— Можно придвинуть столик поближе к вам? — спросил мальчик.
— Позвони Томасу, он придвинет стол…
— Зачем? Стол не такой тяжелый, я сам могу его придвинуть.
— Хорошо, — ответил граф и с улыбкой стал следить за движениями внука, готовившегося к игре с живейшим вниманием. Он придвинул стол, открыл ящик и начал расставлять фишки.
— Это очень интересно. Черные могут быть ваши, белые — мои. — И Седрик с воодушевлением принялся объяснять правила деду.
Они начали играть. Седрик был вполне поглощен игрой, он объяснял графу каждый ход, а того чрезвычайно забавлял маленький учитель. Если бы неделю назад милорду сказали, что он, забывая подагру и дурное расположение духа, будет играть с ребенком, — он ни за что не поверил бы. Но на самом деле он так увлекся, что не заметил, как отворилась дверь и Томас доложил, что пришел мистер Мордэн — священник местного прихода.
Картина, представшая перед глазами гостя, привела его в такое изумление, что он попятился назад и чуть не сшиб с ног Томаса.
Мистер Мордэн ужасно не любил обращаться к знатному хозяину замка с просьбами. Старый граф терпеть не мог разговоров о нуждах церкви и о бедности арендаторов, за которых его преподобие стоял горой и постоянно ограждал их от жестокого землевладельца. Если в день прихода священника граф сильно страдал от подагры, он прямо заявлял, что ни о чем знать не хочет; когда же ему было лучше, он давал иногда денег на бедных, но при этом умудрялся наговорить кучу грубостей и ругательски ругал весь приход. За все годы, что мистер Мордэн был священником в Доринкорте, он не помнил, чтобы граф по собственной воле хотя бы раз помог несчастным или сказал бы хоть одному человеку доброе слово.
В этот день священник пришел по экстренному случаю и входил в библиотеку со страхом и трепетом, зная, что благородный лорд уже несколько дней сильно страдает от подагры, и слухи о его ужасном настроении доходили через прислугу в мелочную лавку, а оттуда разносились по всему поместью.
Была еще причина, которая увеличивала робость священника. Все слышали, в какое бешенство пришел старый граф при известии о женитьбе младшего сына на американке. Жестокое его обращение с покойным капитаном, которого все фермеры и прислуга в замке любили, нескрываемая ненависть старика к скромной невестке и твердое намерение никогда не признавать своего единственного внука потому только, что его мать американка, — все это было известно всей округе. В Доринкорте не умолкали толки о том, что гордый граф, потеряв двух сыновей, вынужден был наконец вызвать из Нью-Йорка маленького своего наследника, которого заранее считал невоспитанным, грубым янки, кто не принесет чести его знатному роду. «Поделом ему, старому коршуну, — рассуждали между собой лакеи, конюхи, садовники и женская прислуга. — Чего можно ожидать от мальчика, воспитанного в бедности, в Америке?»
Когда его преподобие подходил к замку, он вспомнил, что малолетний наследник приехал накануне. Девять шансов против одного, что опасения графа оправдались и что он теперь в припадке гнева готов сорвать зло на первом попавшемся. Каково же было его удивление, когда Томас распахнул дверь и он услыхал веселый смех ребенка.
Граф сидел в своем кресле, больная нога покоилась на стуле. На низеньком столике перед ним лежала доска с какой-то новой игрой, а мальчик с веселым, оживленным лицом стоял, прислонившись к здоровой ноге старика, и, смеясь, кричал:
— Все! Теперь вы проиграли, дедушка!
В эту минуту играющие услыхали, что кто-то вошел.
Граф оглянулся и нахмурился, но мистер Мордэн заметил, что при этом его взгляд не был так суров, как обыкновенно, и что он как будто забыл рассердиться.
— А, это вы! — сказал он, подавая руку гостю. — Здравствуйте, Мордэн. Видите, у меня новое занятие.
Другую руку он положил на плечо Седрика и выдвинул его немного вперед; с чувством вполне удовлетворенной гордости старый граф знакомил священника со своим наследником.
— Вот новый лорд Фаунтлерой, — сказал он. — Фаунтлерой! Это наш приходской священник мистер Мордэн.
Маленький лорд взглянул на гостя и подал ему руку.
— Очень рад познакомиться с вами, сэр, — сказал он, вспомнив слова мистера Гоббса, которые тот говорил, если ему случалось приветствовать нового покупателя.
Мистер Мордэн пожал его маленькую руку и на мгновение задержал ее в своей, улыбаясь глядя на мальчика. Седрик ему понравился с первого взгляда. Священника, как и всех остальных, поразила не столько внешняя привлекательность ребенка, сколько его простое обращение. Те немногие слова, которыми мальчик приветствовал гостя, дышали искренностью. Священник даже забыл про старого графа.
— Я счастлив познакомиться с вами, лорд Фаунтлерой, — почтительно произнес он. — Далекий же путь вы совершили, чтобы к нам приехать. Мы все радуемся, что вы благополучно окончили путешествие.
— Да, мы очень долго плыли, — отвечал маленький лорд, — но моя мама была со мной, и мне было не скучно. И пароход к тому же был великолепный.
— Садитесь, Мордэн, — сказал граф.
Мордэн сел и перевел взгляд на старика.
— От всей души поздравляю вас, милорд, с дорогим гостем, — сказал он.
Но граф не желал высказывать своих чувств и сухо произнес:
— Он похож на отца, будем надеяться, что он принесет мне больше утешения. — И добавил: — Ну, Мордэн, что скажете? Кто опять в нужде?
Священник ожидал чего-нибудь худшего, тем не менее он все-таки довольно неуверенно начал:
— Хиггинс, милорд. Ему что-то не повезло: осенью он был тяжело болен, и дети лежали в скарлатине. Не могу сказать, чтобы он был отличный хозяин, но человек он трудолюбивый — ему просто не везет. За ним числится большая недоимка, Ньюик заявил, что если он не заплатит долга, то лишится фермы, а это было бы большое несчастье для семьи. Жена его с горя заболела… Он вчера приходил ко мне с просьбой побывать у вас, милорд, и попросить отсрочки. Он надеется, что вы дадите ему время встать на ноги.
— Они всегда надеются, — мрачно заметил граф.
Седрик подвинулся вперед. Он стоял между дедом и гостем и внимательно слушал. Он очень сочувствовал Хиггинсу, поэтому во все глаза смотрел на священника и жадно следил за его словами.
—: Хиггинс — хороший человек, — продолжал мистер Мордэн.
— И очень плохой арендатор, — возразил граф. — Ньюик говорит, за ним всегда недоимки…
— Он в страшном горе, — продолжал священник. — Если вы отнимете у него ферму, ему нечем будет прокормить жену и детей. Двое из них еще не оправились после скарлатины, доктор прописал им вина и разные дорогие лекарства, а их не на что купить…
Маленький лорд подвинулся еще ближе.
— Так было у нас и с Майклом, — заметил он.
Граф слегка вздрогнул.
— Я про тебя и забыл! Забыл, что тут в комнате филантроп… А кто такой Майкл? — прибавил он мягче.
— Муж Бриджит. Он болел и не мог ни заплатить хозяину, ни купить вина и лекарства. Вы мне дали денег для него.
Граф сдвинул брови, но не сердито, и взглянул на мистера Мордэна.
— Хорошенький выйдет из него землевладелец! — воскликнул он. — Я сказал Хэвишему, что ребенок должен иметь все, что захочет. А он, оказывается, захотел денег, чтобы раздавать их нищим.
— О, нет! Это не нищие, — живо возразил маленький лорд. — Майкл отличный каменщик. И они все работали.
— Не нищие! Хороши твои друзья, нечего сказать: каменщик, торговка, уличный чистильщик сапог!
Говоря это, граф пристально смотрел на мальчика, и новая мысль пришла ему в голову.
— Иди-ка сюда, — сказал он внуку.
Маленький лорд подошел и встал как можно ближе к деду, не задевая его больной ноги.
— Что бы ты в этом случае сделал? — спросил его дед.
Священник был взволнован: будучи человеком проницательным и зная уже много лет имение Доринкорт, богатых и бедных, честных и трудолюбивых, нечестных и ленивых его жителей, он понимал, какой богатый источник добра и зла таился в душе этого ребенка, которого старый граф мог вконец испортить, давая ему уже теперь власть исполнять каждую свою прихоть.
— Ну, что же ты сделал бы? — настаивал дед.
Маленький лорд доверчиво, как хорошему другу, положил руку на колено старику и сказал:
— Если б я был очень богат и был бы старше, я оставил бы ферму за Хиггинсом и дал бы его детям все, что им нужно. Но ведь я только маленький мальчик. — Он подумал немного, лицо его просияло, и он воскликнул: — Ведь вы, дедушка, можете это сделать, не правда ли?
— Хм! — промычал граф. — Ты думаешь?
— Я думаю, что вы можете всякому дать, что хотите. Кто такой Ньюик?
— Мой управляющий, — отвечал граф. — Некоторые из моих арендаторов его очень не любят.
— Вы собираетесь писать ему? — спросил мальчик. — Принести вам перо и чернила? Я сниму игру со стола.
