Мальчик, видно, узнал меня, но ничуть не обрадовался.
— А это — сестра Искандера, — напомнил я ему, показывая на Фатыму. — Помнишь Искандера, с которым ты тоже дрался?
Мальчик посмотрел на Фатыму, подумал и подошёл к лобастому:
— Послушай, Сагит… Я их знаю. Она знакомая одного парня, боксёра. Брат его мамы — муж моей тёти. Я был у них во дворе…
Это заступничество очень обрадовало Зуляйху и Маню. Всё это время они стояли в стороне, готовые обратиться в бегство.
— Мы ищем дом Аксакова и никак не можем найти, — обратилась Зуляйха к лобастому мальчику, понимая, что он тут самый главный.
— А кто он такой, твой Аксаков? — спросил тот.
— Писатель. Книги писал. Он жил на этой улице, — объяснила Фатыма.
Лобастый бросил на неё подозрительный взгляд.
— Честное слово, с парадного хода его дома была видна Белая, — затараторила Маня. — Если не верите, в книге прочитайте…
— Тут кругом видна Белая, — хмуро сказал мальчик и повернулся к товарищам: — Пойдём, ребята, нечего с ними попусту время тратить!
Но Фатыма загородила им дорогу.
— Нет, мы вас так просто не отпустим, — решительно заявила она. — Если вы храбрые и никого не боитесь, то проводите нас, пока мы ищем дом Аксакова.
Мальчики отошли в сторону и стали совещаться.
— Ладно, так и быть, проводим, — пообещал лобастый.
И всё-таки нам не удалось отыскать дом писателя. Зато мы познакомились с новыми мальчиками и пригласили их в гости в «Большой оркестр». Они обещали. А я подумал, что лобастому понравилась Фатыма: уж очень он сопел, когда смотрел на неё.
Обратно мы шли пешком и очень устали. Маня натёрла ногу и хныкала.
— Аксаков, наверно, никогда не плакал, — сказала ей Зуляйха.
— Он не носил ботинки, которые жали, — попыталась оправдаться Маня. — И не натирал себе пальцы.
Но Фатыма не простила ей её слабости.
— Маню больше брать не будем, — сказала она. — Пусть сначала выработает у себя характер…
Я не стал защищать Маню: ведь это, наверно, она выдала Фатыму.
Прошло окаю месяца с тех пор, как девочки перестали играть с Люцией, и все как-то привыкли к её отсутствию.
Между тем Люции исполнилось двенадцать лет. Об этом знали все девочки. А надо сказать, что Фатыма в особую тетрадку записала дни рождения всех подруг. Это делалось для того, чтобы обставить эти дни, как праздники. Все девочки должны были написать поздравительные письма и опустить их в почтовый ящик на дверях квартиры. Всем приятно получить сразу десять или двенадцать писем.
В день рождения Люция проснулась раньше всех в доме. Набросив халат, она побежала к двери и торопливо стала открывать замок почтового ящика. Но там не оказалось ни одного письма!
Она ещё не хотела верить, что подруги совсем отвернулись от неё.
«Пока ещё рано. Верно, все спят. Они не могли забыть, что у меня день рождения», — сказала она себе.
В девять часов Люция снова заглянула в почтовый ящик. Её сердце сжалось. Впервые в жизни она испытала горечь: писем не было. Она заметалась по комнате. Папа торопился на работу, мама была занята на кухне, и никто не знал, что творится в душе Люции.
В четвёртый раз, проверив почтовый ящик, она поняла, что подруги не простили её. Волнуясь, Люция подняла телефонную трубку и позвонила Зуляйхе.
— У меня день рождения, — робко напомнила она. В ответ из трубки донёсся далёкий и будто чужой голос:
— Я одна ничего не могу поделать. Все девочки решили с тобой не знаться…
Люция поймала Маню на площадке.
— Приходите в гости. Сегодня я родилась… — сказала она.
Маня потупила взор.
— Я хочу, но не могу, — ответила она, сбегая по лестнице.
Надо было идти к Фатыме с поклоном. Иного пути нет. Люция раз десять собиралась поговорить с Фатымой, но каждый раз у неё не хватало мужества.
«Иного пути нет! — решила она теперь. — Надо объясниться!»
С этой мыслью вышла она во двор. Девочки весело играли в прятки. Люция подошла к Фатыме.
— Я ошиблась, — сказала она. — Я обманывала маму. И не только тогда, с мороженым, но и до этого. Я поняла, что делала плохо. Даю тебе честное слово, что больше никогда не буду обманывать!
Фатыма готова была расцеловать подругу — так хорошо стало у неё на сердце. Однако она сдержала себя, потому что уже начинала вырабатывать характер.
