– Вы говорите глупости! Ни вы, ни Ройс представления не имеете, как живут настоящие нищие, как живет беднота. У вас есть все!
– Ага. И ни минуты свободного времени, – обреченно буркнула Катя. – Не успею открыть глаза, как начинается… – Она поджимала палец за пальцем, перечисляя: – Пробежка по парку, зарядка в спортивном зале…
– В здоровом теле – здоровый дух, – перебила Катины причитания мисс Глюк.
– Потом чертова кобыла – Ройс явно врет, что она самая спокойная на конюшне! – у меня вся задница – один сплошной синяк…
– Умение держаться на лошади обязательно для любого дворянина!
– Ну да, ну да, – угрюмо хмыкнула Катя, – раз я герцогиня, угробим меня, так? Аристократом больше, аристократом меньше, какая, собственно, разница?
– Ваша светлость!
– Что «ваша светлость»? Я сегодня упала с этой мерзкой кобылы целых четыре раза! Четыре!!! – визгливо закричала Катя.
– Всего четыре раза, – сухо заметила мисс Глюк.
– Всего?! – возмутилась девочка. – Ах да, не вас же валяли по земле!
– Всего, – твердо повторила гувернантка. – Ведь вчера вы упали шесть раз, позавчера – восемь, а девятнадцатого декабря мы были вынуждены прервать занятия, потому что вы разрыдались как дитя, я чуть со стыда не сгорела…
– Чего это вдруг?!
– Сдержанность – как раз то качество, что я должна в вас воспитывать. Распускать себя нельзя ни при каких обстоятельствах. Это просто недопустимо, запомните это раз и навсегда!
Катя сердито фыркнула, но возражать не рискнула. Слишком она устала, чтобы выслуживать очередную лекцию о том, как должна вести себя «юная леди».
Катя загнула следующий палец и зло прошипела:
– Потом занятия: английский, немецкий, французский, итальянский… История, география, риторика, ботаника… После обеда – математика, физика, химия, основы экономики, управления, психологии… Потом опять языки. Потом этикет – чтоб он провалился сквозь землю! – это ж никаких мозгов не хватит, чтобы запомнить, какой вилкой что есть! Потом снова языки. Потом танцы. Потом репетиция, благотворительный спектакль, видите ли, к рождеству! Потом… – Катя растерянно посмотрела на собственные руки и чуть не заплакала: – Да у меня пальцев на все не хватает!
– Герцог Хостонский не жалуется, – язвительно улыбнулась гувернантка. – И занимается гораздо больше вас, преподаватели им довольны, а вот вами, леди Кэтрин…
– Да плевать я на них хотела, на ваших преподавателей – довольны они, недовольны, – грубо отрезала Катя. – Им за это платят, и неплохо!
– Ваше неуважение к людям…
– Уважение, скажите тоже… Я герцогиня, а они кто? Чего ради мне перед ними расшаркиваться?!
К удивлению Кати, мисс Глюк на этот раз не стала ей выговаривать. Смотрела печально, даже сочувственно, будто Катя тяжело больна. Девочке стало как-то неловко: может, зря она так категорично указала противной тетке ее место?
Мисс Глюк пожелала Кате спокойной ночи и пошла к выходу. Остановилась на пороге и мягко сказала:
– Может быть, леди Кэтрин, вы возьмете за образец поведение герцогини и герцога Хостонских? Это древнейший род, им не стыдно подражать даже такой знатной леди, как вы…
Мисс Глюк вышла, а Катя смотрела на закрывшуюся за ней массивную деревянную дверь и неудержимо краснела. Она прекрасно поняла гувернантку: ни герцогиня, ни Ройс не позволяли себе оскорблять служащих. Никогда. Ни взглядом, ни словом! Они были с ними как-то подчеркнуто вежливы. Зато она, Катя…
Катя лежала в постели и тоскливо прикидывала, насколько она завтра опозорится, играя крошечную – и это счастье! – роль феи в благотворительном спектакле.
Несколько фраз на английском языке и двухминутный танец с цветами – Катя должна разбросать фиалки из своей корзины на кровати больных детей в лондонской городской больнице – стоили столько нервов и труда…
А она, глупенькая, раньше мечтала стать актрисой!
Оказывается, у нее нет способностей. Вообще. Никаких. А со стороны казалось – все так просто.
Катя помрачнела, вспоминая, как пыталась отказаться от роли, и как холодно герцогиня Хостонская объяснила, что это не развлечение, не прихоть, а ее святая обязанность. Что уже несколько столетий подряд дети самых знатных семейств устраивают перед Рождеством благотворительные спектакли для своих больных и неимущих сверстников и потом вручают им праздничные подарки. Именно подарки, не подачки, не милостыню, это нужно понимать! – подчеркнула герцогиня. И Катино дарование как артиста здесь не при чем, главное – ее сочувствие страждущим и искреннее желание облегчить их участь.
