Ознакомительная версия.
В бабушкиной и дедушкиной Библии было полным-полно картинок.
Их нарисовал какой-то Доре. Рисунки у него получились вполне ничего. Хотя им, конечно, далеко до тех классных обложек, которые делает Курт Ард[4] для журнала «Аллерс».
Почти в самом начале была иллюстрация «Сотворение Евы», на которой Ева выходила из зарослей. Бог только-только сотворил ее, и теперь она направлялась к Адаму. Одежду в ту пору еще не придумали, так что она была нудисткой. Грудь у нее открыта, но низ живота заслоняет ветка.
Забавней всего был рисунок на странице 1051 — «Высохшие кости оживают». Ничего подобного я не видывал: толпы скелетов вылезают из-под земли и напяливают на себя свои черепа. Жуть! Мне после этой картинки кошмары снились.
Надо будет обязательно ее Перси показать.
А пока, опустив Библию на пол, я раскрыл ее на странице 287.
— Вот, посмотри сам, как Бог швыряет камни, — сказал я.
Картина называлась «Господь посылает дождь из камней на амореев[5]». Мы улеглись на животы и стали ее рассматривать.
С неба градом падали огромные, смертельно опасные глыбы — прямо на головы сидящих на верблюдах амореев, а те тщетно пытались от них увернуться.
— Почему Бог забрасывает их камнями? — удивился Перси.
— Не знаю. Может, они лопухнулись как-нибудь, вот он и рассердился.
Перси коснулся пальцем упавшего верблюда.
— Так нельзя! Ну ладно, пусть он на этих дядек осерчал. Но чем верблюды-то провинились?
— Откуда мне знать! Видимо, под горячую руку попали. Бог — он как дедушка: рвет и мечет, чуть что не по нем.
В комнату вошла бабушка. Увидев, как мы тихонько устроились на полу и читаем Библию, она всплеснула руками и улыбнулась, словно стала свидетелем чуда. Она была немного религиозна.
— Вот молодцы! Как славно, что вы изучаете Библию, — похвалила она. — Я и не догадывалась, что вы так интересуетесь Священным Писанием.
— Да мы просто картинки разглядываем, — сказал я.
— Ну, не буду вам мешать, — кивнула бабушка.
Когда мы вдоволь насмотрелись на все эти камни, Перси нашел другую картинку под стать. Там Бог в гневе послал на землю дождь — да такой, что вся земля утонула во Всемирном потопе. Мы разглядывали животных, из последних сил пытавшихся спасти своих детенышей. Они выталкивали их на скалы, а Бог даже пальцем не пошевелил, чтобы им помочь.
— Надо научиться плавать, — вздохнул Перси.
— Ага, на тот случай, если Бог снова разгневается.
— Бог тут ни при чем. Я вот думаю: не отправиться ли нам завтра в бухту?
— Может, не стоит?
— Не-ет, раз я провожу летние каникулы на острове — пусть всё будет как положено. Я ведь поспорил с отцом, что, пока буду у вас гостить, научусь плавать и смогу проплыть двадцать метров. И я этого, черт побери, добьюсь! А тебя кто научил плавать?
— Бритта Лёв, — сказал я. — Ей было лет четырнадцать, а мне — пять. Папа и мама платили ей за занятия. Но она здесь больше не живет.
— Тогда ты сам меня научи.
Я вздохнул. Потому, что вспомнил про Пию. Мне не хотелось, чтобы Перси слишком часто с ней встречался.
— Сколько ты мне заплатишь?
Перси закатил глаза, словно пробовал подсчитать в уме.
— Ладно, я пошутил, — сказал я. — Залезай-ка на диван и ложись на живот.
Я надеялся, что за один вечер он не выучится. Это никому не под силу. Так что можно было не тревожиться понапрасну. Сначала я показал Перси, как грести руками, потом — ногами. Потом я позволил ему прогрести от дивана до комода, где родители хранили свое белье. А потом вокруг круглого стола — до портрета бледной кареглазой тетеньки с веером.
— Раз, два, три. Раз, два, три, — считал я, пока он продвигался по полу.
Перси быстро освоил «сухое плавание».
— Черт, а здорово получается! — ликовал он. — И ничего сложного. А теперь пошли прибьем еще пару досок к нашей хижине.
Он встал. Весь живот у него был в пыли.
— О’кей, — согласился я, — но только сперва я утоплю эти дурацкие журналы с «Юмором в форме». Никогда больше не стану их читать.
Мы взяли всю стопку и привязали к ней камень потяжелее. А потом сели в лодку, выгребли на середину залива и выбросили их в море.
— Вот как поступают с теми, кто обманывает кровных братьев, — сказал я.
Вечером Перси снова читал нам с дедушкой про Буффало Билла. Дед лежал на диване, натянув одеяло по самый нос, я сидел на стуле у письменного стола, а Перси устроился у дедушки в ногах.
