Оке вышел к доске и показал, как это будет выглядеть.
— Я проведу несколько опытов. И позднее сообщу результат, — огласил Оке и сел.
Рют станет домохозяйкой и выйдет замуж за богатого старика.
— Мой папа свободен, — предложил Оке.
— А он богатый? — спросила Рют.
— Нет, но он играет на бегах.
— А какие песни он играет? — выкрикнул Бьёрна.
Весь класс смеялся. Потом нас всех выгнали.
Теперь вернёмся к фильму ужасов о Наде Нильссон и её трех братишках. В предыдущей серии герой Треб Волкер звонил из телефонной будки. С риском для жизни. Угрожающая попытка трёх братишек помешать разговору Треба Волкера не удалась.
Треб Волкер использовал секретную кличку Оке.
Треб Волкер и Надя Нильссон почти что назначили свидание со скрипками. Потом закончились кроны в телефоне-автомате.
Треб Волкер провёл опрос общественности о Наде Нильссон. Общественностью был Турлейф. Треб получил следующие сведения:
Она родилась осенью в Вермланде.
Она хорошо играет на скрипке.
В их трубе полно сажи.
Братишки по вечерам гоняют по городу — на автомобиле марки «Амазон».
Любимое блюдо Нади: спагетти с мясным соусом. (Счастье, что не суп из трюфелей).
Она сначала завязывает шнурки на левой ноге.
Чёткий вывод о Наде Нильссон: она — абсолютно любимая девчонка Треба Волкера.
Чёткий вывод о братишках: они опасны для жизни.
Треб Волкер взял на работу шпиона Турлейфа, с правом выслеживать. Турлейф играет в том же оркестре, что и Надя Нильссон. Они только друзья. Турлейф занят, у него есть Рют. Здорово.
Конец фильма ужасов о Наде Нильссон и её трёх братишках.
Вот сейчас я готовлюсь к сложному и небезопасному заданию. Я снова позвоню Наде. Естественно, не из дома. Мамаша и папаша задразнят меня до смерти.
Я записал на бумажку все важные вопросы.
Я наполнил карманы однокроновыми монетками.
Я расчесал волосы и подстриг ногти.
Интересно, слушал ли меня Бог, когда я разговаривал с ним о Наде. Надеюсь, что это помогло. Если нет, в следующий раз я попробую поговорить с ним, стоя на улице. Кто-то идёт.
Кем-то оказался папаша. Он ничего не заметил. Но опасность была близка. Папаша потребовал вернуть его гаечный ключ и отвёртку, которые я использовал как барабанные палочки в моей новой рок-группе. Мы будем выступать на окончании учебного года и делать вид, что играем. Две девчонки подпевают и танцуют. Это Рют и Санна. Санна считает, что отвёртка называется гвоздевым ключам. Дура. Но хорошо танцует.
Оке вообще-то хотел, чтобы подпевала Линда. Поскольку он надеялся, что он Линде нравится. Но он ей не нравится. Оке расстроился. Он укусил Линду за руку во время тихого чтения. Тишина исчезла. Линда ныла, а Оке лаял, как бульдог.
Конец простой — вампира вой
Хо-хо, ку-ку, дневник.
Сегодня я больше всего пишу красным. Повод: Надя Нильссон.
Я сделал звонок номер 2 во вторник. Вот что случилось:
Братишки не ответили.
Ответила Надя. Голос красиво звенел.
— Помнишь последний раз? — спросил я.
— Кто это? — спросила она.
— Б… Тр… Оке, — сказал я.
Моя кличка по-прежнему Оке.
— Прошлый раз не хватило денег, — объяснил я.
— Это ничего.
Потом мы разговаривали о скрипичных струнах и вообще три минуты и двенадцать секунд. Я спросил Надю, пойдёт ли она на дискотеку в пятницу.
— He-а, мы будем печь хлеб, я и мама, — ответила она.
Надежда улетучилась.
— Я собираюсь пойти, — с отчаянием произнёс я.
— Да, но, наверное, хлеб — это не так уж и важно, — быстро произнесла Надя.
— Может быть, там встретимся, — произнёс я почти что круто.
— Может статься, — сказала Надя.
Сзади послышался ор. Это вернулись домой Надины братишки с рокерской площади.
— Жрать! — орали они.
Мы с Надей очень быстро распрощались.
В пятницу была дискотека в актовом зале. Я оделся примерно в скрипичную одежду.
— Элегантный сын, — прокомментировала мама. Я, Турлейф и Оке снова были компанией, идущей на танцы. Оке купил попкорн и прицепил один на нос. Там собралась вся наша рок-группа.