Катя непроизвольно поежилась, вспоминая Розмари Джерролд и Стейси Уитмор, своих новых знакомых, тоже участвующих в спектакле. Противные высокомерные девицы! Как они смотрят на нее, Катю, стоит ей отвернуться! Будто на чудо-юдо какое. И тараторят специально слишком быстро, чтобы она не успевала за ними.
Катя печально усмехнулась: удивительно, что она вообще стала довольно сносно болтать на английском. Конечно, помогали ежедневные многочасовые занятия, но и старый словарный запас заметно помогал. Катя и не знала, насколько он велик, дома она никогда не блистала на уроках английского языка, хотя учила его с первого класса. Она практически все понимала! И говорила почти свободно. Видимо, правда, что язык можно выучить по-настоящему только в стране-носителе.
И вечерние занятия с миссис Моррисон вполне утраивали Катю. Бальные танцы или знания манер и этикета, позволяющие с достоинством вращаться в «высших» кругах – чем плохо? Если бы еще Стейси и Розмари не отравляли Кате жизнь своими вечными усмешками и странными взглядами!..
Правда, Дженни Росс оказалась нормальной девчонкой, а друзья Ройса – Стюарт, Паркер и Джейсон даже нравились Кате. Они всегда галантны, и Катя в их обществе забывала, что совсем не красавица, почти дурнушка, как ни печально.
Вот Стейси Уитмор – это да! Белокурая, синеглазая, стройная… Нежный румянец, губки бантиком, симпатичные ямочки на щеках, тонюсенькая талия, хорошенькая… слов нет. А Розмари – вообще красавица, как сказала недавно мисс Глюк. Личико у нее… иконописное, вот!
К сожалению, они не собираются дружить с Катей, эти две подружки-красавицы. Вечно смотрят на Катю со странным ожиданием, будто надеются, что она скажет или сделает какую-нибудь глупость. А когда Катя обращается к ним по делу, они вежливы до отвращения, почти как герцогиня Хостонская – никак язык не поворачивается назвать ее тетей Элизабет! – со своей горничной.
Только Дженни болтает с Катей запросто, жаль, она младше всех, Дженни недавно исполнилось одиннадцать. А Кимберли совсем ребенок, она играет в спектакле ангела. Смешная такая девчушка, на Ленку чем-то похожа, такая же пухленькая, голубоглазая и застенчивая.
Катя тяжело вздохнула: что-то ее сон затянулся. И проснуться никак не получается. И все чаще мучает мысль, вдруг это все-таки не сон, а так некстати сбывшаяся мечта стать принцессой?
Катя взбила подушку и легла удобнее: жизнь в этом чудном сне настолько насыщена, настолько плотно заполнена занятиями и событиями – ни секунды свободного времени! – что та, прежняя жизнь с мамой и папой теперь кажется пусть и райской, но нереальной.
Сейчас не верилось, что дома в субботу-воскресенье Катя могла спать до полудня, ее вообще никогда не будили. Считалось: ребенок в выходные должен выспаться. Да и в будние дни Катя порой объявляла с утра, что у нее болит голова, и мама обеспокоенно начинала кружить вокруг. Мерила давление, температуру, несла завтрак в постель, поила горячим чаем с медом или малиновым вареньем, давала таблетку и почти всегда разрешала не ходить в школу.
Катя тоскливо усмехнулась: дома вечера в полном ее распоряжении. Хочешь – в кино сходи, хочешь – к подружкам сбегай, хочешь – поваляйся на диване с наушниками, молодежными журналами или книжкой, хочешь – посмотри телевизор, хочешь – посиди за компьютером… Да мало ли чем можно заняться после школы!
Мама с папой не придирались. Их вполне устраивали Катины четверки-пятерки, да и редкие тройки не вызывали скандалов, хоть и принимались подчеркнуто неодобрительно. Ей никогда не диктовали, чем заняться!
А здесь бездумно проводить время – настоящее преступление. Кате постоянно твердят, что время – единственная настоящая ценность в этом мире, особенно в детстве и отрочестве. Потеря хотя бы одного дня невосполнима – мол, это не деньги и не дамские безделушки… Мисс Глюк, она скажет!
Когда у Ройса повысилась температура – легкая простуда, по словам врача – ему никто не сочувствовал и от занятий не освобождал. Лишь утреннюю пробежку в парке и бассейн заменили уроком «выживания», его провел сам доктор Веласкис. И битый час толковал нечаянным ученикам о закаливании, сводящим подобные случайные простуды «на нет». И о недопустимости безответственного отношения к собственному здоровью.