Он читал третью главу, в которой рассказывалось о том, как Буффало Билл в одиннадцать лет стал кормильцем семьи. Его отец умер во второй главе. Билл возил мясо и всякие товары солдатам в лагеря, расположенные в опасных местах.
— Да, напористый был парень, — проговорил дедушка.
— Я тоже напористый, — сказал Перси.
— Похоже на то, — кивнул дед. — Ну, читай дальше.
И Перси продолжил. Он читал без запинки, как и в прошлый раз:
— «Я износил три пары мокасин в той поездке и на собственном опыте убедился: чем толще подошвы, тем легче шагать по бездорожью».
В тот момент, когда Буффало Билл собрался укрыться от песчаной бури в пещере, полной человеческих костей, дедушка заснул.
Его храп доносился до нас почти всю дорогу, пока мы шли к нашей хижине. Теперь она выглядела получше. Уже появилось три стены, а всё остальное можно было себе вообразить. Мы забрались под одеяла. И даже не стали зажигать фонарик.
— А что ты еще делал, когда был маленьким? — спросил Перси.
— Не знаю. Пробовал есть черных муравьев. А еще мы с приятелями смастерили плот из пластиковых бутылок и обломков старых досок. Больше не помню. Я ведь был совсем маленький. Как-то раз я сделал лук и попал стрелой брату в задницу.
Казалось, Перси старался запомнить все мои рассказы.
— Надо и мне попробовать.
— Лучше не стоит.
Мы лежали молча и смотрели, как мимо нас, словно корабль-призрак, проплывает большой ржавый пароход с горящими фонарями и светящимися иллюминаторами. Он направлялся к мигающему маяку и хрипло гудел. Я снова вспомнил смех Пии.
Корабль оставил на черной воде серебряные гребешки волн.
— Завтра будем плавать, — сказал Перси и заснул. Но он еще долго ворочался под одеялом: видимо, повторял во сне движения ногами. А я лежал и представлял, что темное небо над моей головой — это полотенце Пии.
Глава 12
Перси стреляет точно в цель и плавает почти по-настоящему
— Да я с тебя скальп сниму, паршивец!
Меня разбудил крик Янне. Он стоял на полянке перед домом и вопил как резаный. А школьный учитель тем временем разучивал похоронный псалом. Я вылез из-под одеяла и бросился к дому. Когда, я примчался, то увидел, что брат гоняется за Перси. Он бежал вприпрыжку, потирая задницу. У Перси в руке был лук.
Наконец брат поймал его.
— Что он сделал? — крикнул я.
— Я вышел пописать, а этот гад выстрелил мне в зад!
— Он, наверное, по ошибке, — попробовал я заступиться за друга.
— Так я и поверил! — проорал брат, сломал лук и швырнул обломки в кусты. — Еще раз так сделаешь, я тебя самого ткну в одно место раскаленной вилкой, да не один раз, а тыщу, так и знай. Ясно?
— Да, — кивнул Перси.
— Сам не понимаю, чего я с тобой церемонюсь, надо бы тебя прямо сейчас проучить, — проворчал брат. Вздохнул и пошел прочь.
— Ну и натворил же ты дел! — сказал я.
— Ага, а еще я ел черных муравьев. И выпрямил полведра гвоздей. Я столько всего успел переделать! Черт, и долго же ты дрыхнешь!
Перси просто не мог сидеть без дела.
— Хорошо, а теперь постарайся угомониться, — попросил я. — Я, когда был маленький, всегда так поступал. А еще я бросал «блинчики».
— Что, бросал блинчики? — удивился он.
— Да.
— Тогда и нам надо попробовать. Но зачем ты это делал?
Он, похоже, на полном серьезе решил, что мы отправимся на кухню, напечем блинчиков, а потом станем швырять их в помойное ведро. Вот ведь олух царя небесного!
— Да это просто так называется, — объяснил я.
Мы отправились на берег. Я научил Перси, как выбрать подходящий камень — тонкий и плоский. Не слишком тяжелый, но и не слишком легкий. Это особенно важно при сильном ветре, чтобы его не снесло в сторону.
— Держи камень указательным и большим пальцами, вот так. И бросай, словно летающую тарелку, — пониже, над самой водой.
Я подобрал подходящий камешек и показал, как надо бросать. Я швырнул его под правильным углом, он полетел, ударился о воду и поскакал, словно водяная блоха, — раз, потом еще и еще.
— Восемь подскоков! — объявил я с гордостью. — Тебе пока столько слабо.
Я оказался прав.
Перси сравнял счет только через полчаса.
— Хорошо бы теперь и самим окунуться, — предложил он.
В мастерской можно было найти всё что угодно. Там мы отыскали автомобильное колесо, или, точнее, камеру. Накачали ее воздухом, а потом спустились к пристани, где у берега мелко и вода спокойная. Мы пришли рано, и я надеялся, что мы будем там одни.
Ознакомительная версия.
