомым знаменосцем, покинули музей.
На обратном пути они шли молча. У каждого из них было что вспомнить, о чем подумать после встречи со старыми заслуженными знаменами.
Вероятно, дядя Митя вспоминал свою боевую юность, бой за деревню Паново, момент, когда он принял знамя из рук мертвого товарища…
А Володя Бубенец, знаменосец дружины, думал свою трудную думу.
Красное знамя. Неважно, расшито оно золотом или скроено из простого кумача, украшено тяжелыми золотыми кистями или прибито к неокрашенному древку. Нет, не золотая канитель, не сверкающий наконечник делают знамя бесценным для советского человека. Знамя красно подвигами, которые совершают люди.
Бегут по земле паровозы, построенные из пионерского лома. Зеленеют деревья, посаженные руками пионеров. Пионеры штурмуют непроходимые леса и не отступают перед трудной задачей, выручают в трудную минуту товарища, совершают благородные поступки, отдают свои юные силы Родине. И неважно, что порой дела ребят кажутся очень скромными и совсем не похожи на подвиги. И совсем необязательно все свои славные дела пионеры совершают под развернутым знаменем. Но именно эти хорошие, честные поступки покрывают славой пионерские знамена, делают знамена дорогими каждому большому и маленькому человеку страны.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
И вот настало время возвращаться Володе домой.
Прощай, Москва, — большая, шумная, загадочная. Прощай, дядя Митя!
Дядя и племянник обнялись.
Володя сказал:
— До свиданья! Спасибо!
Дядя Митя сказал:
— Жаль, что мало погостил. Летом приезжай опять. Кланяйся маме!
Володя остался в вагоне, а дядя Митя, пощипывая свою «военную» бородку, пошел к выходу. И вот уже поезд медленно поплыл вдоль перрона. Володя видел из окна, как дядя Митя шел по перрону вслед за поездом и махал рукой. Поезд побежал быстрее, и дядя Митя отстал.
Володя отошел от окна, сел на полку и задумался. И кто бы мог подумать, что судьба снова сведет его со знаменосцем, что на этот раз знаменосцем окажется невысокая светловолосая девушка. Она вошла в купе с небольшим баульчиком, в белом пуховом платке, из-под которого были только видны глаза и нос.
Девушка положила баульчик на скамейку, развязала свой пуховый морозный платок, и сразу на плечи рассыпались светлые льняные волосы. Казалось, что она рассыпала волосы нечаянно и, вооружась гребенкой, спешила их скорее собрать вместе. Девушка улыбнулась Володе и сказала:
— Здравствуй!
И Володя кивнул ей головой:
— Здравствуйте!
Девушка села в поезд не в Москве, а на ближайшей станции. И, глядя на ее раскрасневшееся лицо, Володе казалось, что она опоздала на поезд и два часа бежала следом, пока не нагнала его.
— Ты один едешь? — спросила девушка.
— Один, — с достоинством сказал Володя, а про себя подумал: «Какая разговорчивая! И все-то ей надо знать…»
А девушка действительно оказалась разговорчивой. Не успела она раздеться и разложить необходимые вещи (книжку, мыльницу, одеколон), как начала буквально осаждать Володю расспросами. Ее все интересовало: откуда и куда Володя едет, в каком классе он учится, хорошо ли катается на коньках.
Володя нехотя отвечал на ее вопросы. И ему очень хотелось подчеркнуть своей сдержанностью, что он человек серьезный, а не какой-то там беспечный мальчишка, которого так запросто можно спрашивать о чем угодно. И тут он не выдержал и бросил фразу, которую никак не мог себе простить. Он сказал:
