Я размышлял, насколько это опасно для жизни, влюбиться в Надю. Именно в этот момент она мне улыбнулась так, что мне стало жарко.
— Безусловно, стоит рискнуть, — сказал я.
У Нади чёрные глаза и темно-русые вьющиеся волосы. От неё летят искры, так что в мозгу поднимается температура.
Ой, дневник, когда она улыбнулась!.. Мне захотелось её обнять и подуть ей в уши. Но я этого не сделал. Нелегко дуть на расстоянии четырёх метров.
Я, Оке и Турлейф поехали на велосипедах домой.
Я всё время думал о Наде.
Оке пытался ехать на заднем колесе, чтобы задняя фара коснулась земли. Ему это удалось.
Надеюсь, в будущем мне ещё много раз пригодится красная ручка. Надя Нильссон — скрипачка из Юнгбергской школы.
Завтра куплю пластинку со скрипичной музыкой.
Конец простой — вампира вой
Динь-дон. Тук-тук, дневник.
Сейчас я расскажу что-то забавное.
На этой неделе я был мужественным. Даже несколько раз. Одно из проявлений мужества — я следил за подозрительным соседом Улле. Он выглядел почти опасным. Он ходил в ВИНО-ВОДОЧНЫЙ МАГАЗИН! Там раздают пиво, вино и прочий яд. Потом Подозрительный Улле исчез… в подъезде. Подозрительно. Но мужественно.
Другой мужественный поступок — я использовал в школе очки. Почти целый день!
Даже Глыба меня не дразнил. Хотя он два раза ухмыльнулся.
Учительница сказала, что я был мужественным.
— Само собой, — круто ответил я.
Третьим мужественным поступком был секретный телефонный звонок Наде. Наде Нильссон из Юнгбергской школы. Ей с тремя страшными братишками. Честно признаться, я звонил из телефонной будки. Я долго готовился.
Привет, Надя. Я тот парень, которого ты видела в прошлую пятницу. Который на тебя смотрел, — я повторил это четыре раза.
Это звучало не очень хорошо.
— Здорово, девуха. Приходи к третьей скамейке в Замковом парке в три часа. Там тебя будет ждать тот, кто тебе нравится.
Это тоже звучало нехорошо.
— Это автоматический голос Треба Волкера, звонящего девчонкам. Вы, Нильссон Надя, выбраны Требом Волкером на роль его девчонки. Пожалуйста, подтвердите, сказав ДА после сигнала. ПИ-ИП!
Я этого не сказал.
Я написал на бумажке, что я хочу сказать. Какая удача, что мама родила меня сообразительным.
Потом я потерял бумажку.
Теперь — о мужественном. Я всё равно позвонил. Трубку взяли три Надиных братишки! И я не бросил трубки.
Кто тут, к чёрту, звонит? — поинтересовались братишки.
— Надю можно? — спросил я настолько круто, насколько мог.
Ситуация принимала опасный оборот.
Кто это? — поинтересовались братишки.
— Никто особенный, — ответил я.
— Странное имя, — произнесли братишки тоном, сулящим несчастье.
— Это мне? — раздался издалека голос.
— Твой жених! — орали братишки.
Я почувствовал головокружение. Но ничего не сказал.
— Алло. Это Надя, — раздался голос.
— Привет, меня зовут… Оке.
Хорошая придумка. Оке звучит лучше, чем Треб.
— Да? — ответила Надя.
— Да-а, — сказал я. — Да-а, — сказал я. — Да-а, — сказал я.
После шестого «Да-а» Надя спросила, что я хотел.
— Да-а, — сказал я. — Это… это трудно — играть на скрипке?
— Играть на скрипке? — удивлённо переспросила Надя.
— Ещё один «потяни кота за хвост»! — орали братишки сзади.
— Я заинтересовался скрипичной музыкой. Вчера я купил пластинку со скрипичной музыкой, — врал я.
— Надо же? — ответила Надя.
Я размышляю, не начать ли мне играть. Не можешь дать мне несколько советов?
— Жених и невеста! Тянут кота за хвост из теста! — вопили трое Надиных братишек и слегка присвистывали.
Извини моих братьев. Они придурочные.
— Ага, — сказал я.
Потом я опять почувствовал головокружение. А если братишки услышали мною сказанное? Тогда они переедут меня своим «Амазоном». Специально.
Надя спросила, откуда я её знаю.
— Мы были на одном и том же вечере в пятницу. Мы посмотрели друг на друга четыре раза. Я — друг Турлейфа, — произнёс я на одном дыхании.
— Тогда знаю, — произнесла Надя тёплым и радостным голосом.
— Интересно будет получить урок игры на скрипке, — невинно сказал я.
— Интересно будет дать урок игры на скрипке, — так же невинно сказала Надя.
— Интересно будет поковырять смычком в глазу одному типу, — страшным, полным угрозы голосом орали братишки.
— Слушай, Оке, — сказала Надя в трубку, — мы бы могли…
Разговор прервался. В автомате закончились кроны. Какая ошибка! У меня больше не было денег. Это папина вина. Если бы он был богатым миллионером, я бы мог положить в автомат сразу больше монеток.
Треб Волкер пошёл домой. Чувствовал себя, как желе.
Два подозрительных типа околачивались возле табачной лавки. Им было примерно по пятнадцать лет. Треб Волкер стал ещё больше похож на желе.
— Эй! — закричали подозрительные типы.
Треб Волкер — полный студень. Треб Волкер в киоск — выпрашивать у продавца просроченные малиновые желе. Побежал домой. Думал о Наде Нильссон. Съел за единым замахом четырнадцать малиновых желе.
Господин Дневник. Девчонки снова стали довольно интересными.
Четвёртый мужественный поступок, который я совершил, — я решился немного поговорить о Наде с Богом. Бабушка рассказывала, что у Бога можно просить.
— Если человек добрый и вежливый, то ему даётся, — говорит она.
Вот как я поступил: оделся нарядно, с галстуком и вообще. Потом я встал у самого большого окна в квартире, чтобы Бог мог меня видеть. Потом я посветил себе в лицо, чтобы Бог меня узнал. Потом я три раза вежливо поклонился. Потом я осторожно помахал небесам. Потом я сказал:
— Вот, господин Бог. Не думаете ли вы, что я мог бы быть вместе с Надей Нильссон? У которой трое опасных братьев, которые далеко не добрые и не вежливые. Не думаете ли вы, что могли бы мне помочь это устроить? В таком случае скажите ДА прямо сейчас.
— ДА! — не сказал Бог.
Но он мигнул звездой.
Поскольку мы уже завели разговор, господин Бог, не могли бы вы помочь с новой машиной для папаши. Красивее, чем у Глыбиного папаши. Заранее спасибо. Треб Волкер говорит аминь и спасибо.
Думаю, что мне это должно помочь. Ведь я был таким добрым и вежливым, в галстуке и вообще.
В Скакандии вчера началась гражданская война.
Там два главы правительства, Генерал Оке и Генерал Треб. Генерал Оке стрелялся резинками. Генерал Треб стрелял краской из водяного пистолета. Тогда Генерал Оке разжёг ещё большую войну и стал бросать водяные бомбы на Генерала Треба. Потом пришла ООН, то есть мамаша. ООН сказала, что в кухне есть сок и булочки.
Наступил мир.
Мы ели булочки мира и пили сок мира. Булочки мира напоминали Лизину грудь. Стоит законспектировать.
Конец простой — вампира вой
Привет, дневник!
Трам-па-ра-па-рем, по хот-догу всем.
Это рифма. Рифмы — вещь забавная. Вот ещё несколько забавных рифм:
Лося съешь — получишь плешь.
Путь закрыт — папа рулит.
Глыба — придурок тупой, пинает утюг ногой.
И:
Надя Нильссон — красивая девчонка,
у меня щекочет в печёнке. — Хи-хи! (Внимание! Только что написано).
Папа начал отращивать бороду.
Бедная мама! Он выглядит как уголовник, убийца и вообще.
Папа, у тебя грязь на подбородке, — говорю я.
— Ага, это называется борода, — сердито отвечает папа.
Я перестал мыться. И сваливаю это на бороду.
— Вымой руки, Треб, — надоедает мама.
— Невозможно. Это борода, — объясняю я и кошусь на папу.
Сегодня мы в классе разговаривали о будущем.
— В будущем мы все будем старее, — сказал я.
— И что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась учительница.
Я пробормотал что-то нечленораздельное, но ничего больше не сказал.
Санна будет фотомоделью.
— Будешь фотографировать свои ступни? — поинтересовался Глыба и смеялся после этого примерно четыре минуты и одиннадцать секунд. Потом он произнёс:
— Через год будет БУМ, БАХ, ТРАХ и атомные бомбы, и мировая война, и мы все умрём.
Три девчонки начали всхлипывать.
— И ТРАМ, и ТАРАРАМ, и БАМБАРИБАМ, — продолжал Глыба, подпрыгивая.
Его выгнали из класса.
Оке представил теорию. Он вычислил, что земля должна стать квадратной, поскольку сначала она была плоской, а потом круглой.
Оке вышел к доске и показал, как это будет выглядеть.
— Я проведу несколько опытов. И позднее сообщу результат, — огласил Оке и сел.
Рют станет домохозяйкой и выйдет замуж за богатого старика.