Турлейф играет одиночный хит. Флейта в рок-группе звучит по-дурацки. Я профессионально играю на ударных, Малыш-Эрик предположительно играет на гармони. Или на тамбурине, если его папаша не одолжит ему свою гармонь. Нике играет на хард-рок-гитаре. Когда он ударяет по струнам, это звучит, как трактор. Санна и Рют танцуют и выделываются. Оке никогда не слышал целой песни. Он — электрик.
Вся рок-группа уселась за столом и обсуждала своё первое выступление на окончании учебного года. Малыш-Эрик сообщил, что директор хочет знать название группы, чтобы поместить его на афишах.
— Бекаскулз Бойз, — предложил Нике.
— Вообще-то у вас есть две гёрлз, — напомнила Санна.
— Маменькины гномы, — предложил я, но предложение было сразу отвергнуто.
Рют размышляла полторы минуты. Потом произнесла:
— Каблуком в зад.
— Дура, что ли? — возмутился я.
— Да! — воскликнул Оке. — Так мы будем называться.
Теперь мы называемся «Дурные Придурки».
— Жалко, что мы не можем играть по-настоящему.
— Это удача, — возразил я. — С таким электриком, как Оке, это удача, что мы только изображаем игру. Иначе всё бы сгорело.
Началась война попкорном. Оке был почти побеждён.
После этого пришла Надя.
Она была красивой.
Я прошептал Турлейфу, чтобы он немного пошпионил.
Через минуту Надя посмотрела на Оке! Потом на меня. Всё было таинственно. Турлейф вернулся как раз в тот момент, когда Оке купил попкорн. Я спросил:
— Что сказала Надя?
— Она поинтересовалась, как тебя зовут.
— И что ты сказал?
— Естественно, Берт, — ответил Турлейф.
О нет! Моё настоящее дурацкое, придурошное имя рассекречено. Никакой девчонке не может нравиться парень, которого зовут Б… Треб, конечно. Мир разрушился. Стены упали, и где-то завыли двадцать волков. Треб Волкер был одинок — опять.
Потом наша рок-группа прокралась в музыкальный класс пересчитать гитары. Когда мы это сделали, Оке предложил, чтобы мы вернулись на дискотеку — разведывать.
— Хорошее предложение, — согласились все, кроме меня.
Я уже достаточно наразведывался.
— Держитесь, все девчонки, — произнёс Оке в коридоре.
Это было напрасно. Дискотека закончилась. Никого не осталось. Треб Волкер не последовал за остальными смотреть видео. Треб Волкер побежал домой — подготовиться к заключительному испытанию! Последнему, решающему телефонному звонку Наде.
Я сидел и играл в дурака с папой и Леннартом Йонссоном до часу ночи. Папа остался самым большим дураком. Следующим был Леннарт, а самым лучшим, понятное дело, я.
Леннарт Йонссон живёт наискосок над нами. Он работает с компьютерами и знает, как телевизор выглядит изнутри. Во всём остальном он самый обыкновенный мужчина. Кроме того, что иногда он забывчив. Например, два раза он считал, что мы играем в преферанс, а не в дурака.
Прошлой осенью он забыл, что собирался ехать в отпуск в Испанию. Его дочь Анки напомнила ему через день после пропущенного отъезда.
— Ах да, конечно, — сказал Леннарт и поехал на перекладных в финскую Лапландию.
Изложение событий первой половины субботы. Заключительное испытание. Третья и последняя попытка. Телефонный звонок Наде Нильссон.
Место: Телефонная будка напротив велосипедного магазина.
Время: 10.53.16.
ДЗИНЬ.
— По какому поводу? — ответили трое Надиных братишек.
Полное невезенье! Всё началось неправильно.
— Нельзя ли переговорить с Надей? — спросил я.
— Как ты догадался, опилочная башка? — задал встречный вопрос старший братишка, которого, как проинформировал Турлейф, зовут Роффе.
— Это таинственный любовник? — проревел средний братишка по имени Рагге.
Потом что-то загрохотало.
— Что это? — спросил я.
— Эх, это всего лишь Рейнхольд уронил на пол телевизор.
Рейнхольд — младший и самый опасный.
После этого послышался прекрасный голос:
— Это меня?
— Это меня? — передразнили братишки.
Момент настал. На карту было поставлено всё моё будущее.
— Это Надя, — сказала Надя.
— О, привет! Это Тр… Оке, — я чуть сам себя не выдал.
— Слушай, Оке, — перебила Надя. — Я должна тебе сказать одну вещь. Вчера я видела вас на дискотеке, и Турлейф рассказал, кто из вас кто. И дело в том, что я влюблена…
— Фьють, — прошептал я в трубку.
— В Берта!
На минуту воцарилась тишина. Мозг метался в черепе и пытался сбежать. Я несколько раз чуть не упал в обморок. Что я мог сказать? Я сам сказал, что меня зовут Оке. И Надя не хочет со мной разговаривать, потому что она думает, что я — Оке, потому что она влюблена в Треба, и это я, когда я не называю себя Оке.