— Это мало, что ты осудила свой поступок, — произнесла она, вспомнив слова одного героя из книжки. — Надо, чтобы все девочки простили тебя…
Люция подождала, не добавит ли Фатыма что-либо к сказанному или, может, пригласит играть в прятки. Но ни того, ни другого Фатыма не сделала.
Тогда Люция пошла домой и написала письма остальным девочкам «Большого оркестра», то есть Зуляйхе и Мане.
«Я поняла, что такое дружба, — писала она. — У меня есть папа и мама. У нас очень просторная квартира. Я имею отдельную комнату и очень много игрушек. Но без настоящих друзей нет настоящей жизни. Я поняла свою ошибку и даю честное слово исправиться. Поверьте мне и в знак доверия приходите ко мне в гости на день рождения. Мой адрес вам знаком: второй этаж, десятая квартира. Жду в пять часов дня».
Приглашение получили и мальчики.
Получив письма, девочки собрались вместе и обсудили поступок Люции. Им понравилось её чистосердечное признание, и все решили простить подругу. Со светлым чувством переступили они порог десятой квартиры, на втором этаже.
Фатыма принесла в подарок книгу «Овод», которую очень любила. Зуляйха не пожалела свою вышивку, которую только что закончила. А Маня принесла вязаные чулки. Их связала её бабушка.
Из мальчиков никто, кроме меня, не пришёл в гости.
— Ещё придут, — успокоила Люцию её мама. Именинница показала нам свои подарки: шерстяное голубое платье и туфли. Папа купил ей фотоаппарат. Кроме того, были подарки от знакомых и родственников.
Люция не скрывала своей радости. Как не радоваться таким богатым подаркам! И ещё она очень гордилась своей комнатой: широкое окно на улицу, все стены в вышивках и картинках. На столике всякие безделушки. Кровать деревянная, красивая.
— Это под карельскую берёзу, — пояснила Люция. — Папа в Риге купил.
Потом Люция показала книжный шкаф.
— Его сделали в Румынии! — похвалилась она.
— Почему же там мало книг? — спросила Фатыма, приоткрыв дверцу.
— Там я буду хранить сервиз. Мама обещала купить мне большой сервиз в приданое…
Услышав ответ Люции, Фатыма усмехнулась. Зуляйха вздохнула, а Маня опять задала вопрос, так как многого ещё не понимала:
— А что такое приданое?
— Приданое дают, когда замуж выходят, — обстоятельно объяснила нам Люция.
— А разве ты выходишь замуж? — не унималась Маня.
Все рассмеялись.
Целый час заводили мы патефон и пели песни про школу, про студентов и про то, как «Над рекой стоит город небольшой». А мальчики всё не появлялись, хотя Люция через каждые пять минут подбегала к двери и прислушивалась.
Как я видел, без мальчиков праздник не клеился. Я это хорошо понимал, хотя девочки и пытались показать, что им одним даже веселее. Я знал, что Ахмадей обиделся на Фатыму, поэтому не пришёл в гости. И Яше, наверно, не разрешил.
Когда мы садились за стол, то Маня сказала:
— Сегодня в нашем магазине апельсины продавали.
В самом деле на столе не было апельсинов. Люциина мама смутилась и строго сказала:
— Моя милая, в гостях не принято требовать. Кушают, что есть на столе.
Маню очень обидело это замечание. Маленькая, а всё поняла. Она надулась и вышла из-за стола.
— Я пойду от вас, — громко сказала она. — Мне плакать хочется.
Все растерялись. Воспользовавшись этим, Маня осторожно закрыла за собой дверь. Люция вспыхнула и, схватив Мании подарок, стремглав бросилась вдогонку.
На лестнице она вернула Мане вязаные чулки, сказав:
— Мне твой подарок не нужен. Как-нибудь обойдусь…
Однако праздник уже испортился. Все сидели и молчали, опустив глаза на скатерть.
— Ещё эти противные мальчишки не пришли, подумаешь… — проговорила Люция, обидевшись на моих товарищей.
— Ты права, — согласилась её мама. — Удивительно невоспитанные ребята!
— Они уж не такие плохие, как кажется с первого взгляда, — ответила Фатыма, густо покраснев. — Их можно перевоспитать.
— Неужели? — улыбнулась Люциина мама.
Мне тоже не понравился этот разговор. О человеке нельзя говорить плохое в его отсутствие.
Так, наверно, подумали и девочки. Все поспешно начали прощаться, пряча глаза.
Так не удалось отпраздновать день рождения Люции.
Дня через два девочки во главе с Фатымой заглянули в сарай, где сидели мы.
Так не бывало ещё ни разу. Мы с любопытством взглянули на девочек.
